Фридрих Барбаросса

Еще до восхода солнца 24 июля 1177 года просторная площадь Святого Марка была запружена толпами празднично настроенного народа. У пристани гондол образовался целый лес флагштоков с многоцветными флагами. Перед центральным порталом кафедрального собора возвышалась обширная трибуна, посреди которой был приготовлен роскошно украшенный балдахин для Александра III. Из окон домов, обрамлявших площадь, свешивались гирлянды цветов, красочные полотнища и ковры. Едва рассеялись предрассветные сумерки, как престарелый апостолический князь со своими кардиналами в сопровождении ломбардской и сицилийской знати направился в собор на утреннюю мессу. Там под звуки органа, многоголосое хоровое пение и перезвон колоколов папа благословил кардиналов на свершение благого дела — освобождения императора и его сторонников от проклятия святого Петра.

В церкви монастыря Святого Николая и состоялся сей торжественный акт. Барбаросса покаялся в своих прегрешениях и признал Александра III законным духовным вождем западных христиан. То же самое проделали князья из императорского окружения, преданные папой анафеме. Затем Фридрих занял приготовленное для него место в роскошной галере, предназначенной для торжественных выездов знатных особ. Его окружали кардиналы, только что возвратившие его в лоно святой римской церкви, тогда как прочие господа разместились по гондолам. Вскоре вся эта кавалькада судов под праздничный перезвон колоколов и ликующие крики народа вошла в гавань Венеции.

Люди, обступившие широкую площадь, смолкли и опустились на колени, когда Александр III размеренным шагом, с поднятыми для благословения руками поднимался к своему трону. В тот же момент к пристани причалила и галера императора, и все взоры обратились на него. Фридрих приготовился совершить, может быть, самый трудный путь в своей жизни. Его вьющуюся кольцами и все еще рыжую бородку обильно посеребрила седина, совсем поседевшая голова увенчана тяжелой императорской короной, на плечи накинута пурпурная мантия, а в белых, украшенных перстнями руках — копье и меч. Приветливая улыбка обнажила два ряда безупречных зубов, но лицо при этом сохраняло выражение настороженности, а огромные глаза как будто даже утратили свою обычную синеву. Фридриху предстояло сделать лишь несколько шагов. Пролетит краткий миг — и он падет на колени и поцелует туфлю того, кого на протяжении двадцати лет ненавидел и с кем много раз вступал в смертельную схватку.

Процессия стройными рядами двинулась вперед. Возглавлял шествие дож, украшенный золотой розой. За ним следовали патриарх и клир собора Святого Марка со свечами, крестами и венками. Они вели к своему господину во Христе Фридриха, дабы тот смиренно принял апостолическое благословение. Взглянув в лицо Александру, император склонил голову, сложил с себя корону, опустился на колени и поцеловал его туфлю. Не поддаваясь соблазну мести, Александр не стал продлевать унижение императора и тут же, взволнованный до слез, притянул к себе блудного, а ныне возвратившегося к нему сына и поцеловал его в знак примирения. Зачарованные невиданным зрелищем толпы народа словно очнулись, и утренняя тишина взорвалась тысячами голосов, слившихся в единый ликующий возглас. Зазвонили колокола, и над площадью полились звуки гимна «Тебя, Господи, славим». Фридрих подхватил шатавшегося от слабости старца под руку и повел его в собор. Там, взойдя на кафедру, папа начал своим еле слышимым голосом проповедь на тему о вновь обретенном мире, которую слово в слово переводили императору на его родной язык. По окончании мессы Фридрих проводил папу, поддерживая его под руку, из собора к приготовленному для него коню. Придерживая стремя, он помог папе сесть в седло, но когда потянулся к узде, дабы, исполняя шталмейстерскую службу, повести коня, Александр остановил его и с благословением отпустил от себя. Так, пройдя через смирение и покаяние, Барбаросса возвысился до положения светского главы западного христианского мира и в глазах тех, кто еще совсем недавно открыто называл его антихристом.

Приведение к присяге участников прошедших переговоров состоялось 1 августа 1177 года в резиденции папы, расположившегося во дворце патриарха. Церемонию открыл Александр III речью, в коей выразил свою радость по случаю восстановления единства церкви и водворения долгожданного мира. Он назвал императора своим дражайшим сыном, ревностным в деле защиты веры, католическим государем, каковыми признал также его супругу Беатрикс и сына Генриха, к которым готов был относиться со всем подобающим почтением и молиться за них. Император, в свою очередь, признал, что вступил в борьбу против римской церкви в результате заблуждения и под влиянием дурных советников. Он еще раз подтвердил, что признает папу Александра III, пообещав также без лукавства соблюдать договоры, заключенные с римской церковью, королем Сицилии и ломбардскими городами. Затем все присягнули на Евангелии, святых мощах и драгоценной реликвии — кусочке креста, на коем был распят Иисус Христос.

В те дни от папы Каликста III отреклись и его бывшие сторонники, умолявшие Александра III об отпущении их грехов. Александр простил не только их, но и самого Каликста, после того, как тот признал его папой, и даже сохранил ему духовное звание. 14 августа 1177 года в церкви Святого Марка был торжественно открыт предусмотренный договором собор. Примирившихся папу и императора приветствовали патриархи, кардиналы, архиепископы, епископы, аббаты и множество других служителей церкви, а также светские князья. Александр предал анафеме всех, кто нарушит мир и после этого не покается в течение сорока дней. Упорных раскольников, еще не раскаявшихся и не получивших отпущение грехов, он снова предал анафеме. Затем участники собора взяли в руки по горящему факелу, и в торжественной тишине папа Александр провозгласил: «Да не познают преданные анафеме радости вечной жизни, и пусть по смерти погибнут их души, как гаснут сии факелы». И все, бросив на землю факелы, принялись затаптывать их, сопровождая мрачное ритуальное действо дружным возгласом: «Да будет так!», гулко отдававшимся под сводами церкви и терявшимся среди пятисот ее колонн. По окончании собора Барбаросса великодушно пожаловал венецианцам привилегию, подтвердив все прежние договоры в пользу города, а также предоставил им в благодарность за их посредничество в заключении мира право беспрепятственного проезда по всей территории Священной Римской империи. Тогда же император подтвердил владения церквей и монастырей в Венеции и Вероне. Вознаградил он и верных ему графов Монферрато и Бьяндрате.

Прежде чем расстаться с папой в Венеции, император в середине сентября пожаловал ему грамоту, в которой еще раз обязался соблюдать мир, «насколько сие зависит от нас». Но как раз в это время только что наладившиеся отношения омрачились непредвиденным происшествием: умерший бездетным граф Бертиноро из Романьи завещал церкви земельные владения, которыми он не имел права распоряжаться. На эти владения Фридрих заявил свои притязания. Император и папа договорились предоставить решение этого вопроса третейскому суду. А пока что архиепископ Майнцский Кристиан получил от Фридриха задание обеспечить возвращение церкви всех бесспорно принадлежащих ей владений и регалий. 18 сентября 1177 года Барбаросса покинул Венецию и направился на юг через Равенну в Чезену. Владения графа Бертиноро, на которые претендовали император и папа, располагались неподалеку. Барбаросса вызвал к себе находившихся там папских уполномоченных и потребовал сдать ему крепость и земли. Те отвечали, что не могут сделать этого без распоряжения папы, и тогда император пришел к крепости с вооруженным отрядом и попросту прогнал людей Александра. Все еще находившийся в Венеции папа тщетно пытался получить назад от императора эти владения. Наконец, дабы не омрачать только что установившийся мир, а также нуждаясь в помощи императора для возвращения в Рим, он отказался от своих притязаний в пользу архиепископа Равенны. Поскольку же тот не проявлял никакого интереса к бывшим владениям Бертиноро, они остались в руках императора.