Отель «Бертрам»

Полковник Ласкомб колебался, подергивая себя за усы.

– Мне кажется, Бесс, что ты совершаешь большую ошибку. – Он вздохнул. – Она спрашивала, где ты, и я сказал, что за границей.

– Я буду там через каких-нибудь двенадцать часов, так что все прекрасно обойдется.

Она подошла к нему и поцеловала его в кончик подбородка, затем ловко повернула кругом, словно они собирались играть в жмурки, открыла дверь и легким движением вытолкнула Ласкомба в коридор. Когда дверь затворилась, полковник заметил старую даму, которая поворачивала за угол у самой лестницы. Она бормотала себе под нос, роясь в сумке:

– Боже мой, наверное, я забыла это в номере. Ах, боже мой!

Она прошла мимо полковника, не обратив на него особого внимания, но, когда он начал спускаться, мисс Марпл остановилась у своей двери и устремила на него пронзительный взгляд. Потом она взглянула на дверь Бесс Седжвик. «Так вот кого она поджидала, – сказала себе мисс Марпл, – интересно – зачем?»

3

Каноник Пеннифезер, подкрепившись завтраком и не забыв оставить ключ у портье, вышел из гостиницы и был бережно усажен в такси швейцаром-ирландцем, который для того и был поставлен.

– Куда едем, сэр?

– Ох, боже мой, – пробормотал каноник Пеннифезер во внезапной растерянности. – Дайте мне подумать, куда я собирался.

Движение на Понд-стрит было задержано на несколько минут, пока Пеннифезер и швейцар обсуждали этот запутанный вопрос. Наконец на каноника снизошло озарение, и такси было велено следовать в Британский музей.

Швейцар остался стоять на тротуаре с широкой ухмылкой на лице, и, так как больше из гостиницы, насколько он мог видеть, никто не выходил, он слегка прогулялся вдоль фасада, негромко насвистывая какую-то старую песенку.

Одно из окон на первом этаже отеля «Бертрам» открылось, но швейцар даже не обернулся, как вдруг из окна донесся голос:

– Так вот ты где обосновался, Мики! Каким ветром тебя сюда занесло?

Он круто повернулся, застигнутый врасплох, и воззрился на говорившую.

Леди Седжвик высунула голову из окна.

– Ты что, не узнаешь меня? – спросила она.

По его лицу скользнула тень воспоминания.

– Бог ты мой, да никак это малышка Бесси! Подумать только! Сколько лет прошло. Малышка Бесси.

– Никто, кроме тебя, не называл меня Бесси. Отвратное имя. Ну и чем же ты все это время занимался?

– Всем понемногу, – сказал Мики с заметной неохотой. – Обо мне-то не писали, как о тебе. Я, бывало, читал о твоих проделках.

Бесс Седжвик рассмеялась.

– Во всяком случае, я лучше тебя сохранилась, – сказала она. – А ты слишком много пьешь. Всегда пил много.

– Ты только потому и сохранилась, что все время при деньгах была.

– Тебе-то деньги не принесли бы никакой пользы. Ты просто пил бы еще больше, пока совсем бы не спился. Да, да, так оно и есть. Но все же как ты сюда попал, хотела бы я знать.

– Мне нужна была работа. А у меня вот что имеется… – Рука его прошлась по ряду медалей на груди.

– Понятно. – Она задумалась. – И все они настоящие?

– Ясно, настоящие. А то какие?

– Да я тебе верю, верю. Ты всегда был храбрым. И бойцом неплохим. Да, для армии ты подходящий кадр. В этом я не сомневаюсь.

– Армия хороша во время войны, а в мирное время в ней ничего хорошего нет.

– Вот ты и прибился сюда. Я понятия не имела… – Она вдруг замолчала.

– О чем это ты, Бесси, понятия не имела?

– Да так, ничего. Странно встретить тебя после стольких лет.

– Я ничего не забыл, – сказал он. – Я тебя никогда не забывал, малышка Бесси. Ах и хороша же ты была! Такая красотка.

– Глупая девчонка – вот кем я была, – возразила леди Седжвик.

– Что верно, то верно. Большого ума в тебе не было. Если бы ты была поумнее, не связалась бы со мной. Ты с лошадками лихо управлялась. Помнишь ту кобылку, как ее звали-то? Молли О’Флинн. Норовистая, прямо ведьма.

– Да, только ты один мог с ней справиться, – признала леди Седжвик.

– Она бы меня сбросила, если бы могла! Но когда поняла, что это у нее не пройдет, сразу смирилась. Ну и красавица она была, а? Но уж если говорить о верховой езде, то ни одна леди не ездила верхом лучше тебя. Как ты сидела, как держалась! Ни капли страха, ни на миг! Так оно и дальше было, судя по всему. Аэропланы, гоночные машины…

Бесс Седжвик рассмеялась:

– Ладно, мне пора заканчивать письма. – Она отошла от окна.

Мики перегнулся через ограду.

– Я не забыл Балигоулан, – сказал он многозначительно. – Я иногда думал написать тебе…

Голос Бесс Седжвик прозвучал резко:

– Что это на тебя нашло, Мик Горман?

– Просто говорю, что ничего не забыл… Просто так… напомнил тебе.

Голос Бесс Седжвик все еще сохранял резкий тон:

– Если ты думаешь о том, о чем, я полагаю, ты думаешь, то вот тебе мой совет: держи язык за зубами. Только пикни – я тебя пристрелю так же легко, как крысу. Мне случалось убивать людей.

– Может, в чужих странах…

– В чужих или здесь, мне все едино.

– Боже праведный, не сомневаюсь, что ты на это способна! – В голосе Мики звучало неподдельное восхищение. – В Балигоулане…

– В Балигоулане, – перебила она, – тебе заплатили за молчание, и заплатили хорошо. Денежки-то ты взял. И не думай, что от меня еще получишь, – не выйдет.

– Ух и славная бы историйка получилась для воскресных газет!

– Ты слышал, что я сказала.

– Ха, – рассмеялся он. – Да я же не всерьез, а так, в шутку. Разве я что сделаю против своей малышки Бесси? Я держу рот на замке.

– Так и держи, – сказала леди Седжвик.

Она опустила окно и уставилась на неоконченное письмо, лежавшее перед ней на письменном столе. Взяла его, взглянула, скомкала и швырнула в мусорную корзинку. Затем она резко поднялась и вышла из комнаты. Даже не оглянулась, выходя.

Небольшие комнатки для писем в «Бертраме» часто казались пустыми, даже когда это было не так. Два солидных письменных стола находились в оконных нишах, на особом столе у правой стены лежали журналы, а слева стояли два кресла с высокими спинками, повернутые к камину. Их облюбовали пожилые военные, которые после обеда обычно уютно устраивались там и сладко дремали до самого чая. И те, кто приходил в комнату, чтобы написать письмо, часто их не замечали. В утренние часы на кресла не было особого спроса.

Но так случилось, однако, что в то утро оба кресла были заняты. В одном из них сидела старая дама, а в другом – юная девушка. Девушка поднялась на ноги. Какое-то время она постояла, нерешительно глядя на дверь, за которой скрылась леди Седжвик, потом медленно двинулась к выходу. Лицо Эльвиры Блейк было смертельно бледно.

Прошло еще пять минут, прежде чем старая дама тронулась с места. Мисс Марпл решила, что небольшой отдых, который она всегда позволяла себе после одевания и спуска по лестнице, уже закончился и пора двинуться в приятное путешествие по Лондону. Можно пройти до Пикадилли и сесть на девятый автобус до Хай-стрит в Кенсингтоне, или можно дойти до Бонд-стрит и сесть на двадцать пятый автобус до пересечения Маршалл и Снелгроув, или можно сесть на тот же автобус в противоположном направлении и доехать, насколько она помнит, кажется, до магазина Армии и Флота. Выходя на улицу, она предвкушала удовольствие от этих прогулок. Швейцар-ирландец, который снова занял свой пост, решил за нее проблему.

– Мадам, вам потребуется такси, – заявил он решительно.

– Не думаю, – сказала мисс Марпл. – Мне кажется, здесь где-то рядом ходит двадцать пятый автобус или двойка – от Парк-лейн.

– Вам не нужен автобус, – настаивал швейцар. – Крайне опасно прыгать в автобус, когда годы уж не те. К тому же они так дергают, когда трогаются или останавливаются. На ногах не удержишься. Сердца у них нет, у нынешних водителей. Я свистну такси, и вы поедете куда хотите, словно королева.

Мисс Марпл подумала и сдалась.

– Ну ладно, – согласилась она. – Может, и правда лучше взять такси.