Часы

— Простите, — сказала она виновато, — у меня там обед готовится… вы сами понимаете. Но теперь все в порядке. Да, вы что-то еще хотели спросить? Кстати, я вспомнила: не Аллингтонский, а Каррингтонский проезд, номер дома семнадцатый.

— Спасибо, — сказал инспектор. — Кажется, я спрашивал вас про родителей Шейлы.

— Ах да. Она сирота. Ее родители умерли.

— Давно?

— Когда она была совсем маленькой.

В ее тоне появилась чуть заметная натянутость.

— Она дочь вашей сестры или брата?

— Сестры.

— Ясно. А чем занимался мистер Вебб?

Миссис Лоутон ответила не сразу. Она покусала губы и только потом проговорила:

— Я не знаю.

— Не знаете?

— То есть не помню. Это было так давно…

Хардкасл помедлил, чувствуя, что она скажет что-то еще. Он не ошибся.

— А могу я спросить, зачем вам вообще это знать? Какое имеет значение, чем занимались ее родители, откуда они родом, они-то тут при чем?

— Скорее всего, миссис Лоутон, они тут действительно ни при чем, особенно если посмотреть с вашей точки зрения. Но, видите ли, столь странное стечение обстоятельств…

— Какое еще стечение обстоятельств?

— Понимаете, у нас есть основания полагать, что мисс Вебб вчера оказалась в том доме не случайно, ведь из «Кавендиша» вызвали именно ее. Создается впечатление, что все было подстроено заранее. Возможно, кто-то… — он заколебался, — желает ей зла.

— Ума не приложу, кто может желать зла Шейле. Она такая славная девушка. Добрая, приветливая…

— Совершенно верно, — согласился Хардкасл, — я и сам того же мнения.

— Хотела бы я посмотреть на человека, который станет с этим спорить, — воинственно добавила миссис Лоутон.

— Все верно, Хардкасл продолжал умиротворенно улыбаться. — Но дело в том, миссис Лоутон, что, судя по всему, ваша племянница пострадала не случайно. Ее, как говорится в детективных фильмах, завлекли на место преступления. Некто специально подстроил, чтобы она попала в дом, в котором лежал еще теплый труп. В этом, если вдуматься, чувствуется злой умысел.

— Неужели, неужели вы хотите сказать, что кто-то хотел, чтобы в убийстве обвинили Шейлу? Господи, даже не верится!

— В это действительно трудно поверить, — согласился инспектор. — Поэтому мы и пытаемся узнать все подробности и прояснить дело до конца. Скажем, не мог ли это сделать какой-нибудь молодой человек, который влюбился в вашу племянницу и не встретил взаимности? Молодые люди иной раз бывают очень мстительны, особенно если у них вспыльчивый характер.

— Нет, вряд ли. — Миссис Лоутон задумчиво сощурилась и наморщила лоб. — У Шейлы есть два-три приятеля, но это просто друзья. Никаких постоянных кавалеров.

— Они могли познакомиться в Лондоне, — предположил инспектор. — Я не думаю, что вы знаете обо всех ее тамошних друзьях.

— Нет, пожалуй, нет… Но об этом, инспектор, вам надо спросить у самой Шейлы. Хотя я ни разу ни о чем таком от нее не слышала.

— Это могла быть и девушка, — продолжал Хардкасл. — Возможно, кто-то из ее лондонских подруг решил отомстить из ревности.

— Ну, — сказала миссис Лоутон, — может, какая подружка и хотела сделать Шейле гадость, но обвинение в убийстве — это слишком серьезно.

Замечание было меткое, и Хардкасл отметил, что миссис Лоутон нельзя отказать в уме. Потом торопливо добавил:

— Я понимаю, звучит невероятно, но в этой истории все невероятно.

— А может быть, это натворил какой-нибудь сумасшедший?

— Во всяком сумасшествии есть здравая идея, — возразил Хардкасл, — нечто, дающее толчок. Именно поэтому, — продолжал он, — я и спрашиваю про родителей Шейлы. Вы просто не представляете, как часто мотивы преступления оказываются связаны с событиями прошлого. Поскольку Шейла Вебб была совсем маленькой, когда умерли ее отец и мать, она, соответственно, ничего про них не помнит. Поэтому я и обращаюсь к вам.

— Понятно, вот только…

Он снова ощутил в ее голосе беспокойство и неуверенность.

— Они погибли одновременно, при несчастном случае?

— Нет.

— Оба умерли естественной смертью?

— Я… Да, я… Понимаете, я точно не знаю.

— Боюсь, миссис Лоутон, вы пытаетесь от меня что-то скрыть. — Он рискнул высказать предположение: Они, возможно были в разводе, или что-то в этом роде?

— Нет.

— Ну полно, миссис Лоутон. Я уверен, что вы знаете, от чего умерла ваша сестра.

— Я не понимаю, почему… То есть я не знаю… Это все так сложно. Лучше не ворошить прошлое. Добра от этого не будет.

В ее взгляде чувствовалось крайнее смущение. Хардкасл пристально посмотрел на миссис Лоутон и спросил как можно мягче:

— Шейла Вебб — незаконный ребенок?

На лице миссис Лоутон отразилась смесь замешательства и облегчения.

— Она не моя дочь.

— Значит, она незаконная дочь вашей сестры?

— Да. Но Шейла об этом не знает. Я ей никогда не говорила. Она думает, что ее родители давно умерли и поэтому, вы понимаете…

— Я все понимаю. И уверяю вас, если не окажется, что это как-то связано с преступлением, я не стану задавать мисс Вебб никаких вопросов на этот счет.

— Значит, вы ей ничего не скажете?

— Конечно, если это не имеет отношения к делу Что, согласитесь, крайне маловероятно. Однако вы, миссис Лоутон, должны рассказать мне все, что знаете. Будьте уверены, я приложу все силы, чтобы это осталось между нами.

— Такая неприятная история, — начала миссис Лоутон, — можете себе представить, как я из-за нее в свое время намучилась. Видите ли, сестра моя всегда считалась самой головастой в семье. Она работала учительницей в школе и делала большие успехи. Ее очень высоко ценили и все такое. Кто бы мог подумать…

— Всякое бывает, — тактично вставил инспектор. — Итак, она познакомилась с этим Веббом…

— Я даже не знаю его имени, — сказала миссис Лоутон. — Ни разу его не видела Но однажды сестра пришла ко мне и все рассказала. Что она ждет ребенка, а этот человек не может или не хочет — я так и не поняла — на ней жениться. Если бы это открылось, ей пришлось бы оставить работу, а она была очень честолюбива. Ну и тут я сказала, что… помогу.

— А где ваша сестра теперь, миссис Лоутон?

— Не знаю. Не имею понятия. — Миссис Лоутон говорила с подчеркнутой категоричностью.

— Она жива?

— Надеюсь.

— Но вы с ней не поддерживаете никаких отношений?

— Она сама так хотела. Она считала, что и для нее, и для ребенка будет лучше, если обрубить все концы раз и навсегда. Так мы и договорились. Мать в свое время оставила нам небольшое состояние. Энн передала мне свою долю на содержание и воспитание девочки. Она собиралась и дальше работать в школе, только в другой. Кажется, подвернулась возможность поехать на год за границу, по обмену с тамошней учительницей. В Австралию, что ли. Вот и все, инспектор Хардкасл, больше мне нечего вам сказать.

Хардкасл задумчиво поглядел на нее. Действительно ли все она рассказала? На этот вопрос трудно было ответить с уверенностью. По крайней мере, больше говорить она явно не собиралась. Возможно, она и на самом деле ничего не скрыла. Из ее отрывочных упоминаний о сестре у Хардкасла сложился образ волевой, жесткой, непримиримой женщины. Женщины, которая не позволила, чтобы одна ошибка сломала ей всю жизнь. Она с холодным расчетом отдала ребенка в надежные и, по всей видимости, любящие руки, после чего отреклась от прошлого и начала жизнь заново.

То, что она так обошлась с ребенком, еще можно было понять. Но с сестрой? Хардкасл осторожно спросил:

— Неужели она даже не писала вам, чтобы узнать, как растет ее дочь? Меня это удивляет.

Миссис Лоутон покачала головой:

— Если бы вы знали Энн, вы бы не удивились. Она никогда не меняла своих решений. И потом, мы с ней вообще не были особо близки. У нас большая разница в возрасте, я моложе на целых двенадцать лет. Нет, особенно близки мы никогда не были.

— А что сказал ваш муж, когда вы удочерили девочку?

— Я уже была вдовой. Я рано вышла замуж, и мой муж погиб во время войны. Я тогда держала кондитерскую лавку.