Страница 29 из 106
— А потом вышла эта некрасивая история с кассой, — продолжал Собакин. — В конце квартала выяснилось, что Федор забрал из кассы сорок четыре тысячи долларов наличными. И мне при этом ничего не сказал. Я уж не говорю про то, чтобы спросить разрешения, но хотя бы поставил меня в известность! Он и до этого себе кое-что позволял, но суммы были незначительные. Я и молчал. Думаю, ладно, пусть это будут представительские расходы. Федя же сидит с людьми в ресторанах, не из своих же ему платить! А когда сорок четыре тысячи исчезли! Тут уж на кабак не спишешь! И я пошел к нему разбираться. — Он замолчал и вздохнул. — Может, зря, конечно! — прибавил он, пожимая плечами.
— Вы поссорились? — подсказала Ирина.
— Поссорились? — переспросил Собакин. — Да это даже не ссора была! Это был… — Он запнулся, подыскивая слово, но не нашел. — Он так орал на меня, что я думал — сейчас в драку кинется! Вся фирма на нем держится! Я ему только мешаю! Да ему вместо меня выгоднее одного бухгалтера взять на оклад. Да достаточно ему только намекнуть бандитам, как меня через неделю из реки выловят! И все в этом роде!
Он передернул плечами, вновь переживая случившееся. На глаза его навернулись слезы. Жена обняла его и прижала к себе, как маленького мальчика. Но Собакин, сконфузившись, отстранился.
— Вот, собственно, и вся история! — с наигранной бодростью заключил он. — Дальше неинтересно. Федор сказал, что давно пора разделяться. Что он собирается дальше работать один. А мне выплатит компенсацию. Двести тысяч долларов.
— И ты согласился? — возмутилась Ирина.
— А кто меня спрашивал! — оправдываясь, воскликнул Собакин. — Он просто поставил меня в известность. Что мне было делать? Куда жаловаться? Деньги крутились наличными, в суд не пойдешь! К бандитам? Они Федины лучшие друзья! Только хуже получилось бы! А так я надеялся хотя бы двести тысяч получить. Пусть намного меньше моей реальной доли, но все-таки! Хватало, чтобы начать какой-нибудь небольшой бизнес. Получил, называется! — Он снова отвел глаза, скрывая слезы.
— Он тебе вообще ничего не отдал? — недоверчиво спросила Ирина.
— Ни копейки, — глухо отозвался Собакин, не глядя на нее. Он опять схватил вино и отпил. — Сначала он просто тянул. Завтра. Послезавтра. Через месяц. Я ждал, ходил к нему. Что мне еще оставалось? Потом он начал от меня скрываться. Поменял телефон. Звоню в приемную — он занят. Мы вам сами перезвоним. Да, обычная история! Документов-то никаких не существовало, все на слово!
Он помолчал, наморщив лоб.
— Хватит об этом! — махнул он рукой. — Все это в прошлом! Пережили! Мы со временем вновь общаться начали. Без прежней дружбы, конечно. Но все-таки! Я даже рад сейчас по-своему. Бизнес у меня хоть и небольшой, но ни от кого не завишу. Концы с концами свожу. Зато никто не наезжает! С бандитами отношения ровные. Живу, не опасаясь. Без охраны езжу. А останься я с Федором, глядишь и… — Он вдруг осекся, понимая, что последняя реплика получилась бестактной.
Повисла неловкая пауза.
5
— Разрешите к вам присоединиться? — услышали мы развязный голос.
Это был Николаша. Красный и глупо улыбающийся, он покачивался возле нашего стола. Язык у него заплетался. Я обернулся на Плохиша и увидел, как тот делает Николаше ободряющие знаки. Вероятно, это он и подбил Николашу подойти, а сейчас с удовольствием наблюдал, что из этого получится.
— Я хотел бы… Так сказать… — с трудом продолжал Николаша, адресуясь преимущественно к Ирине.
— Меня не интересует, что вы хотите, — холодно ответила она и взмахнула узкой рукой, словно отгоняя муху.
Николаша надулся.
— Я, собственно, подошел выразить свое сочувствие, — наконец не без усилий договорил он.
— Я в нем не нуждаюсь, — обрезала она его. Николаша совсем обиделся.
— Вы что же, даже не хотите со мною познакомиться? — икнул он.
— Бывают же такие идиоты! — словно про себя проговорила она и отвернулась.
Николаша задохнулся от возмущения. Я поднялся и, обняв его за плечи, увлек к столу, где сидели Плохиш и Хенрих.
— Я не пойду! — упирался Николаша, приседая. — Я здесь останусь!
Я силой опустил его на стул и набросился на Плохиша.
— Тебе что, скандала захотелось?!
— Подумаешь! — фыркнул Плохиш. — Уж и подойти к ней нельзя! Корчит из себя центровую! Если ты такая порядочная, то дома сиди!
В эту минуту что-то странное начало твориться с Хенрихом.
Еще подходя, я заметил, что он был неестественно бледен. Вероятно, непривычный к столь долгим загулам, к тому же смешав спиртное с наркотиками, он чувствовал себя отвратительно. Он сидел молча, с остановившимся взглядом, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Вдруг он откинулся назад, рот его раскрылся, и он начал медленно сползать вниз, под стол. Я попытался его подхватить, но он обвис в моих руках.
— Помоги! — бросил я Плохишу. — Да скорее же!
— Иностранец загнулся! — ахнул Плохиш, вскакивая. Вдвоем мы кое-как усадили Хенриха на стул. Плохиш держал его под мышки, а я хлопал по щекам и брызгал в лицо водой. Хенрих не подавал признаков жизни.
— Слышь, он в натуре, того, — испуганно бормотал мне Плохиш. — Кони двинул. Че теперь делать-то будем? Прикинь, мертвый иностранец. Ментам че скажем?! Нас же закроют!
— Замолчи! — прикрикнул я. — Надо вытащить его на улицу. Может, отойдет на свежем воздухе.
— Я, наверное, пойду к своим, — подал голос Николаша, поднимая с груди тяжелую голову. От страха оказаться впутанным в историю с трупом иностранца он несколько протрезвел.
Взяв Хенриха под руки, мы с Плохишом волоком потащили его через зал к служебному выходу. По счастью, благодаря темноте и грохоту музыки на нас мало кто обращал внимание.
Оказавшись на улице, мы тут же вызвали нашу охрану. Они уложили Хенриха на газон, быстро раздобыли ведро и, сбегав в клуб за водой, принялись за обливание. Хенрих не шевелился, хотя на него выплескивали ведро за ведром.
— Надо искусственное дыхание сделать, — обеспокоенно сказал Гоша. — А еще лучше врача вызвать.
— Сваливать надо! — метался Плохиш. — Засунем его в машину, а по дороге где-нибудь выбросим. Пусть потом ищут.
Николай, не говоря ни слова, зачем-то массировал Хенриху голени.
Примерно после десятого ведра веки Хенриха дрогнули, и он издал жалобное мычание.
— Живой! — воскликнул Гоша с облегчением. Мы дружно перевели дыхание.
6
Испытывать дальше судьбу мы не решились. Я вернулся в клуб и рассчитался за столик. В это время моя охрана посадила мокрого до нитки бессознательного Хенриха в машину. Перед тем как тронуться, Плохиш оттащил меня в сторону.
— Я тут это, насчет сегодняшнего, — сбивчиво зашептал он. — Что ты со мной на «стрелку» поехал… Короче, я тебе за это крест хочу подарить. Как у меня!
Он сунул руку за пазуху и вытащил наружу висевший на массивной цепи золотой крест, который своими размерами вполне мог бы украсить купол небольшой церкви.
— Я ювелиру закажу! Прямо завтра! — заключил он с придыханием, сам смущенный несвойственным ему проявлением благодарности. — Никогда не забуду! В натуре! Гадом буду!
Я был растроган.
Когда я отвел голландца в номер, было уже начало второго ночи. Еще по дороге у меня в голове возникла одна идея. Возможно, она была не совсем трезвая. Скорее, совсем сумасшедшая. Но она меня увлекала. И хотя додумать до конца я не успел, я позвонил Храповицкому. Храповицкий уже спал.
— Что стряслось?! — спросил он сонным и недовольным голосом, когда я назвался.
— Кто сейчас управляет нашим банком?! — Я торопился. Меня распирало.
— Ты что, обалдел, среди ночи такие вопросы задавать? — разозлился Храповицкий.
— Ты можешь ответить? — не унимался я.
Видно, по моему возбужденному голосу Храповицкий почувствовал, что мною движет не праздное любопытство.
— Пока никто, — ответил он озадаченно. — После Ухода Сырцова его обязанности временно исполняет его заместитель.