Страница 88 из 232
Виноват ли он в том, что эти и без того подтверждавшиеся иными сведениями данные к моменту разгрома заговора генералов многократно подтвердились, после чего уже никак нельзя было терпеть заговор?!
Виноват ли Сталин в том, что именно Тухачевский назначил военный переворот на 12 мая 1937 г.?
Виноват ли Сталин в том, что главари оппозиции и их соучастники изначально договорились между собой о том, что в случае провала и ареста они будут откровенно «закладывать» максимально большее количество людей, прежде всего ни в чем не виноватых, дабы в их невинных страданиях «растворить» свою вину и ответственность за преступления перед государством. «Разве он виноват в том, что они целенаправленно приняли именно такую, с позволения сказать, «тактику защиты» — что-де чем больше посадят невинных, тем быстрее прекратятся репрессии против истинных заговорщиков и непримиримых оппозиционеров?
Явно не шибко умная от природы вдова Н. И. Бухарина — Ларина А. М. — открыто проболталась об этом (Незабываемое. М., 1989. С. 308), даже и не поняв, что пригвоздила тем самым все эти т. н. невинные жертвы сталинизма к позорному столбу Истории!
Разве виноват он в том, что эта падаль, сиречь т. н. «ленинская гвардия», даже ответственность за содеянное и то не могла и не умела нести по-человечески?!
Так что же, выходит, что Сталин ни в чем не виноват?!
Ну так и прежде всего Сталин не нуждается ни в нашем осуждении, ни в нашем одобрении. И уж тем более нельзя мерить такого гиганта позаимствованным у лысого карлика-имбецила крошечным кукурузный аршинчиком.
Мы всего лишь обязаны просто понять его — чтобы, быть может, понять что-то в самих себе. Ну, хотя бы то, как мы все, 300-миллионный советский народ, умудрились прос…ть свою Великую Родину, отдав ее на растерзание современным вандалам…
Ведь Сталин тогда ее не отдал на заклание их предкам (в т. ч. и идейным)…
Ну а если уж так охота все-таки бросить ретроспективный упрек в адрес Сталина, то для начала не грех бы уяснить, что тогда время было иное, люди были иные, и законы тоже были иные. И с современной, тем более оболваненной даже и не демократией, а действительно же дерьмократией меркой к ним ну никак нельзя подходить…
А уяснив все это, очевидно, нетрудно будет понять, почему боевая стойкость наших солдат в Великой Отечественной войне была в 17 раз выше, чем в царской армии в период Первой мировой, офицеров — в 8 раз выше, генералов — в 6,5 раза[326].
Так что такая армия таких храбрейших львов, столь ожесточенно яростно защищавших свою Родину, что с первого же дня вогнали гитлерюг в дикий, постоянно нараставший животный страх перед возмездием — нет, такая армия не могла просто так, на целых 80% угодить в плен («без вести пропасть») уже в самом начале войны! К слову сказать, к началу битвы под Москвой осталось всего 7 — 8% от той кадровой армии, с которой СССР вступил в войну.
Не случайно поэтому, что среди ветеранов Великой Отечественной войны, к глубокому сожалению, меньше всего тех, кто провоевал с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г., но особенно мало среда них тех, что первыми принял на себя удар вермахта…
Простые солдаты и офицеры не виноваты в той трагедии. Они-то как раз молодцы — в тех наитяжелейших условиях так жестоко били врага, что нет ни одного донесения германских военных в начальный период агрессии, где бы они не расписывали всю свирепую ярость и ожесточенность сопротивления наших войск, практически мгновенно, но самостоятельно перешедших к единственно возможной тогда активной обороне, да еще и в духе Барклая де Толли — Кутузова!
Трагедия могла произойти и действительно произошла только в результате подставы войск западной группировки, и имя этой подставы: НЕМЕДЛЕННЫЙ ВСТРЕЧНО-ЛОБОВОЙ КОНТРБЛИЦКРИГ (КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ) ПРИ «ЖЕСТКОЙ ОБОРОНЕ» В ВИДЕ ДЫРОК ОТ БУБЛИКОВ!
Умышленная ли подстава была или нет — не мне судить, хотя о некоторых аналогиях придется рассказать, но об этом позже. Но то, что подстава была, — это совершенно однозначно!
Потому что «органическая ненависть» начальника Генерального штаба, генерала армии Жукова Г. К. к штабной работе при поддержке ничего нового в стратегии противника не видевшего наркома обороны маршала Тимошенко С. К. привела к тому, что войска натурально были подставлены под разгром.
Охватившая, к глубокому сожалению, наши войска вполне закономерная в тот момент и в той ситуации паника имела одну уникальную особенность, о которой, за редким исключением, предпочитают не вспоминать. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев в начальный период войны паника начиналась, как правило, с воплей о том, что-де командиры предали!
Конечно, абсолютное большинство, т. е. 99,99%, командиров никакими предателями не были, хотя отдельные мерзавцы и сволочи, к сожалению, имелись. Однако сам факт таких обвинений в действующей армии не случаен — простые солдаты, что называется, всеми фибрами ощущали какую-то неведомую, непонятную им, нередко фантастическую несуразность действий командиров на фоне еще более неведомой и непонятной им, невесть откуда взявшейся фантастически не адекватной реальности мощи противника.
Очень примечательно в этой связи описание механизма возникновения паники в связи с возможным окружением, которое в своей аналитической записке от 3 сентября 1941 г. «О некоторых важных вопросах войны» на имя Сталина дал 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии ПК. Пономаренко. «6. В частях чрезвычайно нервно относятся к возможности окружения. Воля командиров и действия частей парализуются во многих случаях тотчас же после того, как воображение создало картину окружения, хотя действительного тактического окружения наших соединений почти никогда не бывало» (?! — А. М).
Это до чрезвычайности интересное заявление. Если это так, а сомнений в том быть не может — уж слишком серьезна фигура Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко как 1-го секретаря ЦК КП(б) Белоруссии, обратившегося к Сталину с глубоким анализом хода войны за первые два с лишним месяца боевых действий, то и вовсе выходит страшная картина: в окружение и «котлы» наши войска попадали в результате паники и паралича воли!
Но они-то на пустом месте не возникают и не происходят. Для этого войска изначально должны быть поставлены, причем в первую очередь решениями и действиями ГШ, в очень специфическую ситуацию, при которой они непременно возникнут. То есть, по сути дела, должны быть расставлены. К глубочайшему сожалению, так оно и было. Ведь все решения и действия ГШ во главе с Жуковым (и под особым патронажем Тимошенко) были сведены, в чем еще многократно убедимся, к организации немедленного встречно-лобового контрблицкрига единым 4500-километровым фронтом, а когда это не вышло, потому как и выйти-то не могло по определению (об этом речь также еще впереди), то изготовившиеся к такому варианту действий и имевшие на руках предписания ГШ только для такого варианта войска мгновенно оказались на редкость в крайне уязвимом в точки зрения обороны положении. Именно в этот момент и начинались растерянность, паника, паралич воли и т. д. и т. п. При жесткой иерархичности системы военного мышления и особенно действий ничего иного произойти и не могло!
«Так называемые окружения почти во всех случаях выглядят следующим образом: в тылу действующего соединения или частей определяются просачивающиеся подвижные, маневрирующие группы противника. Воображение начинает дополнять силы противника. Рвется связь между частями, и никто не пытается ее восстановить, считая это обстоятельство нормальным в условиях окружения. Начинается выход из окружения или отдельных частей или групп, или одиночками» (по сути дела то было организованное массовое дезертирство с поля боя под видом выхода из окружения; цит. по Досье гласности. 2003 № 7/8(23) С. 11. — А. М.)
А теперь — особое внимание, ибо предстоит столкнуться с откровенно напрашивающимся крайне нелицеприятным вопросом: зачем уже в середине первого дня войны Жукову и Тимошенко понадобилось пытаться на самом высшем уровне узаконить в представлении Сталина фактически едва ли не тотально охватившую наши войска ситуацию паники, за что они оба нарвались на очень резкий отлуп со стороны Иосифа Виссарионовича?
326
Мухин Ю. Убийство Сталина и Берии. С. 250 — 252.