Страница 15 из 62
Французские мортиры, стоявшие на острове, открыли огонь, но их ядра не долетали до «Голиафа».
В то же время пушки «Герье» не могли стрелять, и «Голиаф» не был для них мишенью. Капитан «Герье» с ужасом ожидал момента, когда «Голиаф» начнет обстрел его беззащитного корабля. Наконец, рискованная игра капитана Фоли привела к ощутимому результату: в 18.30 он приказал открыть огонь из орудий, и первая партия смертоносных ядер врезалась в борт «Герье», произведя разрушения.
Ответа не было. Но здесь удача неожиданно отвернулась от англичан: хотя якорь был брошен, это не привело к остановке судна, течение продолжало медленно нести «Голиаф» в сторону «Конкерана» — второго корабля французской линии. Корабль капитана Фоли произвел только один залп, и «Герье», казалось, избежал дальнейшего разрушения.
Увы, ненадолго! Там, где только что был «Голиаф», появился «Зелос» и вновь обстрелял потрепанный «Герье», команда которого смогла ответить лишь мушкетными залпами.
Начало было положено, и три английских корабля вклинились между вражеской линией и берегом, следуя за «Голиафом». Французский фрегат, бросивший якорь на мелководье, опрометчиво открыл огонь, но ответ англичан был настолько страшным и сокрушительным, что малое судно тут же пошло ко дну.
Новые удары получил «Герье» — английский «Орион» снес все его мачты и превратил 74-пушечный корабль в груду развалин.
Только один из английских кораблей, направленных па мелководье, зацепил дно и застрял в этом положении до конца боя — то был «Каллоден» капитана Троубриджа. Однако «Каллоден» в дальнейшем сыграл полезную роль: его огни помогли двум судам, ранее посланным на обследование порта Александрии, найти бухту Абукир и присоединиться к эскадре.
Ковда «Голиаф» обходил «Герье», Нельсон новел основную часть флота вдоль французской линии судов, готовых встретить врага со стороны моря. Один за другим корабли Его Величества приближались к французским судам, свертывали паруса, бросали якоря и открывали огонь из орудий.
Кровавая битва у мыса Абукир началась. Стоя борт к борту, корабли двух противоборствующих сторон наносили сокрушительные удары по судам противника, разрушая борта и мачты, разрывая тела людей на части и нанося им тяжелые увечья. Одни находили мгновенную смерть, другие умирали после агонии и страшных мучений. Хирурги, которых называли косторезами, производили ампутации конечностей.
Два первых судна во французской линии недолго участвовали в бою, поскольку подготовились к нему хуже других: команды «Герье» и «Конкерана» высвободили только но одной батарее.
«Вэнгвард» адмирала Нельсона атаковал «Спартиат», третий корабль французской линии. Одновременно 80-пушечный «Тезей» — один из кораблей, прорвавшихся на мелководье, — дал залп по левой стороне «Спартиата». Оказавшись меж двух огней, капитан французского судна капитулировал.
Так же поступили капитаны «Герье», который был окончательно добит «Тезеем», и «Конкерана» — старого судна, давно предназначенного на слом и вооруженного малыми 18-фунтовыми пушками.
Вскоре стало понятно, что боевой порядок английских судов тоже имеет недостатки. «Ориент», но определению Наполеона, «один из лучших кораблей, обладавший всеми качествами, каких можно было пожелать», превосходил любой из кораблей Нельсона. Напротив «Ориента» бросил якорь английский «Беллерофон». Силы были неравными — двухпалубный «Беллерофон», имевший 74 орудия (как почти все корабли Нельсона, включая «Вэнгвард»), против 120-пушечного трехпалубного «Ориента». И хотя Брюэйс и капитан Касабьянка могли использовать лишь 60 орудий из 120, нанося удары но «Беллерофону», последствия французской канонады были ужасными: треть людей команды, состоявшей из шестисот моряков, были убиты либо ранены. Мачты и канаты были снесены, палубы сильно повреждены, орудия были взорваны или сбиты с позиций.
Пушки продолжали реветь, посланные ими ядра разносили в щенки деревянные конструкции кораблей, и многие участники битвы глохли от шума. На людей, кричавших и задыхавшихся в дыму, сыпались обломки кораблей. Языки пламени и вспышки от пушечных и мушкетных выстрелов освещали пространства палуб.
На западе погас последний луч заката, и битва продолжалась в полной темноте. Ярко светила лупа, по ее свет не проникал сквозь завесы дыма. Горели дерево и оснастка кораблей.
К восьми часам вечера «Беллерофон» остался без мачт: лишь три раздробленных обломка торчали над палубами. Почти все орудия замолчали, а на палубе стоял единственный офицер — молодой лейтенант Каткарт. Он приказал взрезать канаты и тем самым позволить кораблю свободно дрейфовать, удаляясь от французской линии.
«Беллерофон» был выведен из строя, «Каллоден» сел на мель — эскадра Нельсона заметно ослабела. Однако французы потеряли три судна, и общий баланс сил пока не был нарушен.
Следом англичане получили подкрепление — в бухту вошли «Александер» и «Свифтшур», вернувшиеся из Александрии. Они направились в центр французской позиции — туда, где стоял «Ориент».
Капитан «Александера» решил прорваться сквозь вражескую линию, обойти «Ориент» со стороны суши, а затем — вместе со «Свифтшуром» — расстреливать корабль Брюэйса с двух сторон.
Между тем капитан «Свифтшура» Халлоуэл принял медленно дрейфующий, израненный «Беллерофон» за отступающий французский корабль. И немудрено — все четыре светильника, висевших на мачтах «Беллерофона», были снесены вместе с мачтами.
Поначалу капитан решил обстреливать корабль, ошибочно принятый за вражеский, но затем воздержался от этого шага, поскольку это расстроило бы план атаки «Ориента». Через несколько минут «Свифшур» занял место «Беллерофона», и Халлоуэл приказал открыть огонь по уязвимым точкам французского флагманского корабля.
С этого момента «Ориент» отражал комбинированные атаки англичан. Его обстреливали пушки трех вражеских судов. Лишь узкие полоски воды разделяли корабли двух сторон, и противники смотрели друг другу в лицо.
Одно из ядер, пущенных англичанами, попало адмиралу Брюэйсу в ноги. Несгибаемый моряк отказался спуститься в лазарет, оставаясь на боевом посту.
«Ориент» загорелся. Французы считали, что возгоранию способствовали бидоны для масляной краски, оставленные художниками.
Одиннадцатилетний гардемарин Джон Ли на «Свифтшуре» все видел своими глазами. Позднее он вспоминал:
«Храбрый Брюэйс [sic], французский главнокомандующий, потерявший обе ноги, сидел с помощью турникета на их обрубках, в кресле, глядя в лицо врагу и давая команды на тушение пожара, когда ядро, пущенное с западной стороны «Свифтшура», положило конец доблестной жизни, разрезав его на две части».
«Он умер на своем мостике и с последним вздохом отдал боевой приказ», — говорил Наполеон. В письме, направленном вдове Брюэйса, генерал выразил глубокие соболезнования.
«Вэнгвард» также был в гуще схватки, и Нельсон оказался на волосок от смерти. Кусок металла, оторванный взрывной волной, ударил ему в голову и срезал кожу со лба. Кожа накрыла зрячий таз, и адмирал перестал видеть. Кровь заливала лицо.
— Я убит! — воскликнул Нельсон и упал на руки капитана Берри. — Позаботьтесь о моей жене.
Его немедленно унесли вниз и отдали на попечение корабельному хирургу.
Если условия на верхних палубах были похожими на ад, то в помещениях нижних палуб был настоящий ад. Раненые и умиравшие моряки, хирурги, оказывавшие им помощь, пушкари, занятые своим смертоносным ремеслом, заполняли душное замкнутое пространство. Потолки были столь низкими, что даже люди невысокого роста не могли встать и распрямить плечи. Свет проникал снаружи только через квадратные отверстия, предназначенные для пушечных стволов, расположенных друг от друга на расстоянии примерно восьми футов. Когда орудия стреляли, то они откатывались назад и могли травмировать тех, кто потерял бдительность. Оглушающий шум, дым и постоянная угроза прямого попадания ядра были кошмаром для людей, находившихся в помещениях нижних палуб.
Самыми мощными орудиями были 36-фунтовые и 24-фунтовые (числа обозначают вес ядер, которыми они стреляют). 36-фунтовая пушка имела ствол длиной девять футов и весила около четырех тонн. Ее обслуживали пятнадцать человек, каждый из которых выполнял отдельную функцию: одни заряжали, другие поднимали, прицеливались, стреляли. Все эти действия требовали хорошей координации и выполнялись в дыму и темноте людьми, с которых пот тек в его ручьев.