Страница 15 из 23
— Во как?! — воскликнул боярский сын и снова замялся, глядя куда-то влево. Оттуда донеслось неразборчивое бормотание. Не иначе инструктаж. — А насколь же опасна его рана? — последовал новый вопрос Валуева.
— А тебе что за печаль?! — зло рявкнул я.
И вновь наступила пауза. На сей раз ее прервал появившийся в проеме… Василий Шуйский. Властно отодвинув Валуева, он кротко ответил:
— Так ведь мы, князь Федор Константинович, и в Кремль явились… для его защиты, ан видишь, как случилось.
Признаться, я на пару секунд остолбенел от такого нахальства. Ну ничего себе! А боярин меж тем невозмутимо продолжал:
— Дознались мы, будто ляхи заговор учинили супротив него из обиды, что ты грады ихние повоевал, и решили их упредить. Ныне народец московский над погаными латинами расправу чинит, а мы сюда, в палаты…
— Для того и Басманова убили, — бесцеремонно перебил я его. Говорил наугад, но, к сожалению, выяснилось, попал в яблочко.
— Дак ведь и он в том злодейском сговоре участвовал, — развел руками Шуйский. — Поначалу-то мыслили живьем взять, дабы он сам государю поведал, как на его жизнь умышлял, да Петр Федорович больно верток оказался, ну и пришлось…
Я молчал, окончательно ошалев от услышанного. Нет, я ни на секунду не поверил боярину. Но когда тебя начинают нахально уверять, будто черное — это белое, да со столь серьезным видом, поневоле обалдеешь.
Воспользовавшись моим молчанием, Василий Иванович успел рассказать, что именно потому они и хотели пригласить меня в качестве посредника между ними и царем, а то Дмитрий больно горяч. Того и гляди может, не разобравшись, в чем дело, вместо благодарности и милостей отправить своих защитников на плаху. Ну и они за ценой не постоят, не поскупятся, отблагодарят меня как должно.
— Хошь мы и бояре, но вознаградим по-царски. С головы до ног златом-серебром тебя осыплем. Ежели… — слегка запнулся Шуйский, — будет кому расплачиваться. — И меленько захихикал, давая понять, что пошутил. Однако я не отреагировал, и он, стерев с лица улыбку, торопливо пояснил: — Потому и хотели с тобой обговорить, а уж ты ему опосля…
— Ну заходи, — пригласил я его, начиная приходить в себя.
— А взамен никого нам не дашь? — поинтересовался Шуйский. — Ну-у в заклад.
— Перебьетесь, — проворчал я.
— Ну хоть крест поцелуй, что ничего с нами не учинишь, — попросил он.
— Не стану, — отрезал я, съязвив: — Я ведь не боярин, потому и без клятвы не обману. Коль сказал, выпущу живыми и невредимыми, значит…
— Тогда мне с прочими потолковать надобно, — выпалил Шуйский и исчез, причем весьма кстати — надо ж было позаботиться о теле Дмитрия, чтобы боярин его не увидел.
Маскировать смысла не имело. Перильца у беседки невысокие, но сплошные, и с маленьким росточком Василия Ивановича, есть ли там кто внутри, нипочем не разглядеть. Но на всякий случай я выставил троих гвардейцев подле — подстраховка не помешает.
— А чего с ними толковать-то? — зло проворчал Курнос, стоящий поблизости от меня с пищалью наготове.
— И впрямь, — поддержал его Зимник. — Ну какие беседы с ними вести опосля того, как они…
Я успел оборвать его, прижав палец к губам и кивнув на проем, давая понять, что о гибели Дмитрия надо помалкивать. Их возмущение было мне хорошо понятно — переживают. Оба из спецназа, именно им и еще восьми Вяха поручил защищать Дмитрия, чего они выполнить не сумели. Но в глазах остальных тоже отчетливо застыл огромадный вопрос: «К чему такая уступчивость? Тут драться надо, а ты, князь, вон чего удумал. Почто?!»
Пришлось напомнить, что военные хитрости, когда враг слишком велик числом, бывают всякие, в том числе и такие, как переговоры для затяжки времени.
— Да мы и без того отобьемся, — проворчал Зимник.
— Верно, отобьемся, — согласился я. — Но людей при этом потеряем уйму. Пока у них на счету один Лютик, а окажется невесть сколько. И еще. Каждый из них должен расплатиться за все содеянное сполна, в точности как в Писании сказано: «Око за око, кровь за кровь, смерть за смерть». А теперь призадумайтесь, как они поступят, убедившись, что силой нас не одолеть? Да разбегутся кто куда, спасая свои шкуры. И где мне их искать? Нет уж, пускай продолжают толпиться подле собора. А потому всем молчок и о смерти государя ни гугу.
Гвардейцы разом закивали, а я, приобняв Зимника с Курносом за плечи, твердо произнес:
— О том, что не сумели закрыть собой Дмитрия, думать запрещаю. Обоим. И прочим из десятка передайте. Все понятно? Мне, как воеводе, виднее, чья вина больше всех, и ведомо, что она не на вас.
— А-а… на ком? — оживился Зимник.
— На мне, — ответил я и, возвысив голос, отчеканил: — Не настоял, дабы государь надел юшман. Надо было силком его на Дмитрия напялить. А вы… Ну откуда вам знать, как надлежит вести себя телохранителям, коли я вас этому не учил.
— Это да, — вздохнул Курнос и тоскливо протянул: — Были бы здесь Кулебяка с Частоколом, они бы нипочем…
Действительно, если бы с нами находились те, кого он начал перечислять, Дмитрий, скорее всего, остался бы жив. И Кулебяка, и Частокол, и остальные из десятка, которых я начал специально тренировать еще в Костроме, навряд ли допустили бы такое. Какое там выстрелить?! Даже когда кто-то, изображая злоумышленника и выбрав момент поудобнее, неожиданно кидал в мнимого Годунова небольшой деревянный шарик, имитирующий нож, они успевали среагировать и закрыть «государя». Поначалу срабатывали не всегда — в половине случаев, но чем дальше, тем лучше. А когда я организовал соревнование, чья смена предотвратит больше «покушений», то спустя месяц четыре броска из пяти не достигали цели. Тогда-то и пришел черед Годунова, ибо одно дело — не церемониться в случае угрозы с таким же спецназовцем, как они сами, закрыв его своими телами, и совсем иное — с престолоблюстителем и наследником. Однако освоились ребята быстро, уже к исходу первой недели. Разумеется, пущенный моей рукой шарик иногда попадал в Федора, но редко. И спустя месяц, когда я усложнил задачу, с согласия Годунова взяв себе в «помощники-террористы» трех гвардейцев, телохранители в большинстве случаев успевали его закрыть.
А то, что не всегда… Так ведь это шарик, который, во-первых, можно незаметно вынуть из кармана, а во-вторых, на замах руки уходит всего секунда. На деле настоящему убийце понадобится как минимум три-четыре секунды. Да и не принято на Руси поступать с царями, как в свое время римские сенаторы с Юлием Цезарем. Наши бояре больше полагаются на яды, а коль решатся сработать в открытую, вот как сейчас, с Дмитрием, то вначале должны настроить себя, накрутить, а на это требуется время.
И никогда бы они не позволили Дмитрию первым бежать в атаку, наплевав на его приказы и его брань. Пусть себе ругается как хочет, а они бы все равно сделали что положено: и придержали бы его, и, выскочив вперед, прикрыли.
Всего один разок они оплошали в Прибалтике, да и то как посмотреть. Ляхи вынырнули из-за угла неожиданно и, увидев Годунова, шарахнули разом из семи стволов. Но и тут телохранители успели отреагировать. Едва заметив устремленные в их сторону вражеские пищали, Кулебяка кинулся на Федора, завалил на снег и прочно обхватил своими ручищами, не давая дернуться. Не сиди Годунов на лошади, он бы вообще остался невредим, да и так получил всего одну пулю в руку, по касательной, а еще четыре, предназначенные ему, Летяга, Ходок и Лапоток поймали своими телами.
— Если бы, да кабы, да на сосне росли грибы, — проворчал я. — Нашли время сетовать. Сами знаете, что они остались в Кологриве близ Федора Борисовича. Кто ж ведал, что Дмитрию не хватит трех сотен его алебардщиков? — Курнос открыл было рот, но я не дал ему вставить слово — не до дискуссий, — отрезав: — И все, кончен разговор! Негоже нам при столь дорогих гостях такие разговоры вести. — И кивнул на появившегося в дверном проеме Шуйского.
Странно, но за его спиной я никого не приметил.
— Один? — негромко осведомился я у боярина.