Королева Риррел

А девочки обрели здесь не только маму, но и «тетушек» — трое сестер из храма, включая Рэйву, пока оставались на острове и с радостью возились с ними. И, конечно, Роут, которая, увы, не могла иметь своих детей, но считала Лассу и Риммину родными. И Хэйсоа, которую они обе называли «бабушкой»… И все бэй-тасаны, приносившие им гостинцы издалека и осторожно катавшие над островом…

На порог вышла Роут — стройная, в длинном светло-голубом платье и ярко-синем тюрбане на голове. Она посмотрела против солнца, прикрыв глаза козырьком ладони.

— Идут наконец!

И действительно, на опушке рощи показались две мужские фигуры. Женщины засуетились.

— Кая, Лима! — крикнула Шайса сестрам, копошащимся в огороде.

После падения алтаря бэй-тасаны всех уцелевших сестер принесли на свой остров. Потом крылатые ящеры сами предложили вернуть их в те края, откуда они в свое время были забраны в храм искательницами. Но эти две девушки понятия не имели, откуда они родом, и не помнили своих имен. Бэй-тасаны нарекли их по-своему, длинно и красиво, но для удобства имена сократили. Девушки остались на острове. И кажется, никто из них не сожалел об утраченной Звездной силе.

Не захотела разыскивать родных и Рэйва.

— Прошло уже двадцать лет с тех пор, как я покинула дом. Мы с матерью стали чужими друг другу. А у нее оставались старшие дети и наверняка появились младшие… Это теперь не моя жизнь, так уж сложилось.

Двое мужчин, оба статные и красивые, подошли к дому. Их плечи оттягивали тяжелые мешки, пахнущие рыбой. Бросив улов на землю, они с удовольствием подставили руки и шеи под прохладную воду, которой Шайса поливала их из ковша. Умывшись, Готто пошел в дом вслед за Роут, а Эстрил остался с Шайсой на крыльце. Кая и Лима тихонько удалились.

— Фу! От тебя все равно пахнет рыбой! — Шайса притворно поморщилась.

— Я же рыбак! — улыбнулся Эстрил, беря ее за руку. Его ладонь была намозолена рыболовными снастями, но все равно прохладная, словно вечернее море, в котором они оба любили купаться. Закат отражался в янтарных глазах, любимых, родных глазах…

— Как ты? — многозначительно спросил Эстрил. Шайса улыбнулась, краснея.

— Я все думаю, пора, наверное, сказать девочкам, что у них будет сестра.

— Или брат.

— Или брат. Как-то они это воспримут?

— Если будет мальчик, хочешь, мы назовем его Рейданом, — предложил Эстрил.

На мгновение ясные глаза молодой женщины затуманила грусть. Но только на мгновение, снова сменившись счастливой улыбкой.

— А девочку я бы хотела назвать Ниитой, — сказала она.

— Шайса! Эстрил! — послышался крик. Через долину бежала Рэйва, маша им рукой. Она запыхалась, веснушчатое лицо раскраснелось, рыжие волосы рассыпались по плечам. Не успев перевести дух, она выпалила:

— У Оммы появился малыш!

Финимойто кружил над островом, распластав огромные оранжевые крылья. Привычно сидя на чешуйчатой спине, Шайса подставляла лицо встречному ветру. Как хорошо! Раньше она думала, что счастье — это краткий миг, за который порой приходится расплачиваться годами печали. Оказалось, счастье может длиться долго, бесконечно долго. Но это не значит, что им не надо дорожить.

— Видишь, мы так и не стали людьми, — сказал Финимойто. — И мы больше не умеем превращать людей в себе подобных. Но никто из наших об этом не сожалеет. Тем более теперь, когда у нас стали появляться дети. Сын Оммы — первый бэй-тасан, вылупившийся из яйца. Нас будет много, мы больше не боимся покидать остров… Мы хотим дружить с людьми и приносить им пользу. Ведь без нашей помощи они не смогут свободно странствовать между континентами.

Шайса подумала, что теперь, когда воздух не принадлежит никому, кроме бэй-тасанов, этот крылатый народ вполне мог бы претендовать на мировое господство. Как знать, может, когда-нибудь новому поколению бэй-тасанов придет в голову эта честолюбивая мысль. Особенно, если они много будут путешествовать и встречаться с людьми. Но пока эти существа довольны тем, что у них есть этот благословенный остров.

У самого моря, там, где солнце особенно нагревало песок, собрались все бэй-тасаны. Те, кому не хватило места на берегу, как огромные чайки, покачивались на волнах. Увидев подлетающего Финимойто, один из ящеров взмыл ему навстречу. Он, ликуя, кувыркнулся в воздухе, едва не задев Шайсу хвостом.

— Ну, тебя, Аттер! Отцовство совсем вскружило тебе голову, — проворчал Финимойто, снижаясь.

Шайса соскочила на землю. Посреди пляжа белела скорлупа огромного яйца. Между осколками, смешно вытягивая шею и разводя маленькими оранжевыми крылышками, покачивался на лапках птенец. Омма сидела рядом, защищая его крыльями от солнца и морского ветра. Она приветно кивнула Шайсе, указывая на место рядом с собой.

Шайса опустилась на песок. Любопытный малыш тут же потянулся к ней клювом. Большие фиолетовые глаза матери следили за ним с трепетной любовью.

— Мне кажется, это самый счастливый конец, какой только можно себе представить, — услышала Шайса голос подруги. С ней Омма всегда говорила своим собственным, человеческим голосом.

Маленький бэй-тасан клюнул Шайсу в ладонь. Она погладила крошечные золотые чешуйки у него на голове.

— Как ты его назовешь?

— Чи-Гоаном, — уверенно сказала Омма.

— Неведомое приготовило нам удивительные подарки, — сказала молодая женщина.

— И они еще не закончились, — лукаво улыбнулась Омма.

Сумрак незаметно накрыл остров синим покрывалом. Сделались невидимыми холмы, и далекие горы, и роща. Птицы приумолкли, лишь одна ночная певунья завела чарующую мелодию. В наступившей тишине слышно было, как дышит океан.

Такими чудесными вечерами все новые поселенцы острова Бэй-Тасан собирались на крыльце своего большого дома. Риммина и Ласса уже спали, набегавшись и наигравшись за день. А взрослым хотелось еще немного насладиться отдыхом после трудного дня.

— Что-то мы давно не летали к вашим с Эстрилом друзьям ум-и-пуш, — сказал Готто. — Я соскучился по Висе. Не думал, что эта одичавшая кошка меня узнает.

— Она валяла тебя по земле так же, как в Дикой степи, — усмехнулась Шайса. — Даже теперь, обзаведясь котятами, она все такая же шаловливая. И дети пошли в нее. А помните, как бэй-тасаны разогнали этих отвратительных ва-у-фа? Они теперь попрятались в пещеры и боятся обижать своих мирных соседей.

Всем было приятно вспомнить торжественные пляски маленького племени ум-и-пуш. А Готто с Роут особенно: в тот раз берега озера Ни-тим-те открыли и им свои тайны.

— Надо будет из Перонеды перенести парочку коз, — заметил Эстрил. — У них очень теплая шерсть, можно будет напрясть ее.

— Зачем? — возразила Рэйва, — сейчас здесь, на острове, самое холодное время, во всем северном полушарии зима. И что, мы мерзнем? И к тому же, как вы их перенесете?

— Так же, как корову, — ответил Готто. — Попросим бэй-тасанов, кто посильнее и помоложе. Они с радостью полетят.

— Ага, — фыркнула Кая, — помню, как вы переносили сюда вашу с Роут корову. И как выронили ее над океаном.

Все расхохотались, но спохватились, прижав ладони к губам: в доме спали дети.

— Я уж думала, бедняжка никогда больше не будет доиться, — улыбнулась Роут.

— Но Финимойто с Аттером успели ее подхватить, — возразил Готто. — А теперь мы будем умнее, привяжем коз покрепче…

— Лучше пусть Роут слетает к своим родным в пустыню, — предложила Шайса. — Отвезет им плодов, овощей с нашего огорода. А они угостят нас тушеными почками кай-шо. Помните?

Все мечтательно закатили глаза, вспоминая чудесное лакомство.

— А все-таки нигде не кормили нас так вкусно, как во дворце Арзель и Гело, — сказал вдруг Готто.

Все вздохнули, оглянувшись на Шайсу. Не так давно Финимойто отнес ее в Дикую степь, туда, где должен был находиться дворец детей короля Кольфиара. Шайса долго плакала, вернувшись. В степи она обнаружила лишь руины. Перемены, которые произошли в мире с падением алтаря Колон, рассеяли чары, до сих пор охранявшие дворец и его обитателей от разрушительного действия времени. Все обратилось в серый прах…