Страница 3 из 45
— А, так он богат, этот капитан Андерхей?
— Нет. Но… Но я уверяю вас… Я даю вам слово… что… что тогда денежный вопрос не будет затруднять нас.
Пуаро покачал головой.
— Весьма сожалею, мадам. Вынужден вам ответить — нет.
Потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы она приняла этот ответ.
Когда она наконец ушла, он долго стоял, нахмурясь, погруженный в размышления. Он вспомнил теперь, почему имя Клоудов было ему знакомо. Ему припомнился разговор в клубе в день воздушного налета, нудный, надоедливый голос майора Портера, бесконечно долго рассказывавший историю, которую никто не хотел слушать.
Он вспомнил, как зашуршала газета и как внезапно отвисла челюсть у майора Портера, вспомнил растерянное выражение его лица.
Занимало его сейчас другое: он старался понять, что представляет собой энергичная леди средних лет, которая только что ушла от него. Бойкая болтовня о спиритизме, развевающийся шарф, цепи и амулеты, бренчащие на шее, и наконец — несколько противореча всему этому, — внезапный пронзительный взгляд голубых глаз.
«А зачем все-таки она приходила ко мне? — задал он себе вопрос. — И хотел бы я знать, что сейчас происходит в… — он взглянул на визитную карточку на своем столе, — в Вормсли Вейл?»
Ровно через пять дней он увидел в одной из вечерних газет короткое сообщение о смерти человека по имени Инок Арден в Вормсли Вейл — маленькой старинной деревне примерно в трех милях от очень популярной Вормсли Хит, куда обычно съезжались игроки в гольф. И снова Пуаро повторил про себя: «Хотел бы я знать, что происходит сейчас в Вормсли Вейл…»
Вормсли Хит состоит из площадок для игры в гольф, двух отелей, нескольких очень дорогих вилл современной архитектуры окнами на площадки для гольфа, длинного ряда магазинов, которые до войны были роскошными, и железнодорожной станции.
От вокзала влево тянется главная дорога, по которой с грохотом мчится транспорт на Лондон, а вправо — вьется через ноля тропинка с дорожным указателем «Пешеходная дорога на Вормсли Вейл».
Поселок Вормсли Вейл, затерявшийся среди холмов, совершенно не похож на Вормсли Хит. Это, в сущности, очень маленький и старинный рыночный городок, выродившийся в деревушку. Здесь есть главная улица с домами в георгианском стиле, несколько кабачков, небольшие магазины, весьма несовременного вида, словом, кажется, будто Вормсли Вейл находится не в двадцати восьми, а в ста пятидесяти милях от Лондона. Все жители деревушки единодушно презирают Вормсли Хит, разросшийся как гриб после дождя. На окраине есть несколько прелестных домов с очаровательными старыми садами.
В один из них, известный под названием Белая вилла, и вернулась в начале весны 1946 года Лин Марчмонт, демобилизовавшаяся из Женского вспомогательного корпуса содействия флоту.
На третий день по возвращении она посмотрела из окна своей спальни на лужайку с некошеной травой, на вязы на лугу и радостно вдохнула воздух родных краев. Было тихое, серое, пасмурное утро, пахло мягкой влажной землей. Именно этого запаха ей не хватало последние два с половиной года.
Чудесно быть снова дома, чудесно быть в своей собственной спаленке, о которой она вспоминала так часто и с такой тоской, когда была за морем.
Чудесно снять военную форму, надеть твидовую юбку и джемпер, даже если за годы войны их порядком побила моль.
Как хорошо было покинуть армию и снова ощущать себя свободной женщиной, хотя служба за морем ей очень нравилась. Работа оказалась довольно интересной, часто устраивались вечеринки, было много развлечений, но была также надоедавшая рутина повседневных обязанностей и ощущение принадлежности к толпе, что иногда заставляло ее страстно мечтать о демобилизации.
И вот там, на Востоке, во время долгого палящего лета, она мечтала о Вормсли Вейл, о стареньком прохладном уютном доме и о мамочке.
Лин любила мать, и в то же время та ее раздражала. Далеко от дома любовь оставалась, а раздражение куда-то уходило. Дорогая мамочка, она может довести до белого каления… Чего бы ни дала тогда Лин, чтобы только услышать хотя бы одну из тех банальностей, которые мать произносила своим нежным, жалобным голоском. О, быть снова дома и знать, что никогда, никогда больше не придется его покинуть!
И вот она здесь не в армии, свободная, в своей Белой вилле… Вернулась три дня назад. И уже подкрадывалось к ней странное ощущение неудовлетворенности и беспокойства. Все было таким же, как прежде, слишком таким же: и дом, и мамочка, и Роули, и ферма, и семья. Единственно, кто изменился и кому лучше было бы не меняться, — это она сама…
— Дорогая, — донесся с лестницы тоненький голосок миссис Марчмонт, — не принести ли моей девочке завтрак в постель?
Лин резко крикнула в ответ:
— Ни в коем случае. Я сейчас же спускаюсь.
«Зачем, — подумала она, — мама называет меня девочкой? Это глупо!»
Она сбежала вниз и вошла в столовую. Завтрак был не слишком хорош. Лин уже успела заметить, как много времени и усилий уходило на поиски продуктов. Если не считать довольно ненадежной женщины, которая приходила четыре раза в неделю по утрам, миссис Марчмонт приходилось все делать самой — готовить и убирать. Ей было около сорока лет, когда родилась Лин, и уже тогда она не отличалась здоровьем. Лин также заметила с некоторым испугом, насколько изменилось их материальное положение. Небольшая, но покрывавшая их нужды сумма, которая поступала регулярно и обеспечивала им вполне комфортабельную жизнь до войны, теперь почти наполовину уходила на уплату налогов. А цены возросли.
«Вот он каков, этот хваленый новый мир!» — мрачно размышляла Лин. Ее глаза скользили по колонкам свежей газеты. «Бывшая военнослужащая ищет место, где будут ценить инициативу и энергию». «Бывшая служащая Женского вспомогательного корпуса содействия флоту ищет место, где нужны организаторские способности».
Предприимчивость, инициатива, умение командовать — вот что предлагалось. А что требовалось? Умение стряпать, стирать и убирать или хорошо владеть стенографией. Нужны были люди, знающие ремесло, привыкшие к повседневному труду. Ее все это не касалось. Ее путь ясен. Брак с кузеном Роули Клоудом. Они были помолвлены семь лет назад, как раз перед началом войны. Всегда, сколько она себя помнила, ей предстояло выйти замуж за Роули. Она быстро примирилась с тем, что он выбрал занятие сельским хозяйством. Хорошая жизнь! Быть может, не очень интересная и в постоянной тяжелой работе, но они оба любят труд на открытом воздухе и домашних животных.
Конечно, теперь перспективы не те, что раньше… Дядюшка Гордон всегда обещал…
Голос миссис Марчмонт прервал ее размышления. Мать будто услышала ее мысли.
— Это был ужасный удар для всех нас, дорогая. Я тебе писала. Гордон пробыл в Англии только два дня. Мы даже не видели его. Если бы он не останавливался в Лондоне! Если бы прямо приехал сюда!
«Да, если бы…»
Вдали от дома Лин была поражена и опечалена известием о смерти дяди, но только сейчас она начала полностью сознавать, что значит для них эта потеря. Ведь с тех пор, как она себя помнила, ее жизнь, жизнь каждого из них зависела от Гордона Клоуда. Богатый и бездетный, он принял под крыло всех своих родственников.
Даже Роули… Роули и его друг Джонни Вэвасаур начали работать на ферме вместе. Денег у них было мало, но зато много надежд и энергии. И Гордон Клоуд одобрил их начинание.
Ей же он сказал:
— В сельском хозяйстве многого не добьешься без капитала. Но прежде всего надо выяснить, действительно ли у этих мальчиков достаточно энергии, чтобы двинуть дело. Если я помогу им сейчас, я не узнаю этого, быть может, долгие годы. А если я увижу, что у них хорошая закваска, что они способны добиться успеха, тогда, Лин, тебе не о чем беспокоиться. Я дам им столько денег, сколько понадобится. Так что не бойся за свое будущее, девочка. Роули нужна именно такая жена, как ты. Только не рассказывай никому о нашем разговоре…
Она держала все это в секрете, но Роули и сам ощущал благожелательный интерес дядюшки. Он должен был доказать дяде Гордону, что в предприятие Роули и Джонни стоит поместить деньги.