Страница 2 из 98
Сэру Вальтеру Скотту, родившемуся в исключительно подходящий момент, принадлежит честь создания современного представления о Шотландии. Именно он облагородил горные кланы и обрядил всех шотландцев в килты, придав этому одеянию (прежде малопопулярному) ореол романтики и аристократизма. Эстафету подхватила королева Виктория, которая ежегодно по осени отправлялась в замок на берегу реки Ди. Тем самым она доказала, что шотландский Хайленд может похвастать не только благородством пейзажей, но и полной безопасностью проживания. Так было положено начало шотландскому туризму.
В наше время железная дорога и Каледонский канал сильно облегчили передвижение по стране. Благодаря этим двум достижениям цивилизации туристы могут путешествовать с комфортом и забыть о всех тяготах пути через шотландское Нагорье. Принимая во внимание слабость человеческой натуры и нашу извечную склонность поддаваться соблазнам, не приходится удивляться отсутствию новых книг с описанием путешествий по Шотландии — последние новинки этого жанра относятся к эпохе конных экипажей.
Однако по мере того, как автомобиль все более утверждался в правах, мы вновь начали ощущать вкус к сухопутному передвижению по старым дорогам. Так что, вполне возможно, в ближайшем будущем появятся новые произведения в духе Пеннанта, Босуэлла и Карра — свидетельства о свободных, не ограниченных железнодорожными путями путешествиях по Шотландии и контактах с ее жителями.
Я ни в коей мере не ставил своей целью создать серьезный, всеобъемлющий труд о Шотландии. Скорее, это просто отчет об автомобильной поездке по стране. И, как все подобные книги, она не лишена специфических недостатков, к коим можно отнести множество неточностей, упущений и других грехов. Честно говоря, сейчас прошло еще слишком мало времени, чтобы судить о достоинствах моего детища. Основой повествования — так сказать, его скелетом, который уже позже оброс обильной плотью, — послужила серия моих статей для «Дэйли экспресс». Помнится, я написал их вскоре после состоявшегося в 1928 году открытия типографии этого издания в Глазго. Однако старые материалы были использованы лишь в главах, посвященных Эдинбургу, Глазго и острову Скай. Во всем остальном это совершенно новая книга.
Хочется сказать несколько слов в защиту авторов, которые, подобно мне, в начале пути ничего не знали о Шотландии. Их описания не обременены общеизвестными знаниями, напротив, они проникнуты духом первооткрывательства, который — чем черт не шутит! — может подвигнуть таких же неискушенных читателей на повторение путешествия. С другой стороны, более сведущая публика получит особое удовольствие, наблюдая, как свежий взгляд преобразует хорошо известные факты. Наверняка их также позабавит, сколь часто простофиля-автор едва не проскочил на своем автомобиле мимо чего-то, достойного внимания. В общем и целом я убежден: чем меньше человек знает, отправляясь в подобное путешествие, тем лучше. Ни к чему заранее отягощать себя излишними сведениями. Все, что вам потребуется в пути, — это неуемное любопытство.
Подводя итоги, должен сказать: знакомство с Шотландией доставило мне огромное удовольствие, и я полюбил шотландцев. Если мне удалось хоть в какой-то мере отразить эти чувства в своей книге, что ж… тогда я могу свысока посмотреть на своих критиков и сказать:
Если вам не вполне понятен юмор этих строк, мой совет: отправляйтесь в Шотландию и самостоятельно выясните, что к чему.
Г. В. М.
Лондон
Глава первая
Приграничье и сэр Вальтер Скотт
Я отправляюсь на поиски Шотландии, выезжаю из Лондона и пересекаю границу; вас ждет рассказ о маленьких городках шотландского Приграничья и его аббатствах. Я расскажу, как стоял на берегу легендарного ручья, как посетил жилище сэра Вальтера Скотта и увидел рыцаря-разбойника.
Как-то осенью маленький, видавший виды автомобиль выехал на рассвете с одной лондонской площади и направился в сторону Великой Северной дороги.
В тот ранний час площадь выглядела чистой и невинной — как бывает лишь на рассвете. Старые дома-греховодники, стоявшие здесь со времен королевы Анны и много повидавшие на своем веку, затаились за чугунными оградами и спущенными шторами.
На всем лежала печать осени и глубокого сна.
В предрассветной тишине город, похоже, отказался от привычных пороков. Он временно обрел чистоту и прощение — в самом сердце Лондона я наслаждался подлинным дыханием осени. Оно было насыщено теплыми запахами земли, наводившими на мысли о фруктовых садах и спелых колосьях в поле. Под воздействием этой магии худосочные лондонские скверики — с их таинственным переплетением ветвей — временно превратились в маленькие фрагменты деревни, которую так любят англосаксы и которую неизменно тщатся (порой насильно) принести с собой в город. Я замер, полной грудью вдыхая этот сладкий, располагающий к ленивой истоме запах. Он порождал мысли о бездействии и мирном отдыхе — точно так же запах боярышника обычно подталкивает к движению и приключениям.
Пробились первые солнечные лучи, предметы отбрасывали те странные тени, которые знакомы лишь молочникам, выезжающим из дома рано поутру. Все вокруг выглядело безжизненным и таинственным. А посреди этого странного мира сидел в маленькой машинке человек, порвавший с привычной жизнью и решившийся на дальнее путешествие в неизвестную Шотландию.
Что ждет его впереди, в далеком краю? Кого он там встретит? Каких новых друзей обретет? Какие новые песни узнает? Над чьими могилами замрет в грустном раздумье?
Кто знает… Пока же мне предстояло провести поистине сказочную ночь в Йорке. Я остановился в гостиничном номере, который некогда занимала сама королева Виктория. Со всех сторон меня обступали воспоминания. Они до сих пор живут в этой старинной комнате и в предрассветные часы шелестят по углам подобно выцветшему от времени черному шелку.
За волшебной ночью последовал ранний старт.
Ньюкасл.
И вновь передо мной простирается дорога, которая рано или поздно приведет в Шотландию.
Эта дорога бодро петляла по безлюдным просторам. Временами она отклонялась от прямого курса на север, вынужденная огибать чересчур крутые холмы. А порой взбегала на склон и вновь устремлялась вниз, в укромные лощины. Иногда она сужалась до тропы, а затем вновь распахивалась в необъятную пустошь, поросшую темно-лиловым вереском. Вокруг царила почти полная тишина, нарушаемая лишь далеким блеянием овец да пением ветра в телеграфных проводах.
Над самыми верхушками холмов проплывали облака. Время от времени между этими белыми пуховыми подушками возникали черные контуры, напоминавшие клочки обгорелой бумаги, — вороньи стаи с хриплым карканьем пикировали с горных вершин в далекие долины. Взгляд скользил по пустынной местности, там и здесь натыкаясь на следы человеческой деятельности: местные жители, подверженные все той же удивительной всеобъемлющей любви к собственности, старательно возводили овечьи загоны. Эти стенки высотой в половину человеческого роста, сложенные из коричневого камня, обычно огораживали несколько акров пустоши, на которой паслись черномордые овцы. В жизни не видал более бодрых и жизнерадостных животных! Лохматые, довольно неряшливые на вид, они с неизменным оптимизмом бродили по скудной болотистой почве и, помахивая на ветру своими длинными мягкими хвостами, разыскивали пропитание.
Вот оно, шотландское Приграничье.
Попав в него, начинаешь ощущать одиночество, как посреди открытого океана. Бесконечные подъемы и спуски по склонам холмов напоминают скольжение по замерзшим морским волнам. И вот уже вы, подобно бывалому моряку, обшариваете взглядом окрестности в поисках признаков человеческого присутствия — пастуха с отарой овец, фермера на вспаханном поле, а лучше всего маленького белого домика с вьющимся над крышей дымком. Подобная картинка радует глаз, ибо предполагает наличие трех столпов цивилизации — домашнего очага, женщины и детишек.
3
Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, перевод стихов М. Башкатова.