Страница 187 из 232
И это должно было совпасть с планом Тухачевского (в части, касающейся определения направления главного удара)! Ведь как указывалось выше, Жуков еще в начале декабря 1940 г. Ошарашил Генштаб своей невесть на каком основании проявившейся у него прозорливостью, утверждая — по состоянию на начало декабря 1940 г., — что-де главный удар гитлерюги нанесут в голосе им же тогда возглавлявшегося КОВО. Еще раз напоминаю, что самые первые сведения о плане «Барбаросса» поступили в Москву лишь в последних числах декабря 1940 г. начиная с 28.XII.1940), а Жуков меж тем еще в начале декабря отличился своим невесть откуда взявшимся предвидением…
Невзирая на абсолютную невозможность даже предположить, что же послужило основанием для такого «предвидения» Жукова, допустим, что-де и в самом деле его посетило некое озарение.
Однако вот что дальше-то получается: вопреки всем данным разведки Жуков не столько даже убежденно, сколько именно уперто ожидал главного удара вермахта именно в полосе КОВО, воспроизводя тем самым наущения Тухачевского из «Плана поражения»! Более того, именно Жуков был главным «генератором» двух «гениальных планов» (от 11 марта и 15 мая 1941 г.) по нанесению превентивного контрудара по вермахту с плацдарма КОВО.
А теперь — внимание! Кто бы дал вразумительный ответ на ввергающий в оторопь вопрос: почему, уперто считая, что при нападении на СССР свой главный удар гитлерюги нанесут в полосе именно КОВО, еще совсем недавно возглавлявший этот округ начальник Генштаба Жуков палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то усилить артиллерию округа?!
Тут вот в чем все дело. Чуть менее чем за два месяца до войны, т. е. 29 апреля 1941 г., начальник штаба КОВО генерал-лейтенант Пуркаев М. А. отдал приказ иметь на каждую 76-мм пушку стрелковых дивизий по 6 (шесть!) бронебойных снарядов, а в мотострелковых дивизиях — по 12 снарядов. Почему?
Да потому, что практически за четыре месяца до этого, 2 января 1941 г., т. е. в период, когда Жуков был еще командующим КОВО, Пуркаев, воспользовавшись отсутствием командующего — Жуков в тот момент пребывал в Москве, где участвовал в декабрьском 1940 г. совещании высшего комсостава РККА, а затем и в стратегических играх на картах в Генштабе в начале января 1941 г. — обратился в Генштаб с письмом следующего тревожного содержания: «Мобзапас боеприпасов в округе крайне незначительный (это само по себе до оторопи удивительно, ибо сразу возникает вопрос, а что делали командующие этим округом? — А. М.) Он не обеспечивает войска округа даже на период первой операции. Значительные складские мощности пустуют… В округе совершенно нет мобзапаса материальной части артиллерии и ручного оружия. Нет никаких указаний по накоплению этих запасов для обеспечения первых месяцев войны.
Опыт войны говорит, что уже в первый месяц войны потребуется материальная часть артиллерии, винтовки и пулеметы для пополнения боевых потерь и новых формирований округа…[751]»
В ответ Пуркаев получил отписку ГШ, что-де боеприпасы и т. д. КОВО получит во второй половине 1941 г.? И это в то время, когда уже в самых первых сообщениях разведки о неумолимо надвигающейся агрессии прозвучали ориентировочные сроки нападения на СССР — весной 1941 г.! Вы понимаете, что сделал Генштаб?!
Тут вот что еще очень важно. На должность начальника штаба КОВО генерал Пуркаев прибыл с поста резидента советской военной разведки в Берлине. Хорошо зная вермахт, его тактику и стратегию, особую ставку германского командования на танковые войска, Пуркаев тем более ясно отдавал себе отчет в том, что при нападении Германии на СССР в первую очередь придется столкнуться именно с танковыми армадами противника. Более того, зная состояние танковых войск вермахта, Пуркаев понимал и то, что фактически единственным средством борьбы с ними является 74-мм пушка. Более нечем было пробивать броню тевтонов, ибо 45-мм пушки для этого не годились, а 57-мм в войсках было чрезвычайно мало.
Вот почему Пуркаев и забеспокоился еще в январе 1941 г., а затем, видя крайне пренебрежительное отношение ГШ к этой проблеме, приказал зарезервировать хотя бы самый минимум бронебойных снарядов.
Объективности ради готов допустить, что откровенно нарывающаяся на более серьезный эпитет, нежели только «идиотская», отписка Генштаба имела место не во времена Жукова, а в период, когда ГШ возглавлял еще К. А. Мерецков. Согласно всем маршальским басням именно Мерецков якобы услышал, что-де Сталин приказал считать Юго-Западное направление главным для вермахта. Но раз это якобы было так — на мгновение сделаем вид, что поверили маршальской лжи, — то спрашивается, какого же, пардон… после такого «указания» Сталина, которого якобы все до смерти боялись, не уделили повышенного внимания обеспечению КОВО артбоеприпасами и т. п. Как прикажете все это расценивать? В начале декабря 1940 г. ошарашить ГРУ и Генштаб своей невесть откуда взявшейся прозорливостью по части определения направление главного удара вермахта, но ничего в этой связи не сделать до такой степени, что начальник штаба округа, едва дождавшись отъезда командующего в Москву, тут же накатал слезную челобитную в Генштаб — «подбросьте бронебойных снарядов»! Итак, начальник штаба КОВО направляет в ГШ такую челобитную, а командующий округом там, в Москве. Естественно, последнего спрашивают: в чем дело, почему также письмо? Неизвестно, что ответствовал Жуков — известно лишь совершенно идиотская, фактически преступная отписка Генштаба (похоже, что все таки это произошло при Мерецкове). А теперь постарайтесь задать самим себе один простой вопрос: почему Жуков, который еще в начале декабря 1940 г. пытался убедить ГШ в том, что главный удар вермахт нанесет в полосе КОВО, посмел допустить столь неуместный, идиотский ответ Генштаба на очень обоснованную просьбу Пуркаева?
Раз уж якобы знаешь, что главный удар гитлерюги нанесут в полосе твоего округа и тем более пытаешься в том же убедить Генеральный штаб, то уж изволь поддержать своего начальника штаба — чай не леденцы с пирожными просил Пуркаев, а бронебойные снаряды?
Ну а как прикажете расценивать дальнейшее развитие этого очень серьезного сюжета, если с 15 января 1941 г. ГШ возглавил бывший командующий КОВО, который, уперто считая, что гитлерюги нанесут свой главный удар именно в полосе КОВО, и даже на основании этой необъяснимой упертости дважды планировал «врезать» по вермахту упреждающим ударом с центром тяжести с плацдарма КОВО, тем не менее мольбы Пуркаева так и не услышал?! Как прикажете понимать Жукова, если вместо удовлетворения более чем обоснованных заявок Пуркаева разрешил выдвинуть мобилизационные склады КОВО ближе к границе?! Ведь вопреки укоренившийся, но полностью лживой и бредовой легенде, пресловутый Лев Захарович Мехлис тут ни при чем, ибо не главный политработник РККА — подчеркиваю, что Мехлис вновь встал во главе ГлавПУРА только 21 июня, — а именно сменивший Жукова командующий округом генерал-полковник Кирпонос был подлинным инициатором столь дорого обошедшейся инициативы по выдвижению мобскладов ближе к границе.
29 апреля 1941 г. за подписью Кирпоноса (для вящей убедительности он и начальника штаба тоже заставил поставить свою подпись) в Генштаб на имя Жукова поступила жалоба КОВО, в которой говорилось, что «по существующему плану мобилизационные фонды размещены почти полностью в восточных районах Украины. В западных областях совершенно отсутствуют мобфонды основных продуктов… Такое размещение мобфондов вызовет в мобилизационный период и в первые же дни войны огромные железнодорожные перевозки продфуража, чрезмерную загрузку железнодорожного транспорта и ставит под угрозу нормальное и бесперебойное обеспечение войск». Красиво написано, не правда ли? Но за этой внешней красивостью два наиважнейших нюанса: во-первых, очевидно, что до начала мая еще действовали остатки логики официально утвержденного плана Шапошникова, т. е. расположение почти всех мобскладов в восточных районах Украины свидетельствует, что действительно планировалось (или по меньшей мере имелось в виду) отступление в рамках принципа активной обороны до указанных выше районов (это же и есть «линия Сталина») где и должны были встретиться и сомкнуться в непреодолимую оборону с боями отступающие части передового базирования и прикрытия, окружные резервы и передовые части Второго стратегического эшелона. Помните, выше анализировались некоторые сообщения Р. Зорге в последние полтора месяца перед войной, и тогда было указано, что к маю гитлерюги уже избавились от своих иллюзий, что РККА будет действовать по принципу «активной обороны»; то есть все это четко совпадает с только что описанным)!
751
Обратите внимание, что это письмо появилось в период, когда уже три месяца действовал официально утвержденный план Шапошникова («Соображения…» от 18 сентября/24 октября 1940 г.). Заметьте также, что в округе нет даже винтовок, коих в РККА было 8 млн. шт. Попробуйте хотя бы самим себе объяснить, чем думали генералы, особенно в ГШ, если вообще думали?!