Страница 4 из 102
— Зеленых.
Я понял, с кем имею дело, и улыбнулся ему очень доброжелательной улыбкой.
— Хорошие у тебя шутки, капитан.
— Какие шутки? — немигающие глаза глядели на меня с вызовом. — Ты сам при уговоре сказал: «Сколько попросишь!» Сказал или нет?
Я кивнул.
— Ты сам попросил меня оценить твою жизнь. Так или нет?
Я опять кивнул.
— Вот я ее и оценил. Лимон зеленых! Гони! — и он протянул мне пухленькую ладонь.
Я улыбнулся ему еще доброжелательней.
— Ты у меня можешь попросить и зеленую луну с неба. Только разве я смогу ее тебе дать?
Спаситель с сожалением посмотрел на луну, а потом обиженно на меня. Я начал оправдываться, сбиваясь:
— Ты спас мне жизнь… Я тебе благодарен. Безумно благодарен… Проси сколько хочешь. Но конкретно. В пределах разумного… Я согласен заплатить… Сколько в моих силах. Пожалуйста…
Спаситель хитро почесал рыжую бакенбарду:
— А ты сам-то знаешь свои силы? Ты уже оценил себя в ящик пива…
Если бы я знал, сколько раз еще мне придется вспоминать эти мудрые слова моего спасителя. Но тут я просто шлепнул его по круглому колену:
— Поехали ко мне. Хлопнем по рюмке и вместе решим, что в моих силах…
Он меня оборвал сурово:
— Нельзя. Я на работе. Через час начнется самый пик.
Я знал, что действительно где-то между двенадцатью и часом ночи на июньской Мойке воцаряется недолгая тишина. А потом ее берега снова огласятся ревом моторов и пьяными криками. Я мгновенно взвесил свои скудные накопления, хранящиеся под корешком любимой книги о некоронованном короле Африки Сесиле Родсе.
— Поехали ко мне. Я оплачу тебе всю эту ночь.
Спаситель улыбнулся одними губами — крупные желтые глаза глядели строго и серьезно:
— К тебе нельзя. Они тебя теперь не оставят.
— Ты-то откуда знаешь?
— Знакомая бригада. Ты у них первый прокол.
Я опешил.
— Ты их знаешь?
— Ну.
— И у спуска… У спуска ты не случайно катер поставил?
— Ну. Я ихний черный джип сразу узнал.
Я смотрел на спасителя с ужасом. Он меня успокаивал.
— У них своя работа, у меня своя…
— Как это?
— Они убивают, а я спасаю.
Зеленая луна прочно сидела на шпиле Михайловского замка, а за Петропавловским шпилем еще гасло зеленое солнце. Все походило на дикий бред. Бледнолицый Спаситель смотрел на меня сочувственно.
— Зачем ты спасаешь? — спросил я у него.
— Голый расчет, — ответил он загадочно.
— Объясни.
И он не торопясь объяснил.
— За то, что они убивают, им платят хорошие бабки. Так?
Я кивнул.
— А если я спасу недострелянного, он мне заплатит покруче. Так?
Я засмеялся.
— И многих ты уже спас?
Спаситель улыбнулся одними губами.
— Ты их первый прокол. Ты мой единственный шанс. И я его не упущу.
От этих его слов у меня мурашки забегали по позвоночнику. И я впервые назвал его «по жизне».
— Леня, что ты от меня хочешь?
Он удивился моей непонятливости.
— Как тебя зовут?
— По жизни? — уточнил я.
— Ну. Мы же здесь пока.
Я сказал обреченно:
— По жизни меня зовут Слава.
Леня подмигнул мне желтыми глазами:
— Покатаешься еще, Славик!
— Зачем? — спросил я тоскливо.
Он мне объяснил очень доходчиво:
— Должен же я узнать — сколько в твоих силах? Сам ты мне никогда не признаешься откровенно. Потому что не знаешь себе цену. А я возьму с тебя ровно столько, сколько ты стоишь!
Я рассердился.
— Как?! Как ты это узнаешь?
Леня встал, подошел к штурвальчику и улыбнулся мне:
— Я тебя буду катать, Славик, пока не определю!
Я рванулся с банки.
— Я не могу кататься… Я завтра… То есть уже сегодня, — я достал из кармана красивый билет. — Утром я улетаю, Леня!
— Куда? — спросил он с интересом и взял красивый билет.
— В Африку! В Африку! — показал я ему взлетающий аэробус.
Леня посмотрел на меня подозрительно и сунул билет в карман своих штанов.
— А говоришь — ящик пива… Видишь, еще не успели отъехать, а уже кое-что выяснили. Ящику пива в Африке нечего делать. Там жарко… Там и цистерны пива не хватит…
— Самолет в девять сорок! — умолял я его.
— Еще уйма времени. Успеем, — успокоил он меня и включил двигатель. — Поехали! Ёк макарёк!
От толчка катера я повалился на кормовую банку. «По-по-по-по-по», — захлопала подо мной выхлопная труба. Катер плавно развернулся. На том берегу Фонтанки сияли огни ночного ресторана. Слышалась тихая музыка Дюка Эллингтона. Я хотел заорать: «Помогите!» Я уже открыл было рот… Но кто бы меня услышал в пустом ночном городе и кто бы помог безумцу, несущемуся посреди реки на белом красивом катере?…
И вдруг мне расхотелось орать и безумствовать. Я задумался…
Первого июня в последний срок погашения нашего кредита в «Альфабанке» шеф Адик отправляет меня в отпуск, хоть в Африку. Почему? Да потому что, хотя я числился всего лишь советником по культуре, на многих документах, оговоренных с моими однокурсниками, стояла моя подпись. Я не вмешивался в их дела, я действительно почти ничего не знал. Но ведь шеф Адик все мог свалить на меня. Как на главного организатора! Черт возьми, он специально успокоил меня детской мечтой, сунул мне красивый билет и кредитку. Он ничем не рисковал. Все бы вернулось к нему обратно. Меня уже ждали нанятые им бандиты! А Мангуст, предлагая мне новенькую «Беретту-90», просто проверял меня, догадываюсь ли я о скором крахе нашей фирмы? Они с шефом Адиком поняли, что я полный кретин. И еще месяц раскручивали свою «байду» до конца… До моего конца… Все их аферы спишутся на мой труп…
— Черт возьми! — громко застонал я.— Черт возьми!
— Славик, — посмотрел на меня укоризненно мой спаситель. — Чего ты все время чертыхаешься? Не надо, Славик.
Меня колотило от моего горького позднего прозрения. Даже если я спасусь от киллеров, меня непременно ожидает тюрьма. А билет в Африку и кредитка станут уликами для следствия. Еще лет десять как минимум в плюс к моему образованию!…
Спаситель обернулся и бросил мне на колени желтое байковое одеяло.
— Укройся.
— Спасибо, — стуча зубами, поблагодарил я.
— С головой укройся,— заботливо посоветовал он. — На нас твои бандиты смотрят.
Я и не заметил, что мы снова плыли по Мойке и приближались к моему дому. Напротив арки ворот, облокотясь на решетку, стояли двое. Курили. Я развернул одеяло и накрылся им с головой. Оставил только щелку перед глазами. «По-по-по-по-по», — как автоматная очередь гудела в ушах выхлопная труба. На мое счастье Мойка опять оживала. Навстречу нам двигался бывший буксирчик, превращенный в прогулочный катер. На его корме стройным хором женщины выводили тоскливо: «Позови меня с собой… Я пройду сквозь злые ночи… Позови меня с собой…»
«Злы-е но-чи!» — стучало у меня в висках.
Леня, пропуская встречный, взял ближе к правому берегу, и мы прошли прямо под киллерами. Они смотрели на поющих женщин. Я задрал голову и увидел над рещеткой их руки в черных перчатках и два склоненных вниз лица. Одно тревожно-настороженное молодое, другое постарше. Печально-грустное лицо. Мне показалось, что я уже где-то встречался с ним… И уже тогда мне стало неприятно от этой неизбывной грусти, от этой вселенской печали. Я понял, что встречи мне с ним не миновать…
Печальный бросил нам вслед горящий окурок… «Как знак третьей пули, ожидающей меня», — подумал я.
— Видел, — наклонился ко мне Леня, не выпуская штурвала. — Они тебя не оставят. Держись меня, Славик! Ёк макарёк!
Его желтые немигающие глаза торжественно сияли. Мой рот перекосила судорога. Спаситель стал мне противен!
Навстречу нам солидно рокотал мощный дизель. Слева по борту к нам приближался ярко освещенный катер с красными и зелеными огоньками по краям невысокой мачты. На корме, за накрытым столом, сидела веселая компания. Юноши и девушки. Они мне показались удивительными. Может быть, потому что ничего не пели. Просто счастливо смеялись в зеленом свете то ли ночи, то ли утра. Я скинул с плеч одеяло. Меня заметила одна девушка и подняла в мою сторону бокал. Они проплывали совсем рядом. Я поднялся, взялся за поручень и закинул ногу за борт. Девушка, смеясь, манила меня руками. Еще бы секунда…