Страница 33 из 42
— Нам необходимо подтвердить опознание тела Бреуера,— информировал он хозяина кабинета.— У вас есть его фотография?
— У меня нет ни одной его фотографии,— объявил Гибсон.— Более того, я сомневаюсь, что таковая вообще существует.
Мастерски придав лицу выражение крайнего изумления, детектив уставился на адвоката.
— Даже любительского снимка?
— Боюсь, что нет, Шейн,— Гибсон откатился в своем кресле подальше от стола и снисходительно улыбнулся.— У Бреуера была идиосинкразия к фотографии, перераставшая в настоящую манию. Я припоминаю, что однажды, кажется в ночном клубе, бродячий художник сделал карикатуру на него. Так что бы вы думали? Бреуер немедленно заплатил ему десять долларов, выкупил рисунок и тут же разорвал его в клочки. Во всех прочих отношениях он был абсолютно нормальным человеком. Но я не понял, что означают ваши слова о необходимости повторного опознания. Какие основания могут быть у полиции сомневаться, что тело убитого человека принадлежит Бреуеру?
— Кое-какие весьма странные факты появились за последние часы,— произнес детектив бесстрастным голосом.— Например, я полагаю, что вы хорошо знали Хирама Годфри?
— Вполне достаточно для моих целей.
— Хорошенько обдумайте ваш ответ,— предупредил адвоката Шейн.— Составьте для себя мысленный портрет Годфри и затем попытайтесь припомнить убитого человека. Забудьте на время о крашеных волосах, костюме Бреуера и нанесенных увечьях. Ответьте мне, мог ли этот труп принадлежать Годфри, а не Бреуеру?
— Нет,— решительно ответил Гибсон.— Ничего общего! Бреуер был спокойным, весьма работоспособным и, я бы даже сказал, весьма дотошным джентльменом.— Адвокат замолчал, задумчиво нахмурил лоб и затем продолжал.— Что касается Годфри, то я бы охарактеризовал его как человека, интересующегося только личным благополучием, как взрослого ребенка, находящего удовольствие в детских играх и грубых развлечениях. Он много выпивал и вращался преимущественно в спортивных кругах Майами. Одним словом, партнеры были полной противоположностью друг другу.
— Но ни одна из указанных вами черт не имеет отношения к физическому облику человека,— заметил Шейн.— Сам Бреуер начал свое описание Годфри с того, что предупредил, что они были примерно одинакового строения и веса.
— Ваше замечание просто нелепо,— заявил Гибсон, сопровождая свои слова высокомерной улыбкой.— Даже если оставить в стороне абсолютную нелепость вашего предположения, не забудьте, что ваши люди следовали за Годфри вплоть до трапа самолета, на котором он вылетел в Нью-Йорк.
— Я ничего не забываю,— хладнокровно возразил детектив.
— Следовательно, вы тоже начинаете сомневаться в истории Блэка и готовы согласиться со мной, что весь этот план был составлен исключительно для того, чтобы снабдить Годфри необходимым алиби? Вы признаете, что находились в заговоре против моего клиента, о чем я говорил шефу Джентри?
— Пока я не готов признаться ни в чем,— сухо информировал его Шейн и, в свою очередь, задал новый вопрос.— Как долго вы знали Бреуера?
— Около шести лет. Он был среди моих первых клиентов, когда Я открыл эту контору.
— А что вы знаете о его прошлом до того, как он встретился с вами и вступил в деловое партнерство с Годфри?
Гибсон секунду колебался. Выражение его лица изменилось.
— Должен признаться, что практически ничего. Нас можно было назвать добрыми приятелями, но между нами никогда не было близких отношений. Насколько я знаю, он уроженец Нью-Йорка, наследовал небольшой капитал от одного из своих родственников…— он оборвал себя на половине фразы и нетерпеливо спросил: — Но я по-прежнему не понимаю, какое отношение имеет прошлое Бреуера к его смерти.
— Я тоже не знаю,— чистосердечно признался детектив.— Но я знал немало людей, которые избегали фотографироваться только потому, что в их прошлом было нечто такое, что они не торопились обнародовать. В этом случае страх перед репортерами представляется вполне оправданным, не так ли? Мне пришло в голову, что необычная фотофобия Бреуера могла быть связана…
— Вздор! — решительно оборвал его адвокат.— Кто угодно, только не Мильтон Бреуер. Мне нечасто приходилось встречать столь добропорядочного джентльмена, придерживающегося строгой этики в своих деловых предприятиях.
Шейн закурил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек.
— Вам до сих пор не пришло на ум правдоподобного объяснения того факта, что он так и не появился в вашем офисе после разговора со мной? — резко спросил он.
— Пока нет. Но мне показалось плодотворной ваша идея о том, что человек, за которым следил Блэк, не имел никакого отношения к Годфри. Разрешите мне подумать пару минут,— Гибсон поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза.— Давайте примем для начала, что то, что вы рассказали нам о разговоре с Бреуером, состоявшимся вчера в 17.35 пополудни, соответствует действительности,— начал он резким профессиональным тоном.— Сделаем еще одно допущение, что Годфри каким-то образом стало известно о намерениях своего партнера. Что же, все сходится! — Гибсон резко выпрямился в своем кресле и стукнул ладонью по столу.— Годфри посылает на завод своего человека, имеющего с ним внешнее сходство, одетого в его костюм и направляет детективов по ложному следу. Сам же ожидает появления Бреуера у входа в ваше агентство. Вместо нескольких жалких минут перед ним целая ночь, чтобы совершить задуманное убийство. Боже мой, Шейн. Неужели вам до сих пор неясно двуличие этого человека?
Шейн вздохнул и затушил сигарету.
— Не знаю уж почему, но сегодня мне на каждом шагу предлагают готовые решения проблемы,— любезно сообщил он.
— Но помилуйте, теперь мы наконец-то можем получить разумные ответы на все мучившие нас вопросы,— воскликнул Гибсон.— Рейс 8.40 еще не прибыл в Нью-Йорк. Я немедленно звоню в полицию. Человек, выдающий себя за Годфри, должен быть немедленно арестован.
— Успокойтесь,— остановил его Шейн.— Джентри уже принял меры. Интересующий нас человек будет арестован, как только сойдет с трапа самолета.
— Превосходно! Вы получите все доказательства, о которых так хлопочете. Если этот человек не Хирам Годфри, тогда…
— Боюсь, что дело обстоит не так просто,— остановил его Шейн.— Честно говоря, я готов держать с вами пари, что этот человек окажется Годфри.
— Я не верю вам. Только потому, что вы не способны видеть очевидные вещи…
— Достаточно,— снова остановил его Шейн, закуривая новую сигарету.— Вынужден признаться, что я начинаю склоняться в пользу вашей гипотезы, хотя некоторые ее аспекты остаются для меня загадками. Но гипотеза — гипотезой, а этот парень — все-таки Годфри, если он на самом деле настолько ловок, чтобы суметь обойти все подводные камни.
У Гибсона непроизвольно отвисла челюсть.
— Теперь я не понимаю вас,— выпалил он.— Если этот ваш Блэк следовал за ним всю ночь и проводил его до трапа самолета…
— Я склонен доверять Блэку,— сообщил Шейн,— но, если бы я был на месте Годфри и пытался сфабриковать для себя железное алиби, мне бы не оставалось ничего другого, как быть на борту самолета, когда он приземлится в аэропорту «Ла Гуардия». Подумайте сами. В его распоряжении была вся ночь. Ему ничего не стоило улететь более ранним рейсом и спокойно ожидать в аэропорту посадки следующего самолета. У него достаточно времени, чтобы успеть обменяться со своим помощником билетами и квитанциями багажа. Остальное, как говорится, дело техники. Повторяю, если он действительно ловок, он поступит именно таким образом.
Гибсон налил себе стакан холодной воды из стоящего на столе серебряного термоса, проглотил его содержимое и в изнеможении поставил стакан на место.
— Стюардесса сможет заметить подмену,— проговорил он не слишком уверенно.
— Скорее всего она не обратит на это внимания, если они похожи друг на друга и одеты в одинаковую одежду, в чем лично я не сомневаюсь,— возразил Шейн.
— Но я хочу спросить вас вот еще о чем. Приходилось ли вам слышать, чтобы Бреуер когда-нибудь упоминал имя судьи Лэнсдоуна?