Проводник

Отсутствовал только последний кусочек мозаики. Какие последствия это несло людям? По увиденному ясно было одно — ничего хорошего.

Выяснить это было уже другим делом, упирающимся во время, которое потребуется Наблюдателям. А сейчас я стал единственным обладателем информации о глобальной затее Культа. Эти сведения нужно было как можно быстрее донести до Ордена. Мне следовало немедленно сворачивать наблюдение, уходить, созваниваться с Магистром, а затем дублировать устное донесение отчетом формы «Девятьсот», предусмотренной для сверхважной информации. Такие действия диктовал Сто Тридцатый параграф Устава.

Но я не мог ему подчиниться.

Я знал, что происходит в конце каждого выступления «Призрачного Сияния». Таня обязательно спустится к зрителям, принимая цветы, пожимая руки и раздавая автографы… И тогда до нее дотянутся грязные пальцы одного из этих мерзавцев, целой стаей шныряющих по толпе.

Приняв решение, я двинулся к турникетам, ограждавшим сцену. Они качались под неистовым напором фанатов. Расталкивая зрителей, я приблизился к музыкантам — так близко, насколько это удалось.

Сейчас я был слабее, чем обычно. Кровавое безумие этого дня оставило от меня лишь крохи. Я слишком много следил, бегал и стрелял — и был высушен досуха физически. Я истратил почти всю свою ментальную энергию на взлом защиты Беса и Регины, сканирование их памяти, копание в голове Маровски, бесконечное усиление восприятия, чтение мыслей и аур… Сейчас мне требовались все мои способности — и я не знал, хватит ли их.

Остановившись, я расслабился и закрыл глаза. Я принялся стягивать мысли в тугой клубок. Минуты тянулись. Я вспоминал все моменты, когда моя сила торжествовала, когда разлеталась осколками ментальная защита врагов, когда они извивались под моим взглядом, выжигающим связи между синапсами. Я оживлял в памяти все то гнилое зло, свидетелем которого мне пришлось стать — и черпал в этих картинах силу.

Ненависть.

Она позволила напрячься — как метателю ядра, застывшему в последний момент, когда рука с тяжким спортивным снарядом отведена назад. Оставалось выложить себя в рывке, чтобы устремить его к цели.

Я открыл глаза и нанес удар.

Он предназначался Маркусу, тому самому добродушному ударнику, который забирал нас с Таней с кладбища. Разгром — таков был его сценический псевдоним, и он ни в чем не был виноват.

Он вздрогнул, словно ужаленный. Его руки выронили барабанные палочки и охватили голову. Ритм прервался. Таня осеклась. Гитаристы остановились и изумленно заозирались.

Корчась и скрипя зубами, словно через него пропускали электрический ток, Маркус упал на сцену. Тело его сотрясали судороги, кровавая пена пузырилась на губах… Таня и остальные музыканты кинулись к нему на помощь. Из-за кулис выскочили техники.

По залу пронеслись недоуменные крики.

Я слушал их, уже пробираясь к выходу. Мой ментальный удар был болезненным, но не фатальным. Нервные связи Маркуса пострадали, но не были выжжены безнадежно.

Он придет в себя лишь завтра и несколько дней проведет в больничной постели. Приемлемая цена — поскольку другого способа сорвать выступление не было.

Теперь следовало убираться.

Я успел преодолеть половину расстояния до выхода, когда ощутил ментальное прикосновение.

По толпе шарили телепатические щупальца. Те, кто их испускал, догадались, что произошло, и теперь искали человека с ментальной защитой. Но чтобы меня найти, требовалось меня увидеть — а я пробирался к выходу, пригнувшись, скрытый в массе зрителей. Они лишь открыли мне свое присутствие и местоположение — в VIP-ложах… Сегодня тут присутствовал не только Дракон с его сворой, но и другие шайки послушников, привлеченные таким скоплением людей. Было немудрено, что приехали и высокопоставленные лица — присмотреть за ходом Жатвы.

Я покинул зал прежде, чем они успели перекрыть выход. Выйдя из концертного комплекса, я быстрым шагом направился к стоянке. Через минуту я уже оказался за рулем, с оружием под рукой, надежно скрытый тонированными стеклами.

Я набрал де Круа. Мне пришлось прождать девять долгих гудков, прежде чем Магистр ответил.

— Рауль, все позже, — задыхаясь, проговорил он. — Мы чертовски заняты. Всю информацию — отчетом, я просмотрю ее так скоро, как только удастся… — Его слова прервались очередью. — Проклятье, еще один! Капитан, прикончите эту тварь!

Он прервал связь.

Отчет формы «Девятьсот»… Открыв шифровальную программу, я принялся его составлять, не забывая поглядывать на выход из «Экспо». Я не разливался мыслью по древу, набросав только общую суть, достаточную для понимания смысла Жатвы. И затем переслал файл — де Круа, Фабиану, Лилит и Тактическому Диспетчеру.

Орден гарантированно получил информацию. Но я не спешил уезжать. Сто Тридцатый параграф Устава Паладина был выполнен — и теперь наступал черед параграфа Второго.

«Некоторые из культистов служат Предтечам потому, что не в силах противостоять жажде власти, — говорилось в нем. — Другие, отличные от них, желают всего лишь сверхъестественных способностей. Третьи — тянутся к наслаждениям, которые могут дать деньги. Четвертые — мечтают о вечной молодости. Пятые — кровожадные маньяки. Шестые — сотрудничают со всеми ими, попросту не веря в грядущие ужасы и выжимая все возможные блага из одного дня. Все они признаны врагами человечества и подлежат беспощадному уничтожению».

Прошло несколько минут, и поток зрителей повалил из концертного комплекса наружу. На их лицах было написано разочарование — шоу было испорчено. Но еще большее недовольство изображали своими минами Дракон и шлемники. Жатве сегодня помешали, люди расходились…

Заводя машину и трогаясь за их пикапом, я позвонил Лилит.

— За мною надо подчистить следы, — сообщил я ей. — В секторе 183-16 есть подпольный клуб шлемников — «Донжон». В процессе слежки за культистами я был там записан на камеры видеонаблюдения.

— Как я понимаю, культисты уже отправились на тот свет и надо уничтожить записи?

— Нет, они еще живы, — сказал я, глядя на пикап, катящий к окраине Ядра. — Но от записей следует избавиться.

— Большой Фред уже справился с отправкой той девицы в клинику, и я пошлю его вместе с Иглой — конечно же, если они смогут с этим справиться.

— Там двое охранников. Я думаю, Фреду и Игле они по зубам.

— Я доверю им это. И… Я получила только что твой отчет формы «Девятьсот». Ты думаешь…

— Позже, обо всем позже, — сказал я и прервал связь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 1

Ненастная ночь сменилась мглистым утром, новорожденным сыном этой осени, выросшим в серый день. Узкая полоса бледного света, просачивавшегося в комнату из-за портьер, лежала прямо на моем лице. Но в деле моего пробуждения она оказалась бессильна, как потерпел бы в этом фиаско, по всей вероятности, даже артиллерийский обстрел.

Я очнулся от мертвого сна сам по себе и увидел, что уже три часа пополудни. Дотянувшись до компа, я обнаружил, что мне никто не звонил. В ящике электронной почты лежало два зашифрованных сообщения.

Первое было отправлено Лилит ночью и состояло из единственной строчки.

«Теперь в клубе все чисто».

Второе пришло от де Круа утром и было столь же кратким.

«Потом, обо всем потом».

Это было хорошей новостью, потому что свидетельствовало о том, что Магистр оставался в живых, — чем бы он там ни занимался.

Мне тоже удалось отстоять вчерашний раунд. Но ощущал я себя настолько паршиво, что впору было об этом пожалеть. Тело ломило так, будто бы я пролежал все это время не на кровати, а прокрутился в бетономешалке. Голова кружилась и саднила — настолько, что хотелось выпить залпом все болеутоляющие таблетки, которые только найдутся в домашней аптечке…

Тем не менее я вышел из состояния той жалкой развалины, которой с трудом удалось найти путь домой и едва хватило сил доковылять на пятнадцатый этаж. Пятнадцать часов, проведенных во сне, полностью восстановили мои способности.