Королева Риррел

Некоторым сестрам стали сниться странные одинаковые сны: как будто они стоят на вершине горы и глядят вдаль, на другие заснеженные вершины. Говорили, что в замке очень похолодало, а сегодня с утра выпал настоящий, «земной» снег, так что пришлось долго мести двор, чтобы можно было ходить по нему. Говорили, что одной сестре показалось, будто стена, окружавшая храм, стала прозрачной. Никто не понимал, что происходит, однако многие предрекали скорый конец мира. Доносились даже слухи, что во всем виновата управительница, посмевшая попрать освященные веками законы. Атта велела своим прислужницам и шпионкам хорошенько запоминать тех, кто возводил на нее эту напраслину. Когда все утрясется и будет время, она с ними разберется.

Но беда никогда не приходит одна. Теперь оказалось, что Шайса снова пропала из поля зрения. Атту это очень беспокоило: за девчонкой шла настоящая охота, и нельзя было пропустить момент, когда ее притащат на алтарь Колон. Нельзя, чтобы кто-то другой воспользовался Звездной силой! Ну почему она послушалась Хэйсоа и велела искательницам возвращаться в храм, когда можно было поймать девчонку… Даже если пришлось бы пожертвовать еще одной, двумя, многими сестрами, цель оправдывает средства. Великая, долгожданная цель: владычество над целым миром. Управительница прошла к стене, где висела карта мира, и, раскинув руки, прижалась к ней. Она поглаживала очертания незнакомых материков, значки гор и лесов, голубые линии рек. Скоро все это будет принадлежать ей! Надо же, как не вовремя Шайса покинула храм!

Как назло, Хэйсоа тоже исчезла. Атта привыкла к ее мудрым советам, знала, что эта женщина способна ответить на любой вопрос. Наверное, она объяснила бы и отсутствие Келлион. Нашла бы в древних книгах еще какое-нибудь пророчество… А так Атта сама уже начинала верить в конец света и прочую чушь. Иногда ее даже преследовал суеверный ужас: а вдруг она действительно повинна в том, что Звездная сестра отвернулась от посвященного ей храма? Вдруг ее поступки так страшны, что Звездный глаз не может выдержать этого зрелища? Атта гнала от себя эти глупые малодушные мысли. Всему есть какое-нибудь научное объяснение, и, возможно, оно очень простое. Например, то, которое вчера она услышала от одной рыженькой и веснушчатой, чрезвычайно любопытной молодой искательницы. «Я знаю, что Келлион имеет свою волю и сама решает, дарить ей свой свет или нет, — робко начала она. — Но я представила себе, что Келлион — это обычная звезда. Как объяснить, что ее нет на небе? Мы видим Келлион не круглый год, а только несколько дней зимой. В мире она тоже видна и тоже всего несколько дней — зимой в северном полушарии и летом в южном. Никто не знает, где находится наш храм. Но если допустить, что он может менять свое расположение и переместился с севера на юг, то теперь на дворе не зима, как гласит календарь, а лето, и появления Келлион следует ожидать только через полгода…» Рассуждение это было мудреным и неправдоподобным, но, по крайней мере, это лучше, чем биться в истерике и слагать мифы. Толковая девочка! Надо будет к ней присмотреться. Но это все тоже потом — когда произойдет главное. Если Шайсу не обнаружат в течение трех дней, придется отправляться к алтарю Колон самим и ожидать там ее появления.

Сияющая все-таки нагнулась и собрала темно-синие черепки. Ручка уцелела, она погладила ее красивый, витой изгиб. Вещи управительница любила больше, чем людей: преданность вещей ничем нельзя заменить. Что ж, пусть эта чашка станет первой жертвой на ее пути к власти. Но выбрасывать осколки все равно было жалко. Атта решила отнести их в подземелье, в зал, где зажигали священный голубой огонь. Там было много укромных мест, где они могли бы храниться. Хотя неизвестно, долго ли им придется там лежать: ведь дальнейшая судьба храма, если Звезды вернутся в мир, оставалась неизвестной. А потом надо будет проверить алтарь Колон. Предчувствие подсказывало, что вот-вот там начнут происходить важнейшие события.

В это мгновение пол под ее ногами слегка покачнулся и поплыл, а потом все прекратилось. Что за наваждение! Вот к чему приводят тревоги и бессонные ночи!

В подземелье действительно было необыкновенно холодно, и, оказавшись там, Атта сожалела, что не надела теплый плащ. В чаше, спущенной с потолка, горел огонь: теперь он горел не только во время таинств, а все время, чтобы как-то заменить сестрам утраченную Келлион. Несколько женщин и сейчас толпились здесь. Две что-то бормотали, молитвенно сложив руки на краю чаши, кто-то тихонько всхлипывал. Управительница велела всем уйти.

Голубой огонь, средоточие силы Келлион! Глядя на искрящееся пламя, Атта вдруг вспомнила, как эта чаша впервые вспыхнула под ее детскими руками. Как ненавидела тогда она свою избранность! Интересно, если бы сейчас каким-то чудом ей возвратили ее семью, отказалась бы она от своего стремления к власти над миром? Но Атта всю жизнь презирала всякие «если бы»… Подумав, она бросила осколки в чашу: прими мою жертву, голубой огонь!

И тут пол снова стал уплывать из-под ног. Вцепившись руками в бронзовую чашу светильника, управительница услышала крики ужаса других сестер. Нет, ей не чудилось: с храмом что-то происходило! В какой-то миг ей показалось, что стены и потолок подземелья просто рушатся, и сейчас ее завалит камнями. Она бросилась бежать к выходу из зала, но на ее глазах древняя каменная стена растаяла в воздухе. Не рассыпалась, не исчезла, а именно растаяла, медленно превращаясь в дым. А сквозь него обомлевшая Атта увидела сверкание горных вершин в торжествующих лучах утреннего солнца.

Глава 25

ГОРА ОРО

Морозная зимняя ночь. Тонкий серп месяца зацепился рогом за дворцовую башню. Но лунный свет меркнет, потому что льется с небес чистое голубое сияние. Искрится, как волшебные сапфиры, хрустящий снег на расколотых каменных воротах, на нетоптаном дворе, в пустых проемах окон… В свете Келлион замок кажется призрачным. Да он такой и есть — затерявшийся в веках дворец короля Кольфиара.

Все окна были темны. Хэйсоа, оказавшись посреди пустого двора, в плаще, наброшенном поверх тонкого платья, и сандалиях на босу ногу, сразу замерзла. Но, посмотрев в небеса, в голубые глаза своей сестры, она почувствовала, как повеяло теплом от ее прикосновения. Женщина сложила ладони лодочкой, и в них затеплился голубой огонь. Теперь можно было не бояться темных коридоров дворца, высившегося над ней таинственной тенью.

Но внутри свет озарил лишь тлен и запустение. Трудно было представить, что где-то сохранились хрустальные витражи, волшебные ковры и поющие фонтаны, о которых рассказывала Шайса; клочья пыли сплетались с огромной паутиной, затянувшей стены серыми рваными полотнищами. Пол, когда-то радовавший глаз яркой мозаикой, был выщерблен и напоминал горную дорогу. Ступени лестницы всхлипывали под легкими шагами Хэйсоа, готовые обрушиться вниз вместе с прогнившими перилами.

То же мрачное зрелище ожидало гостью и наверху. Сквозь ослепшие окна лился голубой свет; он освещал длинную анфиладу разрушенных временем покоев. И всюду стоял запах покинутого жилья, запах старости и смерти.

Хэйсоа погасила свет в ладонях: все было видно как днем. Она дверь за дверью проходила анфиладу насквозь. Где же обитатели дворца? Кроме детей Кольфиара, с ними оставались еще и слуги.

Неужели это и есть тронный зал, в котором Шайса впервые увидела Арзель? Полностью затянутый паутиной, покосившийся трон с облезшей позолотой, с шелковыми подушками, обратившимися в прах — вот все, что осталось от королей Риррел. Хэйсоа стояла, чувствуя, как ее сердце наполняется скорбью, витающей над этим местом. Наверное, таким показался оставшимся в живых людям весь мир после ухода Звезд…

Вдруг странный звук заставил Хэйсоа вздрогнуть и в ужасе обернуться. Она была не одна во дворце! Чьи-то шаги, от которых гудели стены, приближались. В тронный зал спешило множество существ, и, судя по топоту, они были тяжелы и огромны. Встав спиной к трону, Хэйсоа приготовилась встретить их. Она не испытывала страха, скорее облегчение: есть надежда, что среди них окажутся те, кого она ищет.