Опасная колея

Увы, пять лет на самом деле — совсем не такой большой срок, как воображал Роман Григорьевич. И к скоропалительным выводам господин второй пристав был склонен не меньше, чем его младший сослуживец. Впрочем, он обладал отменой интуицией, и она его, как правило, не подводила. Кроме того, он не был лишён критики.

— Впрочем, пока это всего лишь наши фантазии. Надобно узнать, не держал ли убитый прислуги или, скажем, подмастерье. Они могли бы точно указать, пропало что-нибудь, или нет. Ступайте, расспросите дворника, а я тем временем закончу осмотр места.

Разговор с дворником вышел коротким. Покойник жил большим бирюком. Учеников либо подмастерьев у него не было, равно как и постоянной прислуги. Приходила раз в неделю баба, прибирала. Но вот какая странность — второго числа нашли её мёртвой в подворотне. Повреждений на теле не обнаружилось, участковый пристав решил — замёрзла с пьяных глаз. «И ведь толковал я им: вовсе непьющая бабёнка была, византийской веры, из духославниц, — но они и слушать не стали, так и записали в бумагах своих, дескать, замёрзла спьяну. С тем её и свезли на Немецкое».

…— Действительно, странное совпадение, — удручённо вздохнул Роман Григорьевич, выслушав доклад. — Что ж, попробуем разобраться. Где наша не пропадала! — сказал так, а сам подумал — какая же удача, что именно сегодня фортуна послала ему молодого Тита Ардалионыча! Потому что в одиночку чинить обыск в доме учёного мага было бы совсем несподручно. Страшновато было бы, если называть вещи своими именами. Вдвоём как-то веселее… Здравый смысл подсказывал второму приставу: по хорошему, следовало бы на рожон не лезть — опечатать помещение и вызвать мага с участка, раз уж свой, Иван Ярополкович, захворал. Увы. Если бы молодые люди всегда внимали голосу разума, история человечества шла бы совсем другим путём…

Закрытый шкаф, тот, что со львами и единорогами, Роман Григорьевич вскрыл! Самостоятельно, без всяких магов, снял заклятие, открыл дверцы и замер пред ними, потрясённый до глубины души собственным магическим талантом. Конечно, в детстве его обучали началам тайных наук, и потом, в университете, прослушал, как положено, полный курс теоретической магии. Но чтобы на практике эти познания применять — такого с ним ещё не бывало! А вот рискнул — и получилось ведь! Получилось!

Правда, напрасно старался. Яды в шкафу хранились — красивые, разноцветные, в порошках, в кристаллах и растворах. Все аккуратно укупорены, на каждой склянке — бирочка с надписью и картинка в виде человечьего черепа. Опасное содержимое, но не настолько редкое, чтобы убивать из-за него. Проще к аптекарям сходить.

— Ах, каким же аккуратным человеком был покойный! — восхитился Тит Ардалионович, заглянув через плечо начальства в шкаф. А про себя подумал: «Надо непременно навести порядок в бюро! Вот так помрёшь ненароком, заглянут чужие люди, а внутри такой разгром — стыда не оберёшься!»

Кроме шкафа, чарами оказались защищены: на первом этаже — маленький сундучок, содержавший всяческие документы, в том числе, списки клиентов (ценнейшая находка!) на втором — встроенный в стену тайник с немалой наличностью, долговыми расписками и банковскими бумагами (именно по присутствию чар и отыскал его Роман Григорьевич). Судя по тому, как плотно был заполнен тайничок, ничего из него не пропало.

Пока Роман Григорьевич занимался своими изысканиями, новый помощник его всё больше таращился по сторонам без всякого толка и пропускал слова в протоколе. Это с точки зрения генеральского сына в квартире покойного мага не было «ничего примечательного». Тит Ардалионович происходил из фамилии куда менее знатной, доход его отца был невелик, семья жила не бедно, но скромно, без излишеств, привычных для представителей высшего света. Такой роскоши, какой окружил себя при жизни убитый, юному инспектору видеть ещё не доводилось. Всего три комнаты имелось на этаже, но каждая была обставлена так богато, что глаза слепило от блеска и великолепия! Господин Понуров буквально купался в золоте — именно этим благородным металлом была покрыта его ванна («Дурной вкус!» — поморщившись, заметил Роман Григорьевич). И ничего, ничего из ценных вещей не пропало, если верить всё той же двухнедельной пылище. Значит, не ограбление всё-таки, а чистое, «бескорыстное» убийство? Обманула пристава Ивенского его хвалёная интуиция?

— Ещё раз проверим первый этаж, и если ничего нового обнаружится — пусть забирают тело и опечатывают заведение, — распорядился Роман Григорьевич.

Обнаружилось-таки! Обнаружилось новое! Ещё один потайной шкаф, замаскированный под стенную панель. Это лично Тит Ардалионович заметил глубокую прямую щель в глухой на первый взгляд дубовой стене, и потянулся было, чтобы заглянуть внутрь. Он хорошо знал, как открывается тайник этой нехитрой, прямо скажем конструкции — в доме его деда по материнской линии, советника Евстафьева, имелся точно такой же, и маленький Титушка в детстве любил прятаться в нём от многочисленных братьев и сестёр…

Да, стал бы, пожалуй, первый день службы младшего надзирателя Удальцева последним днём жизни, если бы мудрый начальник его не остановил. Вот она, интуиция! Никаких чар не улавливал его амулет, холодной, неживой змейкой обвивал запястье, однако, что-то заставило сыскного пристава насторожиться.

— Назад! — велел он строго. — Я сам! И знаете что? Принесите-ка мне со двора свежую, не усохшую палку потолще. Что-то мне тревожно…

Тит Ардалионович выполнил поручение с лихостью. Палки ему на глаза не попалось, тогда он отломал крепкий сук от растущего подле дома ясеня, хотя дворник Пахом поглядывал на него с неодобрением. «В интересах следствия!» — бросил ему юный инспектор, и гордо, будто не палку в руках держал, а скипетр или хоругвь, прошествовал в дом.

— О! Подходящая палочка, — одобрил господин Ивенский, и осторожно, если не сказать, опасливо, вставил её конец в щель, надавил, желая сдвинуть панель в сторону…

А в следующее мгновение ярчайшая вспышка белого света резанула по глазам, и тут же нестерпимая боль ожгла правую руку Романа Григорьевича. Неведомая сила ударила его в лицо, отшвырнула назад. Перелетев через тело убиенного, он врезался спиной в противоположную стену, сполз по ней на пол и затих. Умер — понял Тит Ардалионович, хотел закричать, позвать на помощь, и не смог. Силы покинули юного инспектора, и он тяжело опустился на пыльный ковёр, пропитанный чужой крови.

Роман Григорьевич очнулся первым, но глаза открыл не сразу — стыдно было до слёз. Подумать только, вообразил себя едва ли не настоящим мастером, щёлкающим колдовские заклятья как орешки! Надумал тягаться с учёным магом! Защиту с его мебели поснимал, скажите пожалуйста! Да просто не было на ней настоящей защиты — видимость одна, пугало для незадачливых воришек. А подлинные чары он не то, что снять — распознать не смог. Чудо ещё, что жив остался! Интересно, рука-то хоть на месте, или придётся заказывать протез из чёрного каучука, как у папенькиного товарища, полковника Усольского, оставившего правую кисть где-то в османских землях?

Осторожно, осторожно, опасаясь узреть худшее, Роман Григорьевич приоткрыл глаза… Ох! Рука, хвала богам, была на месте, и даже пальцами шевелила. Но рядом, бледный, в крови, лежал инспектор Удальцев, и признаков жизни не подавал. Ах, горе какое, чем же его так зашибло, бедняжку?! Что за невезение — погибнуть в первый день службы!.. Или нет?

Синеватые веки Тита Ардалионовича дрогнули, он сел рывком, затравленно огляделся…

Подле него на коленях стоял господин второй пристав, и вид у него был чрезвычайно скорбный.

— Ваше высокоблагородие! Вы живы? — в смятении выдохнул юноша.

— Жив, — серьёзно ответил тот, вопрос не показался ему праздным. — Вы, как я вижу, тоже. Встать можете? Сильно вас покалечило? — он уже понял, что кровь, разлившаяся вокруг, Удальцеву не принадлежит, но ведь магический удар мог причинить ему и внутренние повреждения.

— Нет, не сильно, я цел, — смущённо пробормотал Тит Ардалионович, которому духу не хватило признаться, что причиною его обморока была не контузия, а исключительно нервное потрясение. — Самым краешком задело…