Страница 79 из 92
Влад спокойно сказал:
— Я не пойду.
— Не время капризничать. Так надо. Ты сам говорил, что не хочешь чувствовать себя трусом. Давай, собирайся. Ты всегда мне доверял, доверься и сейчас. Макс, ключи от машины.
Надежнейшая Максова тачка не завелась. Я думал, такого не бывает, а вот поди-ка ты…
— Возьмем мой… то есть Дэнов, «лансер». Хватит с меня приключений в такси.
Мы рванули на стоянку. Машина стояла иначе, чем в тот раз, когда я ее припарковал. Должно быть, ее брал Дэн. Странно, что он ничего не сказал мне.
Эта завелась сразу и бодро затарахтела. Мы двинулись к станции «Вокзальная» несуществующего красноярского метро. Я дежурно вытряхнул из коробочки диск Тома Джонса «The Best», заправил в магнитолу и нажал «play».
Начало песни уже завелось в голове, но звука все не было, совсем пустота, и только, а вместо знакомого «1. Tom Jones — Little Green Bag»[24]на экране высветилось «unknown artist»[25]. Я вытянул диск и рассмотрел: совершенно левый какой-то, белый, безо всяких опознавательных знаков. С тихой злостью бросил его на колени и принялся искать в бардачке нужный. Впустую. Видать, Дэн взял послушать старину Джонса, да так и не успел вернуть… Плюнул, бросил в бардачок и пустой диск и обложку.
— Радио включи, что ли, — робко предложил Влад.
Пару минут, пока голова остывала и потихоньку возвращалось к привычному ритму сердце, послушали какой-то бессмысленный надрывный шансон. Потом, видя муку на лице нашего виолончелиста, я убрал звук вовсе. Выждал небольшую паузу и спросил:
— Было еще что-то, так? Что-то, о чем ты не хотел говорить при ребятах?
— Да.
— Что?
— Он дал мне понять, что хочет, чтобы я прочел мысли Отто. А я не хочу. Своих не сканить, помнишь?
— Ты все равно сканил.
— От этого никому не было плохо. А теперь будет, я знаю.
— Хуже быть не может, Владка.
— Прости, Артем, но ты не телепат, тебе не понять. Когда ты случайно подслушаешь у друга краешек мысли… бесцельно, безболезненно, как если бы он просто проболтался о чем-то при тебе… это одно. А ломиться намеренно… Вы все доверяли мне, и я это ценил. И ценю. Вы знали, что самые яркие, самые громкие мысли, которые не зашторить, я считывал на лету, просто на автомате; но вы мне это прощали. Все шутили на эту тему… Димка даже называл меня «Исповедник поневоле». — Влад грустно улыбнулся. — Вы учили меня обращаться с моим даром. Жить с ним. У меня есть свои правила, Артем, что-то вроде телепатской клятвы Гиппократа. Первое — не лезть в душу. Даже когда ты просишь меня посканить не магов — это другое… Я заглядываю им в сознание как любопытный прохожий, понимаешь? Ненадолго, походя и без особой цели. Знаешь, может быть, никто, кроме телепата, не может по-настоящему оценить право на личную тайну. Я не хочу сейчас нарушать эти правила. Лучше уж быть трусом, чем предателем. Я не могу и не хочу делать это насильно, с умыслом — и тем более Отто.
— Ты сказал, «не лезть в душу» — это первое. Есть и второе?
— Есть, — отстраненно кивнул он.
— И что там идет вторым пунктом, просвети?
— Молчать о том, что узнал. — Влад снова повернулся ко мне и добавил со значением: — Поправка: если этого не требуют особые обстоятельства.
— Возможно, я и ошибаюсь, но мне кажется, что сейчас обстоятельства именно таковы. Ты не мог бы открыть хоть некоторые секреты? Например, не сотрудничал ли кто-нибудь из труппы с сектой Нового Преображения? В свете последних событий, знаешь ли, у меня складывается нехорошее ощущение, что нами манипулируют.
Он предвидел этот вопрос. Не просканил, а именно понял, что спрошу именно сейчас и именно об этом. Словом, ждал.
— Я этого не знаю. Но скорее всего, если кто-то и… думаю, это был Пит.
— Есть улики?
Влад вздохнул:
— У него был фотоаппарат.
— Черт! — Я непроизвольно оторвал руки от руля, и Влад мгновенно перехватил управление телекинезом.
…Если это так, если верно мое предположение и Пит на самом деле действовал за нашей спиной, он неспроста убил себя. Но тогда… Отто тоже просил Венди о смерти… нет, лучше не думать об этом.
— Что-то еще, Влад? Были еще утечки?
— Я же сказал — не знаю. Я не лез в их дела. Может быть…
— Говори давай, не тяни. Кто еще?
— Венди обменялась адресами с той девчонкой-пирокинетиком, которую мы спасали тогда, ну помнишь, в деревне, где еще было полно таджиков? Возможно, они переписывались.
— Ее Ася звали, — порывшись в памяти, пробормотал я. — Нет, Влад, вряд ли Венди связана с сектой, да и эта Ася тоже… тут другое.
— Ты-то откуда знаешь?
— Эта девчонка, она была в одном из моих видений. Такая… похорошевшая, ну, веселая, совсем не похожая на то унылое чучело, которое мы удержали от суицида. Я еще не знаю, как и когда это произойдет, но, похоже, она будет выступать с нами. В том будущем, в которое я чуток заглянул, она была уже членом труппы. В какой роли, не знаю… Фокусы с огнем, наверное, репертуар Пита… Да, дела. Ладно. Будем надеяться, других глупостей Венди не наделала. Кстати, у них с Артуром все серьезно?
— Да брось ты, тут и телепатом быть не надо. Она любит Отто.
Что-то щелкнуло в голове, и ворох эпизодов, вызывавших у меня временами то злость, то жалость, но чаще — недоумение, гладким веером разложился перед мысленным взором. Вспомнились Полыньки. Господи, ну почему я не понял этого раньше?! Ведь все было так явно, так очевидно… только слепой бы не заметил.
— А Отто? — спросил я.
— А он ее нет.
— Он знал?
— Конечно. Все знали.
«Я жгу мосты, — повторял я себе, — я жгу мосты». Повторял, как мантру, чтобы сознанию было за что держаться.
Реальность истончалась и расползалась истлевающими на лету лоскутами. Все, во что я верил. Все, что я создавал. Все, что любил, к чему стремился… Даже все, что ненавидел, — катилось в тартарары. Будущее отпущенной лентой рулетки стремительно притягивается к настоящему, вот-вот вожмется в сию секунду, как улитка в раковину, и убьет самое себя. Нету его больше, ни один ясновидец мне его не предскажет. Delete… Delete… Delete… Я жгу мосты.
Белоснежка утекла. В который раз. То ли девочка, то ли виденье. С бенардовскими очками в кулаке — тоже мне, сувенир на память…
Когда я изливал свой гнев на малиново-белого от стыда и понурого, как висельник, Голикова, мне передали, что на работу звонила Надькина сестра Люба, велела связаться с ней. Я набрал продиктованный номер, она ответила после первого же гудка и валерьяночно-спокойным голосом поведала то, в чем сама моя беглянка так и не решилась признаться. Даже помадой на зеркале.
Она не вернется, сказала Люба отрепетированно, прости ее, если сможешь. Если не хочешь давать развод — твоя воля, не давай, это ничего не изменит. У тебя жена — работа, и уж она тебе верна не в пример Наденьке. Ты его знаешь — Рудольф Гржимайло, твой армейский приятель. Вот телефончик его, запиши, да ты бы, поди, и сам нашел. Захочешь поговорить по-мужски, звони, он ждет. Пять лет уже ждет, пока ты ловишь зеленых человечков и бесноватых знахарей. Они обо всем уже договорились, девочки приняли это спокойно, он заказал на всех двухнедельную поездку в Египет. Ты уж будь добр, Андрей, подпиши разрешение детям на выезд за границу, просим по-хорошему.
Она говорила ровным размеренным голосом, и каждое слово отрывало кусок от сердца.
…В общем, Андрей, ты сам виноват, довершила она тоном студента, читающего ответ со шпаргалки. Бывай, береги себя…
Я стоял мертвым соляным столбом еще долго, в голове шумело так, что перестали слышаться гудки в опустевшей трубке.
Потом Столбун: «Вы в порядке, Андрей Гаврилович?» — плавным жестом санитара вынул трубку из моих пальцев и водворил на место.
24
«Little Green Bag» — песня из репертуара Тома Джонса, использована Квентином Тарантино в фильме «Бешеные псы».
25
Неизвестный исполнитель (англ.).