Возьми мое сердце

Он поднял шторы и притворил окна. Здание через улицу закрывало обзор.

«На этой Парк-авеню только на дома и смотришь, — недовольно подумал Грег. — С Пятой авеню виден Центральный парк, с Ист-Энд-авеню — река. А здесь любуешься на дом, где живут тебе подобные — те, кто может позволить себе запредельные цены». В Джерси-Сити[9] вид был получше. Из его прежней квартиры можно было разглядеть статую Свободы.

Но когда мама Грега умерла, он поскорее унес оттуда ноги. А когда-то она жила там, собрав остатки сил, — хотела дождаться, пока сын закончит университет Святого Иоанна[10], Грег был рад, что его матери нет в зале суда.

Он отвернулся от окна. Казалось, что на улице свежо, и Грег решил облачиться в легкий спортивный костюм. Одеваясь, он поймал себя на мысли, что в последнее время очень часто думает о матери. Теперь он вдруг вспомнил, что после ее кончины пригласил в их квартиру на шестом этаже несколько знакомых соседок, вроде Лоретты Льюис, и предложил взять себе понравившуюся мебель: все равно лифта в доме не было.

«Но зачем сейчас размышлять об этом? Затем, что Ричард Мур собирается пригласить эту самую миссис Льюис в свидетели. Она даст мне отменную характеристику: каким образцовым сыном я был и как помогал всем старикам в подъезде. Видимо, Мур надеется вызвать ко мне хоть немного жалости».

Отец Грега умер, когда ему было девять,

Мама не один год боролась с раком, тянула его на себе, пока он учился в колледже. И Грег предположил, что Мур выжмет из присяжных слезу рассказом о его прошлом. Но какое все это имеет отношение к гибели Натали? Мур умерял, что так суд усомнится, способен ли вообще Грег на убийство. Как знать?..

В двадцать минут шестого, глотнув растворимого кофе, Олдрич приоткрыл дверь в спальню Кейти, чтобы проверить, как там дочь. Она крепко спала, свернувшись калачиком под покрывалом, так что выглядывали лишь длинные белокурые локоны. Кейти, как и отец, любила спать в прохладе.

Накануне вечером они уже разошлись по своим комнатам, но Грег вдруг услышал звук рыданий и отправился выяснить, в чем дело.

— Папа, почему этот Истон все выдумывает про тебя? — всхлипывала Кейти.

Олдрич присел на краешек кровати и миролюбиво потрепал дочь по плечу.

— Он выдумывает потому, Кейти, что отсидит в тюрьме гораздо меньше, если нафантазирует такую историю.

— Но ведь присяжные верят ему, папа! Я же вижу, что верят!

— А ты сама веришь?

— Нет, конечно! — Кейти рывком села на постели. — Как ты вообще мог такое спросить?

Вопрос отца явно потряс девочку. «Меня самого потрясло, что я мог такое спросить, — подумал Грег, — но если бы я прочитал в ее глазах сомнение, оно бы меня прикончило».

Кейти потом долго не могла заснуть, и теперь Грег надеялся, что она не встанет раньше семи. Ему нужно было выходить из дома без двадцати восемь, если он не хотел опоздать в суд.

Он потихоньку выбрался из квартиры, два квартала до Центрального парка пробежал трусцой, а затем свернул на тропинку, ведущую на север. Но как Грег ни старался упорядочить мысли перед выступлением в суде, память неумолимо отбрасывала его в прошлое.

Его первой работой в шоу-бизнесе стала должность билетера в «Бэрриморе». Он не терял времени даром и постоянно тусовался в «Сардиз»[11] и прочих артистических забегаловках, пока Док Йейтс не предложил ему место в своем театральном агентстве. К тому времени ни уже познакомился с Кэтлин. У нее была крохотная роль в мюзикле «Звуки музыки», который восстанавливали в «Бэрриморе». Для них обоих это была любовь с первого взгляда. Они поженились в ту же неделю, как Док Йейтс взял Грега на работу. И ему, и ей тогда исполнилось по двадцать четыре года...

Полностью уйдя в себя, Грег устремлялся все дальше к северной оконечности парка. Ни пронизывающий ветер, ни встречные любители ранних утренних пробежек не могли отвлечь его от раздумий.

Вместе с Кэтлин они прожили восемь лет. В агентстве Грег быстро сделал карьеру; Док с самого первого дня прочил его на свое место. Кэтлин тоже преуспевала, но, едва забеременев, с радостью объявила: «Грег, как только родится ребенок, я брошу работу ради семьи. Ты будешь нашим единственным кормильцем».

Грег сам не замечал, как улыбается на бегу. Те годы были исполнены необыкновенной нежности и благополучия. Каково же было после всего этого узнать о страшном диагнозе Кэтлин! Рак груди сначала свел в могилу мать Грега, а затем так скоропостижно унес и его жену. Но еще невыносимее было вернуться после похорон домой, где заливалась плачем трехлетняя Кейти, напрасно зовущая маму...

Его спасением стала работа; в первые годы после смерти Кэтлин Грег почти постоянно был занят в агентстве. Утром он по возможности руководил делами из дома, пока к полудню не отправлял Кейти в ясли, а к вечеру всегда старался освободиться и побольше времени провести с дочуркой. Только выждав значительный период, пока Кейти подросла, Грег в интересах клиентов начал посещать коктейли, премьерные спектакли и кинопоказы.

Когда дочери исполнилось семь, Грег на вручении наград «Тони»[12] познакомился с Натали. Она была среди номинанток и щеголяла изумрудно-зеленым вечерним платьем и бриллиантами, которые, как она шепнула ему, просто взяла напрокат у Картье. «Если я потеряю это колье, обещайте, что пристрелите меня», — пошутила она.

«Пообещайте, что пристрелите меня...»

У Грега при этом воспоминании все внутри моментально сжалось.

В тот вечер Натали не наградили, а ее спутник напился. Грег отвез Натали к ней домой в Виллидж и заглянул на рюмочку виски. Она дала ему сценарий, который ей предложили прочесть. Грег знал его, сообщил, что сценарии дерьмовый, и посоветовал не забивать им себе голову, поскольку половина ведущих актрис Голливуда уже от него отказалась. Натали пожаловалась, что ее агент чуть ли не силой вставляет ее подписать этот контракт, и тогда он предложил уволить такого агента, затем допил виски и оставил актрисе свою визитку.

Через две недели Натали позвонила и попросила Грега о встрече. Так начался их головокружительный роман, счастливо разрешившийся в актерской часовне церкви Святого Малахии, где они с Натали поженились через три месяца после знакомства. К тому времени он уже принял на себя обязанности ее импресарио. «За наши четыре совместных года каких только усилий я не прилагал, чтобы вознести ее на вершину славы, — размышлял Олдрич. — Но разве я не знал с самого начала, что наш брак обречен?»

Он обежал вокруг бассейна и направился обратно, в южную сторону. «Сколько моих по пыток примирения с ней проистекали из на стоящей любви, а сколько — из одержимости? Я был одержим ею. Скорее был одержим идеей вернуть все как было — любящую жену, достойную мать для Кейти... Мне вовсе не хотелось порывать с Натали и опять начинать поиски. Я боялся, что Натали загубит свою карьеру, хотя к этому все шло. Лео Керне — неплохой агент, но и он, как в свое время ее первый импресарио, постарался бы настричь с нее побольше купонов».

«И зачем я поехал за ней на Кейп-Код? — думал Грег. — Что я себе вообразил? И что было у меня в голове в то утро, когда ее убили?»

Сам не замечая того, Грег добрался до южной оконечности Центрального парка и снова устремился на север.

Когда он вернулся в квартиру, Кейти уже была одета и на грани паники.

— Папа, сейчас полвосьмого! Нам выходить через десять минут! Где ты был?

Грег поспешил в душ. «Вот что произошло в утро убийства Натали, — понял он. — Я потерял ощущение времени. И в Нью-Джерси я тогда не ездил».

Впервые он почувствовал, что уверен в этом. «Почти уверен», — поправил он себя.

24

В девять часов Эмили вызвала первого из двух свидетелей обвинения. Эдди Ши, представитель компании «Веризон», показал на суде, что, согласно их регистрационным данным, два с половиной года назад, второго марта, в восемнадцать часов тридцать восемь минут с сотового телефона Грега Олдрича был осуществлен звонок на мобильник Натали Райнс, с того же номера поступил вызов на телефон Джимми Истона, тем же вечером в девятнадцать часов десять минут.