Пифагор

Как видно, италийская школа оказывается вторичной по отношению к ионийской — ведь все-таки тот же Пифагор начинал в Ионии, а в Италию перебрался только со временем. Более того, она возникла как бы "в пику" ионийской и представляет собой в ряде отношений контраст последней.

Дело в том, что натурфилософы-ионийцы мыслили наивно-материалистически. Они были уверены, что весь мир можно свести к некоему единому первоначалу, причем первоначало это является материальным. Расхождения заключались в основном в том, что именно им считать: воду, воздух, огонь и т. п. На этом фоне учение Анаксимандра выглядит более продвинутым и, соответственно, более сложным. "Он учил, что первоначалом и основой является беспредельное (апейрон), и не определял его ни как воздух, ни как воду, ни как что-либо иное" (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. II. 1).

Опять перед нами нечто загадочное, как и во фрагменте Анаксимандра, приведенном выше. Что такое воздух или вода — вполне понятно, но что такое "апейрон"? Часто считают, что это — неопределенная, бескачественная материя. Иными словами, перед нами — абстракция весьма высокого порядка. Но как-то странно она выглядит рядом с такими простыми и конкретными понятиями, как вода и воздух. Поэтому справедливым представляется ироническое замечание видного русского философа начала XX века князя С. Н. Трубецкого: "…как будто физик шестого века знал такие страшные слова и мог останавливаться на таких отвлеченностях, которые получили смысл для греческих метафизиков два столетия после него"{84}. И не случайно в последнее время высказывается мнение, согласно которому Анаксимандр вообще ничего не писал ни о каком "апейроне", что это — искажение его формулировок, допущенное позднейшими мыслителями{85}.

Но если так, то в чем же был смысл его учения? Выходит, о нем вообще ничего нельзя сказать с какой-либо долей уверенности? Может быть и так. Но, во всяком случае, ясно, что Анаксимандр занимался изучением природы и различных ее явлений. Выдвинул, например, гипотезу о том, какую форму имеет Земля и какое положение она занимает в пространстве, что представляют собой Солнце, Луна, звезды и т. п. Одним словом, натурфилософ в чистом виде. Интересно, кстати, что Анаксимандр первым в Элладе создал географическую карту, на которой был отображен известный тогда мир. И это — тоже одна из его важных заслуг.

Итак, философы Ионии были, повторим, наивными материалистами. А вот с Пифагором в греческую философскую мысль привносится мощная струя идеализма. Пока просто отмечаем это, с тем чтобы в следующих главах вернуться к данному вопросу для подробного его рассмотрения. Фактически Пифагора можно назвать первым идеалистом в античной философии.

Сказанное означает, что, если он и учился у Анаксимандра (а в том, что он, во всяком случае, познакомился с его взглядами — в устной или письменной форме — сомневаться не приходится), это послужило для него скорее "отрицательным стимулом". Иными словами, породило желание создать какую-то совершенно новую систему, не похожую на те, которые вырабатывали Анаксимандр и другие ионийцы.

Наряду с Анаксимандром — причем значительно чаще — учителем Пифагора именуется в источниках еще и Ферекид Сиросский, то есть родом с острова Сирое в Эгейском море (например: Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. X. 3. 4; Элиан. Пестрые рассказы. V. 2; Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. 1. 118–119; VIII. 2; Порфирий. Жизнь Пифагора. 1–2, 15; Ямвлих. Жизнь Пифагора. 2. 9-11).

Традиция, связывающая Пифагора с Ферекидом, пожалуй, наиболее достоверна{86}. Во всяком случае, эти два деятеля духовной жизни архаической Греции сближены друг с другом уже в одном из самых ранних свидетельств, имеющихся в нашем распоряжении. Это — стихотворение, принадлежащее перу философствующего поэта V века до н. э. Иона Хиосского и посвященное Ферекиду:

(Ион. фр. В 4 Diels — Kranz)

Из фрагмента вроде бы напрямую вытекает, что Ион признавал Пифагора учеником Ферекида. А он, подчеркнем, жил не так уж и много лет спустя, так что вполне мог иметь доступ к правдивой информации (в то время как об ученичестве Пифагора, скажем, у Анаксимандра есть только весьма поздние сведения).

О Ферекиде поэтому тоже уместно сказать несколько слов{87}. Это фигура во многом загадочная. Современник первых философов, но сам еще не философ. Скорее из числа тех, кого относят к "предтечам философии". Правда, в некоторых источниках проявляется стремление включить его в круг раннего ионийского философствования. Например: "Ферекид Сиросский признаёт началом всего землю" (Секст Эмпирик. Три книги Пирроновых положений. III. 30).

Тут явственна ассоциация с Фалесом, Анаксименом, Гераклитом, которые считали первоначалом соответственно воду, воздух, огонь… А вот "четвертая стихия" — земля — как-то в подобной роли ни у кого не выступала; ощущался некий пробел, и вот в приведенном свидетельстве этот пробел и заполняется Ферекидом. Заполняется, вне всякого сомнения, ошибочно: Ферекид явно не писал в подобном натурфилософском духе. Причиной недоразумения, очевидно, явилось то обстоятельство, что его книга начиналась фразой: "Зас (то есть Зевс. — И. С.) и Хронос (Время. — И. С.) были всегда, и Хтония; Хтонии же имя стало Земля (Гея) с тех пор, как Зас дал ей в дар землю" (Ферекид. фр. В 1 Diels — Kranz).

Как видим, Земля (Гея или Хтония, что, в сущности, одно и то же) здесь действительно есть. Но совершенно ясно, что слово это употреблено Ферекидом не в естественно-научном смысле — как одна из природных стихий, а в смысле теологическом — как одно из древнейших и наиболее почитаемых божеств. В качестве параллели припоминаются скорее уж не построения Фалеса или Гераклита, а строки из "Теогонии" Гесиода:

(Гесиод. Теогония. 116 слл.)

Мышление Ферекида, таким образом, еще вполне мифологическое, а не философское. Его иногда включали в перечень "Семи мудрецов". А в то же время были у него и черты, чрезвычайно напоминающие мистиков-чудотворцев той поры, о которых говорилось выше, таких как Аристей, Абарис, Эпименид и т. д. В частности, Ферекид пророчествовал.

"О нем рассказывают много удивительного. Так, однажды, прогуливаясь на Самосе, он увидел с берега корабль под парусом и сказал, что сейчас он потонет, — и он потонул на глазах. Отведав воды из колодца, он предсказал, что на третий день случится землетрясение, — и оно случилось" (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 116). И еще несколько историй аналогичного рода. Интересно, что некоторые из них связываются то с Ферекидом, то с Пифагором. Например: "Лакедемонянам он (Ферекид. — И. С.) дал совет не держать в цене ни серебро, ни золото… Впрочем, иные относят это к Пифагору" (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 117). Впрочем, и тут тоже удивляться не приходится. Известно, что и Пифагор считался пророком и чудотворцем, в чем-то схожим с Ферекидом (вполне возможно, что он и сознательно позаимствовал кое-что из стиля поведения сиросца). И поэтому рассказы об одном и о другом могли по ассоциации налагаться друг на друга.