Под необъятными небесами

Уходим в половине шестого. Закат в шесть часов и после сразу наступает темнота. На пол дороги нас настигает гроза. Дождевая завеса настолько плотная, что сквозь неё не видно моря уже за носом динги, хотя его длинна всего три метра. Она длится минут двадцать, и оставляет нас мокрыми и замёрзшими. К счастью, мы уже дошли до острова, за которым наша лодка. Она стоит на якоре в проливе между этим островком и другим, размером поменьше — просто песчаная полоска с пальмами и хижиной, у которой сегодня играли дети.

Обходим остров и направляемся в сторону «Веккиетто», используя ранее замеченные ориентиры, но его там нет.

— Мы где то ошиблись. Попробуем ещё раз. — Но его нет.

— Это невозможно. Мы ошиблись ориентиром.

Возвращаемся к острову, там где начали и пробуем ещё раз. Уже стоит кромешная тьма, но силуэт Лурка различим чёрным контуром на фоне чёрного неба. Начинаем прочёсывать море, но и через час «Веккиетто» не появляется.

Всё. Что на нас есть. Купальный костюм и парео, мокрые насквозь.

Мы окоченели от ужаса, по спине стекает ледяной пот.

— Что случилось? Пополз якорь?

— Невозможно. Это 45 фунтовый якорь!

Мы купили его в Лондоне, вместе со множеством других вещей, которых в Италии не найти, либо они вдвое дороже.

На эти покупки мы решили потратить длинные выходные Сант Амброджио, хотя потом всё свелось к трём дням.

Выехав на машине из Милана во вторник вечером, к полуночи мы были в Кале, успев на последний паром через Ла Манш. Пара часов отдыха в неудобных креслах и, в три часа ночи мы оказались на окраине Лондона, голодные и неуверенные в том, как добираться до дома Сими, который должен был нас приютить. В единственном открытом заведении продавали шиш кебаб. Мы взяли два сандвича и спросили дорогу. В ответ услышали больше слов на арабском, чем на английском. Наконец добрались, подняли Сими с постели. Три часа сна, а потом весь день в поисках материалов: керосиновая плита, спасательная веха, секстант, аварийный буй ЭПИРБ, страховочные пояса, морской альманах, галогеновый фонарь, механический лаг и множество другой утвари, среди которой даже набор для скорой зубной помощи.

Вечером ждём Сими у Харрод'с, превращённого в гигантский светящийся рождественский подарок. Мы купили там «Монополию» в дорожном исполнении, книги и, почти по случаю, “South Pacific Handbook”, которая в последствии оказалась одной из самых полезных книг на борту.

Сими организовал ужин в индийском ресторане, где я, то ли от полумрака или от чего ещё, заснул над тарелкой.

На следующее утро, в четверг, снова беготня: купить солнечные дистилляторы и забрать якорь (SQR). В полдень мы уже были на дороге в Дувр. Пересекли Францию, покрытую снегом и льдом и когда в четыре утра выехали из тоннеля Монблан в снежную пургу и остановились у будки таможенника, тот, красноречивым жестом дал нам понять:

— Ради бога, не заставляйте меня выходить наружу в такой холод.

Едва вернулись в Милан, приняли душ и переоделись, пора было идти в офис и потом, вечером, уже была пятница, ехать в Бокка Ди Магра, работать на лодке.

Примерно такой была наша жизнь в последние месяцы в Милане, или точнее, в Италии. С октября по июнь мы работали четыре дня в неделю на верфи а три дня в Милане продолжали нашу профессиональную деятельность и подготавливали теоретическую часть плавания. В такой ситуации и с такими ритмами было не удивительно, что контролируя лондонские покупки, мы обнаружили, что якорь оказался 35 футов, а не 45. К счастью, лондонский магазин имел филиал в Гибралтаре. Я до сих пор помню, как тяжело было тащить с лодки в магазин 35 фунтов через весь город, под палящим солнцем. Я использовал раскладную тележку. Она неплохо работает с чемоданом, но, под тяжестью якоря, у неё постоянно гнулись колёса.

Нет, наш якорь не мог поползти. Он держал в самых серьёзных ситуациях, а сейчас почти нет ветра.

— Наверное раскрутилась одна из мочек на цепи. — говорит Карло.

— Нет. Я контролировала не далее чем неделю назад, в порту Хониара. Они все заблокированы проволокой.

— Её украли!

— Как?

Согласна, что ни разу, со дня выхода в плавание, мы не закрывали лодку на ключ. Но как они смогли завести мотор, как нашли нужную кнопку, которая, кроме всего прочего, не срабатывает два раза из трёх? И потом, кто?

— Конечно же не обитатели лагуны.

Наверное она действительно куда-то сдрейфовала. Я ничего уже не понимаю, не могу больше думать и размышлять. В первую очередь, не знаю почему, мне приходит в голову мысль о том, как сделать, чтобы известие об этом не дошло до Милана. Я даже не осознаю, что, учитывая место, где мы находимся, было бы удивительно, если бы кто-нибудь заметил нас самих, замёрзших, полураздетых, без дома, документов и денег.

Карло старается рассуждать трезво: — Невозможно, чтобы она ушла в открытое море. Эта лагуна окружена двойным кольцом рифов, проходы в которых не совпадают. В лучшем случае она уткнулась в один из островов. Тогда её не должно сильно повредить, и завтра, при свете дня, мы её найдём. В худшем, попала в один из каналов, тогда сейчас её бьёт о рифы. Тогда можно будет спасти хотя бы вещи.

Потом будет видно.

Я же отказываюсь думать об этом.

Мы в полном смятении. Вдруг вдали вроде что-то показалось: — Может быть…

На одном из островков появился огонёк. Мы бросаемся в этом направлении, ничего больше не соображая и срезаем шплинт гребного винта подвесного мотора на кораллах, окружающих остров.

Последние метры преодолеваем буксируя тендер за собой. Обдирая ноги об острые кораллы. Нам навстречу выходят мужчина и женщина с кокосовыми факелами в руках. В этот момент они для нас друзья, люди, дом: — Мы не можем найти свою лодку! — Бросаемся мы к ним, и сразу чувствуем себя маленькими и жалкими. Они плохо понимают по английски и смотрят на нас с растерянностью.

— Вон там ваша лодка. В той стороне.

— Как? Где?

Они указывают в темноту. Даже не сказав спасибо, прыгаем в тендер и начинаем грести в указанном направлении, натыкаясь на кораллы и ничего не видя впереди. Они же, с зажжёнными факелами идут по берегу, указывая нам направление. Наконец останавливаются и кричат с берега: — Вон она. Видите? Мы ничего не видим, но продолжаем неистово грести в указанном направлении.

Но ведь корпус «Веккиетто» белый и должен бы давать хоть какой то отблеск. И вдруг, чудо: светящаяся точка, может быть огонёк на далёком острове, появляется на мгновенье и исчезает. Это «Веккиетто», именно там, где мы его оставили и не далее чем в пятидесяти метрах от нас. Он немного сместился и закрыл далёкий огонёк. Мы потеряли ориентацию в темноте, а наши галогенозависимые глаза, не в состоянии разглядеть лодку в темноте даже на таком близком расстоянии.

С последними гребками мы почти выходим на глиссирование и стукаемся в борт лодки. Никогда она ещё не казалась нам такой, красивой, такой уютной и надёжной. Нас одолевает нервный смех и мы делимся мыслями, которыми не поделились раньше, чтобы не расстраивать ещё больше друг друга.

На следующее утро, не без некоторого стыда, сходим на берег, отблагодарить тех, кто помог нам ночью.

— Это фонарь для вас.

Фонарь, большая ценность в этих местах. Один из мальчишек ныряет в воду, выныривает пару раз, набрать воздуха и возвращается с двумя лобстерами, которых небрежно кидает в ведро, стоящее в нашем динги.

И все, как всегда, смеются.

12. С берега нас кто-то видит.

Суббота. 10 марта 1990 г.

Эгуум атолл, архипелаг Луизиада, Папуа Новая Гвинея. Мы оказались здесь случайно. Усталые и измученные мы шли под непрерывными дождями и постоянно встречном ветре, пробиваясь на запад. У нас давно кончились свежие продукты.

Рассвет снова встретил нас ливнем и встречным ветром. Лиззи за штурманским столом с лупой рассматривала карту.

— Смотри, Карло. У нас впереди атолл. Остановимся?

— Согласен.