Проводник

Прячась за надгробиями, я приблизился метров на полтораста.

Это и была сторожка, под нее приспособили заброшенную, лишившуюся креста церковь. С одной стороны к строению подходили дикие заросли. С другой подступала вода, затопившая соседний сектор. Кривые верхушки надгробий виднелись над ее поверхностью — там было неглубоко. Имелся и подъезд: от черного хода петлей выходила колея того, что раньше могло называться дорогой. Там стояли две машины: пикап и небольшой грузовик. В тентованном кузове грузовика я разглядел канистры.

Скорее всего интерьер этого места я и увидел в файлах мертвой культистки. Ответ на один вопрос был найден.

Судя по часовому на колокольне, «сторожа» держали ухо востро, и появляться со стороны дороги было бы неразумно — так же, как и пускаться вброд через затопленные могилы.

Поэтому я сделал хороший крюк, пробираясь сквозь заросли. Возле самой церкви я скрылся за деревом, прикидывая дальнейшие действия.

Сперва я усилил восприятие и прислушался к дому. Там я уловил невнятную возню — и только. Никто не разговаривал, что подтверждало мои худшие опасения. Они заняли оборону, учитывая, что их могут слушать усиленным слухом. Затаились, как экипаж субмарины, залегшей на дно и поднявшей перископ…

Внезапность отпадала. Пулеметчик постоянно вертел головой, просматривая подходы к церкви. И если они поставили человека с пулеметом на колокольню — не следовало их недооценивать. Кто-то мог скрываться еще и в стороне от дома.

Если в доме находился хоть один телепат, то при сканировании ментального пространства я обнаружил бы свое присутствие. Он мог прикрывать защитой своих людей, и я бы не узнал, где они и каковы их намерения, — имея лишь пистолет с четырьмя патронами. А у них, судя по пулемету на крыше, оружие посильнее и патронов в избытке. Штурм оборачивался самоубийством. Вот о чем говорили мне карты и повторяла их знаки Кассандра.

Отступиться, оставаясь при своем интересе? Запросить у Магистра помощи? Это было бы самым разумным, но времени не было. Может быть, культисты сами вызвали подкрепление. Мне не оставалось ничего, кроме как беречь время и четыре патрона.

И пойти ва-банк.

Пулеметчик находился недалеко и был виден — он был прекрасной целью для ментальной атаки.

Я обрушился на него.

Одна его рука судорожно вцепилась в приклад пулемета. Скрюченные пальцы другой попытались разжать сдавливающие голову тиски — невидимые и неумолимые. Моя ментальная сила разрывала связи между синапсами, выжигала нервные клетки…

— Уа-а-а!!! — культист исторг нечто, берущее началом низкий звериный рев, плавно набирающее громкость и прерывающееся на запредельно высокой, скопческой ноте.

Вопль этот был ужасным, будто воплотившим в себя все вселенские страдания, но длился всего несколько мгновений. Затем сознание культиста оказалось расплющено, словно перезрелая дыня, угодившая под колесо грузовика. Пустив прощальную очередь в никуда, он вывалился вместе с пулеметом наружу и, кубарем прокатившись по гнилой кровле, брякнулся на землю.

До моего слуха донеслись ругательства, суматошная беготня, звон каких-то переворачиваемых кастрюль или тазов… Поскольку пулеметчика никто не прикрывал, я рискнул прощупать ментальное пространство.

И прекрасно почувствовал местоположение каждого. В доме их оставалось четверо, они спешно занимали позиции у окон и у дверей. Все были вооружены автоматами.

Это не имело никакого значения — если телепата у них не было, то ужасная смерть пулеметчика становилась лишь увертюрой к предстоящей бойне. В избиении зрячим слепых не было правил, и я не стал предоставлять следующий ход противной стороне.

Еще один культист был у них припасен, словно козырная карта в рукаве — притаился в кустах, метрах в двадцати. До этого дозорный охранял подходы к часовне, просматривая дорогу, а теперь притих за большой корягой.

«Ангел Смерти, — крутилось в его голове. — Чертов Ангел Смерти…»

Он хрипло дышал, ему было жарко. Темнота и неизвестное положение врага, могильное безмолвие, нарушенное предсмертным воплем пулеметчика… Его нервы были напряжены подобно луку, натянутому до того предела, когда он вот-вот треснет. Оставалось лишь отпустить тетиву.

Достать его я не мог, потому решил выманить, пожертвовав секретом своего местоположения и одним патроном. Прицелившись с помощью усиленного зрения, я выстрелил в забитое досками окно. Тот культист, что пялился в темноту сквозь щели, получил пулю в лоб. Не успело его тело рухнуть на пол, как я откатился назад.

Мгновение спустя по моему прежнему месту прошлась длинная очередь из автомата. Дозорный опустошал весь магазин, поливая заросли наугад, словно стараясь избавиться вместе с пулями от страха — до последней капли. Ему вторили очереди из окна.

«Огненная потеха» продолжалась достаточно долго, чтобы я подобрался к дозорному со спины и прострелил затылок. Затем вооружился его автоматом — итальянской безгильзовой моделью. Также у него нашлась пара гранат.

Автоматчик из часовни сменил магазин, перебежал к другому окну и принялся бить по зарослям короткими очередями. Туда же прибежал второй стрелок — с другой стороны церкви. Он высадил прикладом доски, чтобы вести огонь на пару.

Еще один оставался на месте, держа под прицелом дверь. Как и остальным, ему было страшно. Дуло автомата ходило ходуном, а вспотевший палец на спусковом крючке был сведен, словно судорогой.

Я швырнул обе гранаты в окно к тем двоим и взялся за автомат. Выстрелы из него прозвучали вместе со взрывами. Культист, прикрывавший двери, скрывался за ветхой стеной — и я обстреливал ее, пока не кончились патроны. Затем я отбросил разряженное оружие, поменял позицию и внимательно проверил ментальное пространство.

Один был мертв, разорванный в клочья гранатой, второй находился в шоке, лишившись ноги по колено. Третьего ранила очередь, прошившая стену.

Вариант, что оставался телепат, который пожертвовал частью своих бойцов, зато скрыл остальных, был маловероятен. Взрывы заставили бы его хоть немного потерять самоконтроль, и я почувствовал бы его людей. Но могли быть еще культисты — не с телепатией, с другими дарами…

Я поднялся на крыльцо, спрятался за стеной и отворил дверь.

Изнутри пахнуло гнилью и сыростью. К вони грибка и древесной трухи примешивался запах смерти. В дверном проеме трепетал неяркий свет — не электричество, а огонь. На покоробившемся полу растекалось темное пятно. Гнилые доски быстро впитывали кровь раненого культиста. Рядом с ним валялся автомат с разбитым прикладом.

Я скрывался за косяком, решая, входить или нет. Можно было обойти дом, заглядывая в окна. Но, встав на место того, кто еще мог оставаться в церкви, я отбросил эту возможность. Он стал бы обороняться в комнатах, не имеющих окон, я лишь подарил бы ему время…

Я шагнул внутрь. Раненый культист протянул ко мне руку, прося пощады. Я истратил еще один патрон, прострелив ему голову.

На стенах коридора оплывали свечи. Гроздьями вставленные в продырявленные черепа, закрепленные в мумифицированных руках, — они являли взгляду жуткую коллекцию человеческих останков, приспособленных под канделябры. Деревянные панели были источены насекомыми, их покрывали плесень и богохульства.

Видеть опошленные святыни приходилось не впервые. Это были самые обычные дела ячеек Внешнего Круга. Например, таким занималась «развеселая компания», в которую я нагрянул на прошлой неделе в момент подготовки жертвоприношения младенца, — и потом гонялся по лесоторговому складу за теми, кого не перебил в доме.

Культистская «роспись»… Меня не интересовали художественные качества кощунственной мазни, не впечатляли и ее порнографические сюжеты. Я думал над количеством рисунков. Здесь побывало много культистов. Каждый сделал свой вклад, прицепив исковерканную икону, намалевав нечестивую фреску либо нацарапав «автограф». Присутствовали надписи на русском, английском, французском, испанском и других языках… Даты сказали мне о том, что это старое капище.