Одним пальцем

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

– Сама не знаю. Ничего особенного.

Я вышел на веранду. К железному столику были придвинуты два кресла, а на нем стояли два стакана с остатками шерри. На стуле чуть в стороне лежало нечто, на что я загляделся с немым ужасом.

– Господи помилуй, что это?

– Ну, – ответила Джоан, – насколько я понимаю, фотография больного, страдающего маниакально-депрессивным психозом или чем-то в этом роде. Доктор Гриффит считал, что это меня может заинтересовать.

Я с еще большим любопытством посмотрел на снимок. У каждого мужчины свой метод ухаживать за женщинами. Меня лично метод демонстрации меланхоликов, маньяков или параноиков как-то не привлекает.

– Выглядит довольно безотрадно, – заметил я, и Джоан от всей души согласилась со мной. – А как Гриффит?

– Усталый и какой-то ужасно несчастный. Что-то его мучит.

– Меланхолия, которую тебе не удается вылечить?

– Оставь свои шуточки! По-моему, это действительно что-то важное.

– По-моему, так он из-за тебя и мучится. Оставь его в покое, Джоан!

– Да замолчи ты! Не могу, вот и все.

– Вы, женщины, всегда так говорите.

Разозленная Джоан убежала.

Больной с маниакально-депрессивным психозом начал коробиться на солнце и, взяв за уголок, я отнес его в гостиную. Не то чтобы он доставлял мне удовольствие, но я предполагал, что это какой-то экземпляр из коллекции Гриффита.

Наклонившись, я вытащил с нижней полки тяжеленный том, чтобы вложить в него фотографию и выпрямить ее. Это был толстенный сборник каких-то проповедей.

Книга неожиданно легко раскрылась на каком-то месте. В следующее мгновение я понял – почему. Из середины было аккуратно вырезано несколько десятков страниц.

Я стоял с вытаращенными глазами. Потом взглянул на титульный лист. Книга вышла в 1840 году.

Сомневаться не приходилось. Передо мной была книга, из отдельных букв и слов которой были составлены анонимные письма. Кто же вырезал эти страницы?

Ладно, будем рассуждать по порядку: это могла быть Эмили Бартон. Такая мысль каждому пришла бы в голову в первую очередь. Или это могла быть Партридж.

Были тут, однако, и другие возможности. Эти страницы мог вырезать каждый, кто несколько минут оставался в комнате один – скажем, кто-нибудь из гостей, сидевших здесь и ожидавших мисс Эмили. Даже, в конце концов, кто-нибудь, пришедший по делу. Хотя нет, это мало правдоподобно. Я заметил, что, когда однажды ко мне пришел с поручением служащий из банка, Партридж провела его в кабинет. Так, видимо, было принято в этом доме.

А гости? Кто-нибудь из «хорошего общества»? Мистер Пай? Эме Гриффит? Миссис Калтроп?

Прозвенел гонг, и я пошел обедать. После обеда я показал свою находку Джоан, мы обсудили ее со всех возможных точек зрения, и я отнес книгу в полицию.

Встретили они находку с неописуемой радостью, восторженно похлопывая меня по спине за то, что в конце концов было не больше, чем чистой случайностью.

Грейвса не было, но Нэш вызвал его по телефону.

С книги решили снять отпечатки пальцев, хотя Нэш отнесся к этому довольно скептически. Ничего интересного, действительно, не обнаружили. Отпечатки были только мо, и и Партридж, а это, пожалуй, доказывало лишь, что пыль Партридж вытирает аккуратно.

Грейвс вскоре ушел, и мы с Нэшем остались одни. Я спросил, насколько им удалось продвинуться.

– Круг подозреваемых сужается, мистер Бертон. Многих мы уже исключили.

– Ясно, – сказал я, – а кто остается?

– Мисс Джинч. Вчера после обеда она была у одного клиента, с которым договорились встретиться у него дома. А дом этот недалеко от той улицы, где живут Симмингтоны. Она вполне могла проходить мимо них по дороге туда или обратно.., а в тот день, когда покончила с собой миссис Симмингтон, мисс Джинч последний раз работала еще в конторе ее мужа. Мистер Симмингтон предполагал сначала, что она не выходила в тот день из конторы. У него тогда долго сидел Генри Лашингтон, и ему несколько раз приходилось вызывать мисс Джинч к себе. Я однако выяснил, что между тремя и четырьмя она уходила из конторы, чтобы купить на почте марки, которые у них как раз кончились. Можно было послать рассыльного, но мисс Джинч сказала, что у нее болит голова и ей хочется пройтись по свежему воздуху. Отсутствовала она недолго.

– Но достаточно, чтобы попасть под подозрение?

– Да, достаточно долго, чтобы сделать крюк, бросить письмо в ящик и побежать дальше. Не могу, впрочем, найти никого, кто видел бы ее вблизи дома Симмингтона.

– А на нее обратили бы внимание?

– Может быть, да, а может, и нет.

– А кто у вас еще под подозрением? Нэш засмотрелся куда-то в пустоту.

– Вы понимаете, что мы не можем исключить никого – абсолютно никого?

– Разумеется, – сказал я, – с этим я вполне согласен.

Он тяжело проговорил:

– Мисс Гриффит ходила вчера в Брентон на встречу со скаутками. И вернулась довольно поздно.

– Не думаете же вы…

– Нет, не думаю. Но я не знаю. Мисс Гриффит кажется женщиной, кипящей физическим и душевным здоровьем, но, повторяю еще раз, я не знаю.

– А на прошлой неделе? Могла она бросить то письмо в ящик?

– Не исключено. В тот день после обеда она ходила по магазинам, – он помолчал. – То же относится к мисс Эмили Бартон. Вчера вскоре после полудня она вышла за покупками, а неделю назад была в гостях у друзей, живущих на соседней с Симмингтонами улице.

Я недоверчиво помотал головой. Находка в «Розмарине» книги с вырезанными страницами привлекала, разумеется, внимание к владелице виллы, но когда вспомнишь, как мисс Эмили вернулась вчера домой вся сияющая, счастливая и взволнованная…

Черт – взволнованная… Да, взволнованная: щеки у нее порозовели, глаза сияли.., но не потому же.., не потому…

– Неважная у вас профессия, – сказал я сдавленным голосом. – Вы так видите и представляете себе.., всех…

Нэш кивнул.

– Да, невелика радость видеть в своих ближних потенциальных безумцев и преступников, – на мгновенье он умолк, а потом продолжал:

– Есть еще мистер Пай…

– Вы тоже обратили на него внимание?

Нэш усмехнулся.

– Еще как. Очень своеобразный характер.., и не сказал бы, что он мне нравится. Алиби нет: в обоих случаях он был дома в саду – один.

– Значит, вы подозреваете не только женщин?

– Мне лично не верится, что эти письма писал мужчина.., собственно, я уверен в этом, как и Грейвс.., исключая, разумеется, Пая, у которого ненормально женственные черты характера. Но, что касается вчерашнего дня, мы проверяем каждого. Вы же понимаете, речь идет об убийстве. С вами все в порядке, – ухмыльнулся он, – так же, как и с вашей сестрой. Мистер Симмингтон тоже не выходил из своей конторы после того, как пришел туда, а доктор Гриффит был у больного на другом конце города – это я проверил, – он помолчал, снова усмехнулся и сказал:

– Как видите, мы и в самом деле стараемся.

Я, помедлив, спросил:

– Значит, круг сузился до трех человек? Мистер Пай, мисс Гриффит и наша мисс Эмили?

– Да нет, есть еще пара человек в запасе – между прочим и миссис Калтроп.

– Неужели вам и она пришла в голову?

– Мы приняли во внимание каждого. Миссис Калтроп чересчур явно чудаковата, если вы понимаете, что я хочу сказать, но исключить мы не можем и ее. Вчера после полудня она была в лесу, слушала птиц – вот только птицы не могут подтвердить это.

Он быстро обернулся, потому что в комнату вошел Оуэн Гриффит.

– Добрый день, инспектор. Я слышал, что вы меня искали. Что-нибудь срочное?

– Предварительное слушание дела будет в пятницу, если это устраивает вас, доктор.

– Ладно. Сегодня вечером проведем вместе с Морсби вскрытие.

– И еще одно, доктор. Миссис Симмингтон принимала какие-то порошки, которые вы ей приписали…

Нэш замолчал.

– Да, ну и что?

– Если бы она приняла слишком большую дозу, это могло быть смертельным?