Страница 53 из 62
— Хорошо, Харди, как у нас сегодня дела? — спросил Нельсон. Харди ответил, что двенадцать или четырнадцать вражеских кораблей капитулировали.
— Надеюсь, у нас нет убитых кораблей?
— Нет, милорд, можно не бояться этого, — ответил Харди.
Между тем раненый корабль Коллингвуда заставил капитулировать «Санта Анну», но из мачт у него осталась одна лишь фок-мачта, и он нуждался в буксире. «Принц Астурийский» дона Гравины сражался с тремя английскими кораблями, и храбрый испанский адмирал был тяжело ранен.
— Я мертвец, Харди, — сказал Нельсон. Капитан вернулся на свой боевой пост, и Нельсон продолжил общение с доктором:
— Вся боль и движения в моей груди прекратились, и ты знаешь, что я тоже ухожу.
Доктор согласился.
— Слава Богу, я исполнил свой долг, — вздохнул Нельсон.
Англичане отбили контратаку кораблей французского авангарда и захватили еще три судна. Харди вернулся к Нельсону и сообщил ему о том, что теперь четырнадцать или пятнадцать вражеских кораблей стали призами победителей.
— Это хорошо. Я рассчитывал на двадцать, — ответил Нельсон.
Победа не вызывала никаких сомнений, но возникла новая угроза — октябрьская непогода. Море сильно заволновалось, угрожая изрядно потрепанным английским кораблям. Кроме того, шторм мог значительно затруднить буксировку и сопровождение захваченных у врага судов, а то и вовсе лишить англичан их призов.
Нельсон все еще мог анализировать ситуацию и принимать решения. Собрав остатки сил, он воскликнул:
— На якорь, Харди, на якорь!
Это было его решение — повторение приказа, выпущенного перед боем, но Харди заметил, что обязанности главнокомандующего теперь исполняет Коллингвуд. Нельсон еще раз повторил свое последнее распоряжение, а через некоторое время произнес:
— Не выбрасывай меня за борт. Ты знаешь, что делать.
Нельсон не хотел, чтобы его похоронили по старинной морской традиции, выбросив за борт. Он уже уходил в мир иной и вдруг попросил: «Поцелуй меня, Харди». Капитан выполнил его просьбу и поцеловал Нельсона в щеку. «Теперь я доволен. Благодарю Бога, я исполнил мой долг». Харди наклонился и поцеловал его в лоб.
— Кто это? — спросил Нельсон.
— Это Харди, — был ответ.
— Да благословит тебя Бог, Харди.
Капитан снова поднялся наверх. Нельсон сказал корабельному капеллану, который потирал ему грудь, чтобы облегчить страдания:
— Запомните, что я оставляю леди Хэмилтон и мою дочь Горацию в наследство моей стране.
Это были слова из дополнительного распоряжения к его завещанию, написанного перед сражением и скрепленного подписями Харда и Блэквуда.
Он тут же добавил: «Я не был большим грешником, доктор». Он рыдал, повторяя: «Благодарю Бога, я исполнил мой долг».
Его последними словами были: «Бог и моя страна».
Вильнёв капитулировал в четыре часа пятнадцать минут пополудни. Федерико Карлос Гравина дал приказ десяти оставшимся испанским судам вернуться в Кадис. Прошло еще примерно полчаса, и всякая стрельба прекратилась.
Потери сторон в этом морском сражении сопоставимы с числом жертв крупных баталий на суше. Было убито и утонуло 469 англичан, 3370 французов и 1025 испанцев, число раненых составило соответственно 1214, 1160 и 1383. Англичане захватили 4000 пленных.
На борту «Виктори» погибли 57 человек, 107 моряков были ранены. Повреждения корабля были столь значительными, что примерно в 2 часа 30 минут он был снесен волнами и более не принимал участия в битве.
Погибли двенадцать адмиралов, коммодоров и капитанов. Среди них — Нельсон и Магон. Гравина и Алава позднее скончались от полученных ран.
Многие моряки совершенно оглохли от грохота орудий. Палубы судов были залиты кровью. Повсюду лежали тела и части тел жертв баталии, раненые страдали в агонии.
Шторм усиливался. Окрашенные кровью волны вздымали тела погибших и несли разрушенные корабли в направлении берега.
Капитан Блэквуд управлял буксировкой поверженного колосса «Сантиссима Тринидад». Он осуществил эвакуацию его команды и приказал сжечь судно. Та же участь постигла «Санта Анну».
«Французский главнокомандующий в данный момент у меня под рукой», — докладывал Блэквуд. Вильнёв наблюдал, как британцы распоряжаются тем, что еще несколько часов назад было мощным имперским флотом.
Что он мог предпринять, если его люди производили четыре выстрела из пушек за то время, за которое враги палили семь раз? Он решил поставить корабли в линию и не позволить англичанам разорвать ее. Как можно было сдержать натиск фанатичного Нельсона и его хорошо организованных профессионалов? Французы долго сидели и тренировались на кораблях, стоявших на якоре или на берегу, скрывались от неприятеля, спасались от погони — все это не могло не отразиться на психологии моряков и уровне их подготовки. Плавание в американские воды лишило Вильнёва многих сотен моряков, заболевших цингой, дизентерией и другими болезнями. Пришлось делать новый набор на берегу, и в бой пошли люди, не нюхавшие пороха и не знавшие, что такое морское плавание.
Реалист и вовсе не трус, Вильнёв сделал трудный выбор и повел свой флот навстречу Нельсону, которого он так долго боялся. Французский флагманский корабль яростно сражался с прославленными английскими экипажами и был разгромлен, а дезертирство Дюмануара лишило Вильнёва всяких надежд. Офицер, преданный императору, порой несправедливому и дававшему противоречивые приказы, болеющий за дело моряк и любящий муж, Вильнёв переживал величайшее горе. И кто может сказать, был ли адмирал-картограф Розильи лучше подготовлен к смертельной схватке?
Блэквуд написал жене:
«С прошлого вечера у нас тут самый ужасный шторм; с трудом корабли, буксирующие их [захваченные суда], держатся в отдалении от берега. Три, я думаю, должны быть потеряны, и с ними свыше 800 душ на каждом. Что за страшное проклятие — эта война».
В течение трех дней непрерывной бури англичане лишились двенадцати «призовых» судов, которые были разрушены в ходе буксировки. Британский флот не потерял в сражении ни одного корабля, и все они благополучно вернулись домой. Однако победители с великим трудом дотащили до берегов туманного Альбиона лишь четыре захваченных корабля из шестнадцати. Выжившие французы и испанцы искренне восхищались тем, как Коллингвуд и его офицеры управляли кораблями в условиях чудовищного шторма.
Совершил ли Коллингвуд ошибку, не выполнив последний приказ Нельсона? Ведь в итоге англичане потеряли большинство своих трофеев и утонуло множество моряков с обеих сторон. Можно ли об этом судить? Коллингвуд был опытным моряком, ответственным офицером и отменил приказ Нельсона вовсе не из желания действовать исключительно по-своему.
Коллингвуд решил игнорировать последний приказ Нельсона, во-первых, потому, что многие якоря были потеряны во время битвы, а во-вторых, потому, что хотел удалиться от опасного испанского берега и мелководья у мыса Трафальгар.
Он поступил благородно в отношении раненых испанцев, тела которых повсюду лежали на палубах захваченных англичанами кораблей. «Чтобы облегчить человеческие страдания, насколько это было в моей власти, — рассказал Коллингвуд, — я послал маркизу Солане, генерал-губернатору Андалузии, предложение, чтобы их страна позаботилась о своих раненых... Предложение было принято с великой благодарностью, выраженной не только губернатором, но и всей страной». Коллингвуд освободил большинство пленников.
Он составил рапорт Адмиралтейству об одержанной победе 22 октября на борту фрегата Euryalus. Рапорт был официально опубликован в The London Gazette 6 ноября 1805 года:
«Мы всегда будем горевать о смерти вице-адмирала лорда виконта Нельсона, который пал в час победы во время последнего сражения с врагом: она обязывает меня информировать моих лордов представителей Адмиралтейства о том, что 19-го числа текущего месяца главнокомандующий получил сообщение от кораблей, наблюдавших за движениями врага в Кадисе, о том, что объединенный флот вышел в море. Поскольку дули легкие западные ветры, Его светлость лорд сделал вывод о том, что они [корабли неприятеля] двигаются в сторону Средиземного моря, и немедленно направился на всех парусах к Гибралтарскому проливу [sic] с британской эскадрой, состоявшей из двадцати семи кораблей, три из которых 64-пушечные, и был информирован капитаном Блэквудом (чья бдительность в наблюдении и обнаружении движений врага заслуживает высоких похвал) о том, что они еще не прошли через пролив.