Проводник

— Антихрист, окруженный полчищем бесов.

— От твоих речей исходит приятный фанатический жар, но скорее, я твой Спаситель.

Он сделал небрежное движение пальцами, и послышался хруст. Магистр заскрипел зубами.

— Я — твой Спаситель, — повторил Владыка. — Твои кости срослись так, что не менее крепки, чем раньше. Ткани восстановились без шрамов. Ты исцелен, встань.

Де Круа поднялся на ноги и расправил плечи. По толпе пронесся восторженный шепот.

— Хочешь продлить разговор? — спросил Магистр. — Мне он уже надоел.

— Заметь, твоя дешевая бравада куплена мною — именно я заплатил за нее мимолетным применением своей силы и жизнями некой малой толики своих слуг. Тем не менее я потратил эти гроши не для того, чтобы наблюдать, как ты тут бахвалишься. За шестьдесят тысяч лет я несколько раз видел крушение мира, уничтожение континентов и гибель целых биологических видов. И уж точно, я перевидел достаточно шутов, чтобы тратить время еще на одного!

Голос Владыки прогремел по залу, заставляя культистов трястись от страха. Когда он стих, разразилась буря.

— Отдай его мне, Великий! — завопил главный палач Медицинского блока, потрясая скальпелем. — Я буду пытать его десятилетиями!

— Мы бросим его в самые глубокие туннели! — орали Зодчие.

— Изобретем самые совершенные машины для его мучений! — верещали Механики.

— Мне, только мне! — разъяренный крик Наложницы звучал прямо мне в ухо. — Я придумаю для него нечто немыслимое!

Лишь Проповедник молчал, лихорадочно испещряя каракулями страницу за страницей. Он не мог этого упустить — перед ним творилась История…

Иерофант поднял указательный палец, и негодование смолкло.

— Этот город питается обычной электрической энергией, которую вырабатывает ядерный реактор, — сказал он Магистру. — Но его обитатели питаются не так, как на поверхности, — он указал на бассейн, который светился посреди зала, — это одна из пастей Утробы. Я создал этот организм огромным. Отдаленные его части достигают поверхности и вытягивают нужные соки из чернозема. Для его жизнедеятельности требуется и обычная клетчатка — совсем немного… В результате Утроба поставляет коричневую массу, безвкусную, но очень питательную. Именно этим кормится большинство моих слуг. И если из тебя не извлеку пользы я — извлечет пользу Утроба, а затем и рабы. Тебя устроит такой вариант, или ты согласишься на мое предложение? Служи мне.

— Служить тебе? Врагу человечества, источнику его бесконечного горя? Может, ты и могуществен. Но, предлагая это мне, ты просто безумен.

Губы Иерофанта тронула едва заметная улыбка.

— Ошибаешься. Учитывая то, что я восседаю здесь, а ты корчишься у моих ног — проблемы не у меня в голове. Я не предлагаю ничего нереального. То, что я прожил шестьдесят тысяч лет, делает меня мудрым — но никак не безумным. Мое мышление не косно, я часто выходил в общество обычных людей, бродил среди них, изучая. Я не только знаю язык каждой эпохи — будет сказано верно, что я всегда ею дышу. А вот твое мышление давно окостенело. Современные ученые считают, что недра земли — некий готовый календарь, геологические пласты — доказательства тех или иных процессов. Но на самом деле они видят лишь результат глобальных катаклизмов, видят не последовательность, а хаотическое нагромождение эпох. Для меня, написавшего «Ключ», посредством которого распределяются дары, и «Фолиант», позволивший запустить Жатву, — их выводы смешны. Как и они, ты ошибаешься. Тебе многое неизвестно.

— Мне известно достаточно, чтобы понимать: Культ — великое зло. Одна Жатва говорит об этом.

— Жатва? — задумчиво спросил Иерофант. — Это необходимый этап. Культ выполняет то, чего хотят Предтечи — трансформирует людей перед их приходом.

— Я уже видел примеры «чудесных трансформаций», — кивнул Магистр. — Чтобы с полным правом называть одно только это злом. Извращением человеческой натуры.

Иерофант снисходительно улыбнулся.

— Ты прожил лишь одну тысячу лет, а я шестьдесят тысячелетий, но все же и ты должен понимать, что человеческая натура — вовсе не набор тех розовых идеалов, что читают в воскресных школах, вовсе не тех ложных истин, которые ты исповедуешь. То, что ты подкрепляешь их ложь действиями, ничего не меняет, — он вздохнул. — Вообрази мир без Предтеч и Культа, без Циклов и падений цивилизации… Ты думаешь, если людей предоставят самим себе, на Землю спустится Золотой век? Планета превратится в некий идеальный мир — без войн и насилия, без жадности и разврата? Какие нелепые мысли… Люди хотят другого. Коктейль из алчности и похоти — они заливаются им или скулят, если не достается порции. Всякий старается подняться над остальными, окружить себя рабами и побрякушками, важно раздуть щеки — и не подозревая, что все это не более чем обезьянничание. Далее они становятся «пастырями». Жажда величия… Вооруженные бредовыми идеями или банальной жадностью, они бросают одно стадо на другое, отправляют на бессмысленную резню, не приносящую никому ничего хорошего, но зато позволяющую вписать очередное имя в историю. Но что такое история? Известен ли кому-то Кууганд, проливший крови больше, чем все гитлеры, Сталины и Чингисханы этого Цикла, вместе взятые? Кууганд растворился в забвении, его имя — такой же пустой звук, как прозвище какого-нибудь свинопаса.

— Я бы сказал, что ты сам — один из этих тиранов, но ты гораздо хуже.

— Сравнивать их со мной нелепо. Для меня нет разницы меж ними и деревенскими старостами или вождями каких-нибудь дикарских племен Океании. Бессилие и могущество, вечность и небытие, глупость и истина — вот в чем меж нами разница.

— В чем же твоя истина? В том, что все люди — скоты, а ты их вечный хозяин?

— Истины две. Первая в том, что люди — не просто скоты, а кровожадные скоты. Нелепые и кровожадные. Почему бы племенам и государствам не решать свои споры на неких честных ристалищах? Зачем превращать в руины сотни городов, опустошать провинцию за провинцией, убивая миллионы и десятки миллионов — если все это можно было бы решить на каких-нибудь Олимпийских играх? Или, если уж отдельный процент людей настолько безумен и ему этого мало — давать ему больше, отведя под побоища безлюдную область. Пусть бы любители умирать убивали друг друга в стороне… Но это сопливое умничание, абсурд для каждого, кто знает людей. Ибо, где употребляется слово «человечество», слово «разум» едва ли уместно. «Бездумие» подходит гораздо больше.

— Тем не менее люди — не животные.

— Верно. Вторая истина в моих глазах, ты ее видишь. Вот путь человечества — истинное развитие, величие и могущество. Человек должен стать богом, такова его истинная судьба. Человечество — некий промежуточный процесс, мост между животными и богами. Хулить его так же бессмысленно, как и восхвалять. Нужно двигаться вперед.

— Понятно… — сказал Магистр, опуская голову. — Вот к чему ты клонишь… Люди — полуживотные, но у тебя есть план. Рано или поздно некоторые из них станут наполняться силой Предтеч, а остальным — так или иначе конец. Сгодятся на корм.

— Таков вселенский механизм, — Иерофант пожал плечами. — Он вечен, неизбежен, непогрешим. Протестовать против него так же нелепо, как против движения небесных тел. Человеку предстоит стать чем-то большим, чем человеком, — либо перестать существовать. — Иерофант пожал плечами. — Сама планета не вечна.

— И поэтому ты предлагаешь скормить Предтечам три миллиарда ее населения?

— Такое происходит не в первый раз. Люди спокойно едят животных, но и сами они — вовсе не окончательное звено в цепочке питания. В данном случае речь идет не об органике, естественно, а о психическом поле…

— О душах, — уточнил Магистр.

— Если угодно, о душах. Но в остальном схема та же — Предтечам так же неинтересны текущие человеческие устремления, как самим людям — устремления свиней. Сил противодействовать нет, и быть не может. Люди бессильны, как овцы в загоне. Даже если вообразить некий успешный бунт, а это немыслимо — последует кара. Человечество будет уничтожено под корень. Оно существует до сих пор лишь благодаря Культу.