После похорон

Мистер Энтуисл подробно описал свою поездку к Тимоти и Мод Пуаро резюмировал:

— Итак, миссис Эбернети хороший механик, для нее нет секретов в устройстве автомашины. А мистер Эбернети, хотя ему нравится думать о себе как о беспомощном инвалиде, на самом деле не таков. Он ходит на прогулки и даже способен, судя по вашему рассказу, совершать поступки, требующие известной физической силы Кроме того, он большой эгоист и всегда завидовал своему брату, его более сильному характеру и успеху в жизни. А как насчет этой Элен?

Миссис Лео? Я ее ни на секунду ни в чем не подозреваю. К тому же ее невиновность легко доказать. Она была в Эндерби вместе с тремя слугами.

— Давайте поговорим конкретно, — продолжал Пуаро. — Чего вы хотите от меня?

— Я хочу знать правду, Пуаро, и вы как раз тот человек, который докопается до нее. Я знаю, вы больше не практикуете, но я прошу вас расследовать этот случай. Это деловое предложение: заботу о вашем гонораре я беру на себя.

Пуаро улыбнулся.

— Все равно все уйдет на налоги. Но, признаюсь, ваша история заинтересовала меня Случай непростой Все так туманно, так неопределенно. Вот что, друг мой, кое-что вам лучше сделать самому. После этого всем займусь я. Вам же следует побеседовать с врачом, который лечил мистера Ричарда Эбернети. Вы знакомы с ним?

— Да.

— Что он собой представляет?

— Средних лет, вполне компетентный, был в самых дружеских отношениях с Ричардом. Человек очень славный и порядочный.

— Так побывайте у него. С вами он будет откровеннее, чем со мной. Расспросите насчет болезни мистера

Эбернети Узнайте, какие лекарства тот принимал. Выясните, не говорил ли мистер Эбернети когда-нибудь врачу, что ему кажется, будто его отравляют. Кстати, эта мисс Джилкрист уверена, что в разговоре с сестрой он произнес слово «отравляют»? Мистер Энтуисл подумал.

— Это ее выражение, но она из тех свидетелей, которые нередко заменяют услышанные слова другими, лишь бы правильно передать смысл сказанного. Если Ричард выразил опасение, что его хотят убить, мисс Джилкрист вполне мог прийти на ум яд, потому что она связала эти опасения Ричарда со страхами своей тетушки, которой казалось, будто ей что-то подмешивают в еду. Я могу как-нибудь вновь поговорить с мисс Джилкрист на эту тему

— Пожалуйста Или я сам поговорю — Пуаро помедлил, а потом сказал несколько изменившимся тоном. — А вам не приходило в голову, друг мой, что ваша мисс Джилкрист, быть может, сама подвергается опасности? Подумайте, ведь Кора высказала свои подозрения в день похорон. Убийца не мог не задаться вопросом, не говорила ли она на эту тему с кем-нибудь еще, когда впервые услышала о смерти Ричарда. А если говорила, то, вероятнее всего, со своей экономкой. Я думаю, дорогой мой, лучше не оставлять ее в этом коттедже одну.

— Кажется, Сьюзен собирается туда.

— Вот как?

— Она хочет разобраться в Кориных вещах.

— Так, так. Ну, что же, друг мой, сделайте то, о чем я вас просил И предупредите миссис Лео Эбернети, что я навещу Эндерби-холл. С этого момента я всем займусь сам

И Пуаро ловко подкрутил усы.

Глава восьмая

Беседа с доктором Ларраби, добродушным человеком, отличавшимся, судя по цвету его лица, отменным здоровьем, не дала никаких утешительных результатов. Осторожно высказанные мистером Энтуислом подозрения о причинах смерти Ричарда Эбернети сначала несколько обидели врача как ставящие под сомнение его профессиональную репутацию. Потом он успокоился и подошел к делу объективнее. Версию о самоубийстве, выдвинутую юристом в порядке зондирования почвы, а также в качестве своего рода отвлекающего маневра, доктор Ларраби хотя и не отверг безоговорочно (учитывая последние грустные события в жизни его покойного пациента), но счел в высшей степени маловероятной. В ответ на вопросы мистера Энтуисла он со всей категоричностью утверждал, что за все время их знакомства Ричард ни разу даже не намекнул на свои подозрения насчет яда. Из лекарств ему были прописаны сламберил, весьма надежный и безобидный транквилизатор, таблетки с небольшим содержанием морфия, которые полагалось принимать в случае приступа, а также витамины в капсулах. Услышав это, мистер Энтуисл встрепенулся:

— Кажется, мне как-то прописывали нечто вроде этого. Это ведь такие маленькие желатиновые шарики, правда?

— Да. Они содержат в себе адексолин.

— А можно ли подмешать что-нибудь в одну из таких капсул?

Встревоженный намеками Энтуисла, врач признал, что при желании это можно сделать. Тут он, однако, настойчиво потребовал разъяснений по поводу того, какие у мистера Энтуисла вообще были основания затевать подобный разговор. Тому пришлось, хотя и весьма неохотно, рассказать о высказываниях Коры после похорон и о смерти ее самой на следующий день после этого. Доктор Ларраби, оказывается, ничего не знал об этом последнем обстоятельстве и выглядел искренне потрясенным. Мистер же Энтуисл удалился, чувствуя, что давивший его душу груз сомнений и опасения не стал легче после разговора с врачом.

В Эндерби юрист решил поговорить с Лэнскомбом. Поинтересовавшись для начала планами старого дворецкого на будущее и посетовав на то, что дом теперь придется продать и старику уже не суждено будет доживать свой век в Эндерби-холле, как тот надеялся, Энтуисл навел разговор на последние дни жизни хозяина.

— Что и говорить, сэр, мистер Эбернети был сам не свой после смерти мистера Мортимера.

— Да, это горе сломило его. К тому же он был больной человек, а у больных часто бывают странные фантазии. Насколько я понял, в последние дни жизни этим грешил и мистер Эбернети. Быть может, он иногда толковал о каких-то врагах, о том, что кто-то хочет причинить ему вред? Скажем, подмешать отраву в его кушанье?

Старый Лэнскомб казался удивленным и оскорбленным.

— Не могу припомнить ничего такого, сэр.

Мистер Энтуисл внимательно посмотрел на него.

— Вы преданный слуга, Лэнскомб, я знаю. Но если у мистера Эбернети и бывали такие причуды, то ведь в этом нет ничего особенного… просто, э-э… признак болезненного состояния.

— Вот как, сэр? Могу только сказать, что мистер Эбернети никогда не говорил ничего подобного мне или в моем присутствии.

Юрист понял, что лучше изменить тему.

— Перед смертью ваш хозяин пригласил к себе погостить кое-кого из родственников. Насколько мне известно, племянника и двух племянниц с мужьями. Доставили ему удовольствие эти визиты? Или он был разочарован?

Глаза Лэнскомба приобрели отчужденное выражение, старая спина чопорно выпрямилась.

— Мне об этом ничего не известно, сэр.

— А я думаю, вы кое-что знаете, — мягко возразил собеседник. — Вы хотите сказать, что не ваше дело распространяться о подобных вещах. Но бывают случаи, когда приходится нарушать принятые правила. Я был одним из самых старинных друзей вашего хозяина и очень любил его. Вы тоже. Поэтому я спрашиваю вас не как дворецкого, а как человека.

Лэнскомб мгновение помолчал, потом осведомился своим бесцветным голосом:

— Что-нибудь не в порядке, сэр?

— Сам не знаю. Надеюсь, что нет. А вам не казалось, будто что-то неладно?

— Разве только после похорон, сэр. Я не могу точно сказать, в чем, собственно, дело. Но миссис Лео и миссис Тимоти, обе они были вроде бы не в своей тарелке в тот вечер, когда все остальные разъехались.

— Вам известно содержание завещания?

— Да, сэр. Миссис Лео подумала, что мне, пожалуй, будет это интересно. Позволю себе сказать, сэр, что, на мой взгляд, завещание очень справедливое.

— Безусловно. Но, я думаю, это не то завещание, которое мистер Эбернети хотел составить после смерти сына. Не ответите ли вы теперь на мой вопрос?

— Это ведь только мое личное мнение, сэр, вы понимаете…

— Само собой разумеется. И что же?..

— Хозяин, сэр, был очень разочарован после того, как здесь гостил мистер Джордж. Мне кажется, он надеялся, что мистер Джордж похож на мистера Мортимера. Но мистер Джордж, если я позволю себе так выразиться, не подошел под образец. Супруга мисс Лауры, матери мистера Джорджа, всегда считали неподходящей для нее парой, и, я боюсь, мистер Джордж пошел в него. Потом приезжали барышни со своими мужьями. Мисс Сьюзен сразу пришлась хозяину по душе, такая красивая и бойкая молодая леди, но вот, по-моему, мужа ее мистер Эбернети терпеть не мог. Дамы сейчас выбирают себе странных супругов, сэр.