Возьми мое сердце

А вот Билли был слеплен из совершенно иного теста. Эмили и прочие сотрудницы в отделе прекрасно улавливали по отношению к себе его искусно завуалированную враждебность. Их всех немало возмущало, что Трайон, будучи двоюродным братом прокурора Теда Уэсли, позволял себе игнорировать любые жалобы, направленные на него, даже вполне oбоснованные.

Конечно, Эмили не спорила, что детектив он дельный. Однако всем был известен тот факт, что в методах получения улик для обвинения Трайон порой выходил за рамки дозволенного. На протяжении последних лет подследственные не раз предъявляли ему претензии, с жаром отрицая свои якобы обличительные заявления, которые он цитировал под присягой на суде. Эмили отдавала себе отчет, что не найдется такого прокурорского работника, кому не вменили бы в вину подобные уловки, но у Трайона их количество явно зашкаливало.

Более того, он первым из детективов откликнулся на просьбу Истона, когда тот, погоревший на ограблении, пожелал поговорить с кем-либо из прокуратуры.

Эмили надеялась, что ее лицо не выдает неприязни к Трайону, ссутулившемуся на стуле напротив нее. Билли казался старше из-за обветренного лица, небрежной прически и вечно полуприкрытых век. Ходили слухи, что после развода он в свои пятьдесят два создал себе репутацию дамского угодника и будто находились женщины за стенами их ведомства, подпадавшие под чары Трайона. Однако антипатия Эмили к Трайону еще более возросла после того, как он за ее спиной начал направо и налево уверять коллег, что для ведения такого процесса ей недостает жесткости. Впрочем, внимательно изучив материалы дела, Эмили вынуждена была признать, что и Трайон, и Розен добросовестно проделали свою работу, досконально обследовав место преступления и допросив свидетелей.

Эмили не стала тратить время на церемонии и открыла картонную папку, лежавшую поверх остальных документов.

— Скоро здесь будет мать Натали Райнс, — сухо оповестила она детективов. — Я только что прочитала ваш протокол и первоначальный допрос миссис Миллз, сделанный в тот вечер, когда обнаружили тело Натали, а также ее письменные показания, данные через несколько дней после убийства. — Эмили испытующе посмотрела на детективов. — Насколько я могу судить по этим документам, сначала мать жертвы даже мысли не допускала, что Грег Олдрич причастен к преступлению.

— Совершенно верно, — спокойно заметил Розен. — Миссис Миллз сообщила, что любит Грега как собственного сына, и что убеждала Натали к нему вернуться. По ее мнению, дочь слишком много сил тратила на работу, а ей, как матери, хотелось, чтобы она больше времени уделяла личной жизни.

— Миссис Миллз впору было мечтать прикончить его, — съязвил Трайон, — а она беспокоилась и пеклась о нем и о его ребенке.

— Думаю, она действительно переживала зa Олдрича. — Розен повернулся к Эмили. — Те его друзья, которых мы допросили, в один голос подтвердили: Натали была трудоголиком. Самое смешное, что причины, доведшие Олдрича до убийства, могут вызвать сочувствие у присяжных. Даже теща — и та его жалела, и долгое время не верила, что он решился на преступление.

— Когда в последний раз кто-нибудь из вас разговаривал с миссис Миллз? — уточнила Эмили.

— Мы позвонили ей перед тем, как в прессе появилось сенсационное заявление Истона, — ответил Розен. — Нельзя было допустить, чтобы ей стало известно об этом из газет. Новость ее просто потрясла. А еще раньше она сама звонила нам несколько раз: выясняла, как продвигается следствие.

— Пожилой леди хотелось поболтать, — равнодушно вставил Трайон. — Ну мы и поболтали с ней...

— Как мило с вашей стороны, — оборвала его Эмили. — В показаниях миссис Миллз я нашла упоминание о бывшей соседке Натали по комнате Джейми Эванс. Ее задушили в Центральном парке за пятнадцать лет до гибели Натали. Вы поинтересовались у миссис Миллз, возможна ли связь между этими двумя преступлениями, по ее мнению?

— Она уверяла, что это исключено, — сказал Трайон. — Натали никогда не виделась с приятелем своей соседки, знала только, что он женат и вроде бы добивается развода. Натали уговаривала подругу порвать с ним, поскольку считала, что ухажер ее динамит. Натали лишь однажды видела его фотографию у Джейми в бумажнике, а когда после убийства снимок исчез, решила, что вот вероятная зацепка, однако полицейские даже не стали ее слушать. В парке тогда случилась целая серия ограблений, а бумажник Джейми Эванс валялся на земле, кредитки и деньги забрали, заодно прихватив бусы и сережки. Копы заключили, что девушка оказала сопротивление хулиганам и поплатилась за это жизнью. Как бы там ни было, им так и не удалось установить личность ее дружка, и в итоге сошлись на том, что это очередное разбойное нападение, но с трагическим исходом.

Запищал интерком, и Эмили взяла трубку.

— Миссис Миллз уже ждет, — передал дежурный.

— Хорошо, мы сейчас подойдем.

Джейк поднялся.

— Давай я схожу за ней, Эмили?

Трайон даже не пошевелился, и Эмили требовательно взглянула на него.

— Нам нужен еще один стул, — заметила она. — Будь так любезен, принеси.

— Зачем тебе понадобились мы оба? — удивился Трайон. — Я как раз заканчиваю отчет по делу Гэннона. Кажется, мамаша ничем сногсшибательным нас не порадует.

— Ее зовут миссис Миллз, — вспылила Эмили. — И ты меня очень обяжешь, если проявишь хоть чуточку деликатности.

— Брось, Эмили. Как-нибудь обойдусь без твоих поучений. — Трайон смерил ее взглядом. — И не забывай, что я расследовал дела в этой конторе, когда ты еще была третьеклассницей.

Трайон и Розен ушли, а вскоре Розен привел миссис Миллз. Эмили хватило беглого взгляда, чтобы уловить и печать скорби на лице пожилой женщины, и легкое подергивание ее головы, и то, что костюм ей явно великоват.

Эмили стоя представилась матери Натали Райнс и выразила свои соболезнования, а затем предложила стул. Заняв собственное кресло, Эмили сообщила, что ей поручено ведение процесса, и она приложит все усилия для осуждения Грега Олдрича и торжества правосудия.

— Прошу вас, зовите меня Эмили, — под конец попросила она.

— Благодарю вас, — тихо вымолвила Элис Миллз. — Сотрудники вашего ведомства так вежливы и предупредительны. Вот только мою дочь они не в силах вернуть.

У Эмили промелькнуло воспоминание о прощании с Марком, о его последнем «до скорого».

— Я что угодно сделала бы, лишь бы вернуть ее вам, — заверила Эмили, надеясь, что Миссис Миллз не уловила, как дрогнул ее голос.

Потом на протяжении часа Эмили в непринужденной неторопливой манере сверяла вместе с миссис Миллз показания, которые та давала два года назад. Очень скоро Эмили в смятении поняла, что мать Натали по-прежнему пребывает в сильных сомнениях относительно причастности Грега Олдрича к убийству дочери.

— Когда мне сообщили об Истоне, я была потрясена и ошеломлена, но, по крайней мере, испытала облегчение оттого, что все выяснилось. Однако чем больше я узнаю из газет об этом субъекте, тем меньше ему доверяю.

«Если присяжные считают так же, мне кранты», — подумала Эмили и увела беседу в другое русло.

— Миссис Миллз, много лет назад соседка Натали по комнате Джейми Эванс была задушена в Центральном парке. Я так понимаю, Натали подозревала, что в преступлении замешан загадочный незнакомец, с которым встречалась Джейми?

— Ни Джейми, ни Натали больше нет, — пробормотала Элис Миллз, качая головой и тщетно пытаясь сморгнуть набежавшие слезы. — Обе погибли... Кто бы взялся предсказать такое чудовищное несчастье? — Она промокнула глаза платком и продолжила: — Натали ошиблась. Она видела этого мужчину только на фото в бумажнике у Джейми, и то один раз, за месяц до гибели подруги. Откуда ей было знать — может, Джейми сама выбросила снимок? Наверное, Натали тогда чувствовала примерно то же, что я сейчас. Они с Джейми были неразлучны, и ей хотелось наказать кого-нибудь за смерть подруги.

— Так же, как вы желаете наказать Грега Олдрича? — осведомилась Эмили.

— Я желаю наказать убийцу, кто бы он ни был.