Страница 7 из 9
Чуткая Наина улавливала все перемены в настроении племянницы: блуждающая улыбка или недовольно-капризные складки у рта, опрокинутый в себя взгляд наводили на размышления.
– Чего тебя так плющит? – поинтересовалась как-то тетка.
– Не люблю я его, Наина. – Симка села на ладони – ее била дрожь. Неужели она это произнесла?
– Помнится, ты говорила, что тебе не двадцать и любовь тебя не интересует, – беззлобно напомнила тетка дуре племяшке, – ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
– Наина, – пожаловалась дура племяшка, – не могу больше! Тоска жуткая.
– Тоска? Ах ты, маленькая дрянь! – прошептала Наина. – Ты посмотри, в кого ты превратилась!
Симка непроизвольно втянула живот. Замечание было несправедливым и потому обидным. Серафима действительно прибавила в весе, но это ее совсем не портило. Скорее наоборот. Мягкая женственность и округлость некоторых мест ничего, кроме эрекции, у мужа не вызывала, как и у других представителей противоположного пола. Талия, правда, слегка поплыла, но это от скуки. Ей нужна встряска. Взрыв эмоций, полет в астрал, умопомрачительная страсть – все, чего Юлий не мог дать по определению.
– Надоело все.
– На шейпинг запишись и перестань таскаться по кабакам. Стыдно людей. Замужняя женщина, тьфу. – В сердцах Наина чуть не плюнула на иранский ковер ручной работы.
Симка обняла тетку, зарылась в плечо:
– Нанка, не пили, и так тошно.
– Тошно тебе? – похлопала племянницу по спине тяжелой рукой Наина. – Прямо Катерина в «Грозе». Тошно тебе от безделья. Возьми в руки книжку, детям почитай, а то ведь мозги тоже жиром заплыли.
– Ой, отстань. – Симка оторвалась от Наины и бросила вороватый взгляд на часы.
– Что, – перехватила взгляд тетушка, – опять куда-то намыливаешься?
– Нан, пятница…
– Тебе-то какая разница? Пятница у тех, кто работал.
Симка вскинулась:
– Я, что ли, не работаю? А кто все это делает? – Рука описала круг.
Что есть, то есть: нигде ни пылинки, ни соринки, ни пятнышка. Это у них в роду.
– Ну да, а твоя фрекен Бок валяется перед телевизором на диване или по магазинам шарится, шмотки покупает, пока ты нормативы по домоводству сдаешь, – проворчала Наина.
– Ты не понимаешь, с утра до вечера одно и то же.
– А кто тебе доктор? Подруга твоя Алена – клейма негде ставить, – продолжала нападать на племянницу тетушка. – Рви отношения, пока не утянула тебя эта потаскуха в пропасть, не подруга она тебе. И так уже по городу слухи поползли. И пить завязывай, а то ведь как мать закончишь.
Валентину несколько раз выводили из запоя под капельницей, и она наконец согласилась на кодирование.
Симка ощетинилась, готовая стоять насмерть за свой образ жизни и свободу от рабского труда домохозяек. В череде серых, похожих, как листья на дереве, дней Алена была единственной отрадой, спасительным бризом, наполнявшим Симкины поникшие паруса.
Неунывающая и разбитная, Алена вела ночной образ жизни, чего Симка с двоими детьми и мужем при всем желании позволить себе не могла, но иногда, как в эту Пасху, плевала на все и срывалась с якоря.
– Не говори глупостей, в конце концов, я имею право отдохнуть, – мрачно огрызнулась Симка. Это была слабая, чахоточная попытка оправдаться если не перед теткой, то хотя бы перед собой.
– Ну-ну, только потом не жалуйся, – продолжала пророчествовать Наина, – скажи спасибо, что Юлий в отъезде был и не знает, к счастью, что ты отвисала именно в этом кабаке поганом, в этой клоаке, господи прости, в этом притоне. Как только вас туда занесло? Хотя что это я: самое место для твоей подружки. – Наина вперила в племянницу требовательный взгляд.
Племянница молчала, лисьи глаза затянулись загадочной дымкой.
…В пасхальную ночь Алена придумала зайти в церковь, поставить свечи. Зашли, поставили. Постояли, сколько могли, не вникая в смысл праздничной литургии, вышли из храма со странной ясностью в мыслях.
– Христос воскресе! – расцеловались подруги.
У Симки возникло немотивированное желание вернуться домой, но Алена чуть не обиделась:
– Еще только двенадцать, успеешь домой. Пойдем в «Абакан». Ну?
Некогда респектабельный «Абакан» пережил свои лучшие времена и мало-помалу превратился едва ли не в воровскую малину. Дурная слава «Абакана» возбуждала, щекотала нервы и вносила остроту в серенькую жизнь Серафимы. Именно с ним, с этим притоном, с этой клоакой, как обозвала ресторан Наина, были связаны Симкины альковные мечты.
Поход оказался судьбоносным.
…Девушки успели сделать заказ – коньяк, шоколад, фрукты, и Симка уже открыла рот, намереваясь подробно описать подруге новую люстру, когда в заведение ввалилась самая настоящая банда – четверо в масках.
Маски с ходу принялись крушить стойку.
Банде никто не препятствовал: охранник у входа где-то потерялся, официантки испарились, бармен скрылся за дверью с табличкой «Служебный вход» – если бы не занятые столики, «Абакан» сошел бы за «Летучего голландца».
Затаив дыхание и стараясь занимать как можно меньше места, гости заведения в страхе наблюдали, как сыпались зеркала и стекла, бутылки в баре выстреливали содержимым, взрывались лампы и подсветки.
В одно мгновение с барной стойкой было покончено, и банда двинулась в зал.
– Все на выход! – раздалась команда, и никто не заставил повторять дважды.
Публика вышла из ступора и ринулась к выходу, хватая и натягивая по пути одежду.
Девушки, трясясь и поскальзываясь на битых стеклах, накинули куртки и побежали за толпой, и тут Симку схватили за локоть:
– Ассалам алейкум.
Как в дурном сне, Симка в ужасе оглянулась и обнаружила разбойничьего вида парня. И узнала того самого чеченского юношу, чей взгляд в магазине «Новый свет» прожег на ней дыру.
– Суда иди. – От парня исходили токи высокого напряжения. Акцент гипнотизировал.
– К-куда? – икнула Симка, испытывая странную слабость.
– Суда.
Руслан подтолкнул покорную жертву к служебному выходу.
Алена, как приклеенная, следовала за Симкой и абреком. Все вместе оказались в ярко освещенном коридоре с несколькими дверями. Как раз вовремя: улица наполнилась воем милицейских сирен и криками первых жертв.
Из кухни неслись запахи томатной поджарки, мяса и грибов, все странным образом сплелось в Симкином сознании с образом нежданного избавителя, с его упрямым подбородком и черными спокойными глазами.
– Суда, – повторил Руслан и указал на выход.
Конвоируемые Русланом, девушки миновали кухню, вонь пережженного масла осталась позади, в лицо пахнули прозрачные ночные запахи весенней тайги.
По-прежнему икая, Симка добежала до угла двухэтажного здания, в котором располагался приснопамятный кабачок «Абакан», набрала в легкие воздуха – задержала дыхание, не успев выдохнуть, снова уморительно икнула.
– Черт! – простонала Симка.
– Эй, – подпрыгнула Алена, – ты куда?
Оставив девушек, абрек бросился назад, под светящуюся надпись «Служебный вход». И это было так неожиданно, что девушки притихли и в тревожном ожидании уставились на чернеющий дверной проем.
Вынырнул парень так же внезапно, как исчез, только уже с бутылкой минеральной воды:
– Пей.
Симка кинула на спасителя благодарный взгляд и припала к бутылке.
Руслан как зачарованный следил за губами, обхватившими горлышко, шарил жадным взглядом по белеющей в лунном свете шее, по которой медленно сползала капля, и еле справлялся с возбуждением. Его трясло от желания, в горле пересохло.
Симка наконец оторвалась от отдающего химией пластика:
– Спасибо.
– Нэ за што. – Руслан забрал и поднес ко рту бутылку. И закрыл глаза, втягивая ноздрями еще теплый запах Симкиных губ. И зашатался, не справляясь с эмоциями.
Девушки переглянулись: парень производил более чем странное впечатление. Было совершенно непонятно, спасает он их или, напротив, представляет опасность, стоит его бояться или все же не стоит. А если стоит, то в какой мере?