Королева Риррел

— Люди не смогут изменить судьбу. Звезды вернутся в мир, и это будет прекрасно. Посмотри на небо!

Мы оба одновременно подняли глаза кверху. Густо-синее небо как раз покрывалось первыми блестками звезд. Они собирались в созвездия, рисунок которых был мне незнаком, кроме… Кроме одной звезды, пронзительно-голубой, вдруг вспыхнувшей на недостижимой высоте. Потоки голубого света хлынули на землю. Келлион! Я и забыла, что сейчас в храме мы бы встречали ее первое появление… Потрясенная новой встречей со своей сестрой, словно благословлявшей мое решение, я сжимала холодную руку Эстрила и пила звездный свет. А когда снова обрела способность двигаться и говорить, я вытянула руку, и на моей ладони вспыхнул маленький синеватый огонек. Он был еще слишком слаб, чтобы перенести нас с Ошка на Аникодор. И даже еще не мог послужить мне защитой. Но новое чудо свершилось: сила Келлион вернулась ко мне.

— Вот видишь, — повернулась я к Эстрилу. — Все будет так, как мы задумали.

Он снова покачал головой и как будто хотел сказать еще что-то очень важное. Я вопросительно смотрела на него. Но мой возлюбленный не решился. Мы забрали корзину с жалкими остатками тростника и пошли к становищу.

Звезды освещали нам путь. Свет Келлион был так ярок, что лес, казалось, пламенел голубым огнем. И в этом сиянии мы, к нашему удивлению, не видели больше ни белых цветов, ни деревьев с золотыми кронами. А ведь мы возвращались той же дорогой! Словно чудесный лес был виден лишь нам, и само озеро существовало только в нашем воображении…

В храме Келлион наступала торжественная ночь. Сестры собрались на балконах, стараясь встать поближе к резным перилам. Вот-вот небеса прольются голубым сиянием, вспыхнут, отражая его, хрустальные башни, свет Келлион отразится в голубых глазах ее сестер…

Атта одна стояла на самой вершине башни. Хрустальная диадема с драгоценными сапфирами — средоточие Звездной силы — украшала ее белокурую голову. Она смотрела то вверх, где в ожидании томилось темное беззвездное небо, то вниз, где три сотни женщин, юных и старых, одетых в тонкие голубые туники, белокурые, черноволосые, рыжие, с сапфирами в волосах, замерли, ожидая ежегодного чуда.

Женщина ничего не ждала. Первое появление Келлион было для нее одной из скучных обязанностей управительницы. Она первая должна была протянуть руку навстречу Звездной сестре, первой воскликнуть: «Радуйтесь, сестры! Келлион снова с нами!» Песочные часы на перилах ее балкона роняли последние песчинки. Скорей бы это произошло… Хмурясь, она переминалась с ноги на ногу. Наконец песок в хрустальной колбе иссяк. Храм замер, и слышно было только прерывистое, взволнованное дыхание сестер. Сейчас… Вот сейчас… Почему ничего не происходит? Неужели часы неисправны? Нехорошее предчувствие холодком коснулось сердца. Время шло, а Келлион не спешила являть своим сестрам свой ясный голубой взор. Атта понимала, что они стоят уже четверть часа сверх положенного времени — такого не было никогда за все века существования храма. Постепенно по балконам побежал взволнованный шепот. Сестры вскидывали головы к балкону управительницы, надеясь получить объяснение. Сияющая подыскивала нужные слова, понимая: случилось нечто ужасное, и Келлион сегодня не появится.

Первые робкие всхлипы вызвали громкие слезы. На балконах началась толчея. Напрасно Атта, перегибаясь, кричала им, чтобы они успокоились, — ее никто не слушал. Сестры в беспорядке метались по храму. Кто-то уже кричал, что не может разжечь голубой огонь в священной чаше… Предчувствие превращалось в уверенность, стискивая сердце льдом. Атта протянула вперед руку, стараясь не замечать, что она дрожит, сделала привычное усилие. Ничего. Звездный огонь не вспыхнул на ее ладони. Она была так же беспомощна, как в тот день, когда искательницы отняли ее у матери. Сила Келлион оставила своих сестер.

Глава 22

ТУПИК

Мы вернулись к становищу посреди ночи и ожидали встретить полную тишину: туземцы ложились спать вместе с солнцем. Но еще издалека мы услышали странные звуки: несколько голосов выводило печальную песню, кто-то тихо плакал. Между деревьями мелькало пламя костров. Навстречу нам выбежал Иелкон. Коротышка выглядел очень смешно в травяной юбке на толстом теле. Его белобрысые волосы были всклокочены, как будто его разбудили посреди сна.

— Вот вы где! — набросился он на нас. — Чертополох вам в уши! Я тут — как это называют? — с ума схожу, ночь на дворе, а вас все нет.

Мы с Эстрилом виновато переглянулись. Все-таки приятно было, что Иелкон так беспокоился о нас.

— А тут еще у дикарей переполох, — продолжал коротышка, — старуха одна померла сразу после обеда. Вот, плачут по ней, слышите?

— Какая старуха? — спросила я.

— Те-те-мар, Куница. Вот повезло этой девчонке Лош-лош — не успела выйти замуж, как свекровь уже сыграла в ящик. Ну-ка, угостите тростничком. Да, немного же вы насобирали…

Я задумалась: что-то важное было в словах Иелкона. Конечно, мне жаль было старую Те-те-мар, но не в этом дело…

— Мы же с тобой как раз в это время собирали тростник, — обратилась я к Эстрилу.

Тот уже порывался идти вслед за Иелконом.

— Да-да, — кивнул он.

А я все не могла тронуться с места. Так вот что за странную куницу мы встретили в лесу! Это душа Те-те-мар привела нас к озеру Ни-тим-те, решив подарить двум влюбленным такое же счастье, какое испытывала сама. Вот тебе и красивая сказка, вдруг обернувшаяся былью…

Тело Те-те-мар лежало на свежей траве. Ее сын сидел рядом на корточках, а его жена стояла на коленях и пела скорбную песню. Я с благодарностью взглянула на сухонькую мертвую женщину и с новым любопытством посматривала на важные и печальные лица туземцев: сколько еще чудесных людей скрывает их невзрачная внешность? Какими неведомыми никому силами они обладают? И что будет с этими силами, когда Звезды вернутся в мир?

Странный звук прервал мои мысли. Звук доносился с неба: резкий свист, как будто на большой скорости снижалась огромная птица.

— Ниметоны! Бежим! — крикнул Эстрил и, не спрашивая моего согласия, потащил меня к лесу.

Ослепительный белый луч пронзил ночную темноту. Вспыхнул один из шалашиков, туземцы испуганно закричали. Владелец шалашика тщетно пытался спасти из горящего жилища свои ракушечные бусы. Я перестала сопротивляться Эстрилу: кто бы ни прилетел на ниметонах, он не принес с собой мир. Надо было уходить.

— Подождем, — Иелкон неожиданно преградил нам дорогу.

— Ты что, Иелкон? — воскликнул Эстрил, хватаясь за нож. — Это же ниметоны Ортега. Каким-то образом ему удалось поднять их в воздух.

— Каким-то? — усмехнулся коротышка. — А вот каким!

Он сорвал с шеи железный треугольник, подарок матушки, как он всегда говорил. Коротышка чиркнул по нему ногтем, и нам наперерез устремился луч, тонкий, как игла. Иелкон угрожающе провел им по кустарнику, и срубленные ветки, вспыхнув, обуглились.

— Решим все по-хорошему, — сказал он, прищурившись. — Тебя, приятель, я не держу. У господина Ортега нет желания мстить тебе за предательство — тем более, если ты навсегда останешься гнить среди дикарей. Мне нужна только она.

— Зачем? — воскликнула я.

— А твой красавчик еще не сказал тебе? А, приятель? Объясни девушке — как это называют? — зачем ты вез ее к Ортегу!

С каким-то нечеловеческим хрипом Эстрил бросился на Иелкона. Охотничий нож взлетел в воздух и со звоном отскочил от белого смертоносного луча. Мой возлюбленный толкнул меня, так чтобы я оказалась у него за спиной.

— Эй, приятель, не кипятись. Мне ведь не приказывали непременно оставить тебя в живых.

Длинная белая игла нацелилась Эстрилу в грудь. Вырвавшись из-за его спины, я выставила перед собой обе руки и почувствовала, как долгожданное голубое пламя срывается с моих пальцев. Мощный сгусток голубого пламени обрушился на Иелкона. Это было гораздо больше, чем нужно, чтобы просто обездвижить его. Но я и хотела большего: предатель должен был умереть!