"Я у себя одна", или Веретено Василисы

А именно: в давние времена — уже после открытия ДНК и спутника, но до СПИДа, всеобщей компьютерной грамотности, даже до волны международ­ного терроризма, а также до лайкры, Уотергейта, Мадонны и еще много до чего — жили-были неглупые и очень сильно приунывшие жены и матери. Жили они в хорошеньких пригородах, копались в хорошеньких садиках, за­бывали потихоньку то, чему их неизвестно зачем учили в колледжах, пар­ковались у супермаркета и останавливались поболтать с соседками, поджи­дая содержавших их мужей с настоящей серьезной работы (в которой ни­чего не понимали) и играли в маджонг, чтобы скоротать время. Иногда волновались — это когда сын падал с велосипеда или от мужа пахло чужи­ми духами.

Постепенно выяснялось, что если когда-то в свое время мужья обещали кое-что "в богатстве и бедности, здравии и болезни until death do us part", то это не следовало понимать буквально. Оказалось, что "мелкие домашние интересы" — вся эта прорва бесплатной работы на семью, круговерть, ко­торой нет конца, — отупляют, съедают жизнь по капле... и презираемы ми­ром "Настоящего Дела". Дети вырастают, а появившиеся на месте очарова­тельных пупсиков гадкие подростки просто невыносимы, когда матери вмешиваются в их жизнь.

А что еще могли делать эти женщины, чтобы сохранить иллюзию своей нужности? "Так что многие из них, доведенные до белого каления, при­страстились к валиуму и крепким напиткам, а некоторые присоединились к зарождающемуся женскому движению"[1].

Женские группы "подъема самосознания", "социального развития", "взаим­ной поддержки" составляли его неотъемлемую часть. Некоторые учили тому, что никогда не поздно вернуться в колледж и после двадцатилетнего перерыва получить новое образование, профессию, начать собственное дело. Некоторые ставили жесткие и неприятные вопросы: почему, напри­мер, мужскими бывают решение и характер, а женскими — штучки и бол­товня? Почему я киваю и поддакиваю даже тогда, когда это мне явно во вред? Почему позволяю считать свою тяжелую и ответственную работу по дому чем-то второстепенным и вспомогательным? Кто меня всему этому научил и в чьих интересах? Были группы, которые давали возможность выплеснуть накопившиеся океаны горечи: там можно было жаловаться, кричать, проклинать ту самую счастливую жизнь, бессмысленность кото­рой в полной мере могли понять другие женщины, разменявшие свои спо­собности и надежды на медяки соответствия ожиданиям окружающих и ил­люзию стабильности и безопасности.

Может, важнее было даже не то, что говорилось, а сама возможность быть

услышанными,

недого­варивающими

Долгое молчание чревато воплем ярости, каковой и прозвучал на весь за­падный мир. Если бы этим и ограничилось, все легко свелось бы к "выпус­канию пара". Дело, однако, приняло другой оборот. "Ополоумевшие бабы" оказались более чем способны изъясняться на "языке колонизаторов" и за неполные двадцать лет явили миру десятки вдумчивых и корректных ис­следований по вопросам различий в языке, мышлении, коммуникации муж­чин и женщин. Появились новые понятия — прежде всего понятие "гендера", отражающее социальные (а не биологические) отношения пола. Сама идея о том, что "женское" означает не "худшее, чем...", а "другое", начала пускать корни в массовом сознании именно тогда. Возможность говорить "своим голосом", "другим голосом", "на своем языке" — и

о том, что важ­но для меня,

Где это сказано,

Что мужьям полагаются двадцатипятидолларовые ленчи и приглашения на конференции и симпозиумы в Южную Африку, А женам полагается бобовый суп из жестянок и культпоходы с дошкольниками в местное пожарное депо, И где это сказано,

Что мужьям полагаются встречи с очаровательными юристками, и с прелестными преподавательницами древней истории, и с обаятельными художницами, наследницами и поэтессами, А женам полагаются встречи с прыщавым кассиром в универсаме, И где это сказано,

Что мужьям по воскресеньям полагается послеобеденный сон и футбольный матч по телевидению, А женам полагаются цветные карандаши и картинки для раскрашивания с детьми, И где это сказано,

Что мужьям полагаются восторженные похвалы, моральная поддержка и десять дней подряд горячий чай в постель при первых признаках насморка, А женам полагаются заботы по обеспечению всего этого? И если жена решит в конце концов,

Что пускай муж сам возит ботинки в починку, детей к врачу и собаку к ветеринару, а она тем временем будет изучать, допустим, нейрохирургию или трансцендентальную философию, То где это сказано,

Что она всегда должна чувствовать себя Виноватой?

Джудит Виорст, 1968

Это стихотворение было опубликовано на русском языке примерно в сере­дине 1970-х — кажется, в журнале "Америка". Тогда оно воспринималось совершенно иначе: стоя в километровой очереди, допустим, за туалетной бумагой, довольно трудно представить себе как проблему "встречи с пры­щавым кассиром в универсаме". Кто бы мог подумать, что тридцать лет спустя молодые женщины в России будут наступать на те же грабли? Кстати, с более поздними работами Джудит Виорст (которая начинала с коло­нок в женских журналах, а потом в далеко не юном возрасте и вправду стала психоаналитиком, а после вновь вернулась в литературу и продолжа­ет писать на границе жанров) мы еще встретимся.

Конечно, женское движение было в гораздо большей степени политичес­ким и экономическим, чем... как бы это выразиться... "душевным". Неуди­вительно, что психология, социология и конъюнктурный политический расчет быстро перепутались; те высказывания и формы поведения, для ко­торых вчера нужно было обладать немалой решительностью или хотя бы наплевательским отношением к общественному мнению, очень быстро ста­ли его воплощением. Нормой то есть. И тоже уже не вчера. Вот голос из восьмидесятых: "Лет двадцать назад молодые люди водили своих девушек не в театр или ресторан, а на антивоенные манифестации. Теперь они на­шептывают им на ухо, что будут помогать им по дому, а вместо чайных роз на длинных стеблях посылают в подарок подписку на газетку "Слезайте с нашей шеи""[3].

1

Elizabeth Wertzel. The bitch rules.

2

См., например, классическую философскую работу этого направления "Второй пол" Симоны де Бовуар или, для контраста, популярный обзор научных исследований Деборы Таннен "Ты меня не понимаешь".

3

Сьюзен Конант. Пес, который говорил правду. (Это "собачий" детектив, действие которого происходит в Гарварде).