Страница 23 из 24
— Нет, давай лучше в шахматы.
— Конь G-1 на F-3!
— Ты играешь этот дебют уже в семьдесят четвертый раз!
— А он мне нравится!
— Пешка на А-6!
— А сама-то!..
«Это они?!» — Волк осторожно просунул голову в слегка приоткрытую дверь.
Сказать, что увиденное жилище и его обитательницы абсолютно не соответствовали составленному им мысленному образу, — значит не сказать ничего. Где отвратительные старухи с грязными спутанными космами? Где ветхая избушка с затхлыми, заплесневелыми, рушащимися стенами?..
В уютной светлой комнате, густо заселенной скульптурами мускулистых воинов из белого и розового мрамора, на двух соседних диванчиках в обществе бесчисленных подносов со всевозможными фруктами, печеньем, булочками и лепешками с вареньем развалились две пухленькие старушки лет под восемьсот-девятьсот, с сиреневыми кудрявыми волосами и в розовых гиматиях. Рядом, на кругленьком кривоногом столике, стояли блюдо с финиками в меду и амфора с лимонадом. Пол был усеян бесчисленным множеством желтых и голубых подушек всех возможных форм и размеров — наверное, на тот случай, если хозяйкам комнаты надоест лежать на диване и они захотят сменить обстановку. Из огромного распахнутого в сад окна доносилось пение птичек, запах цветущих магнолий и навоза и чье-то отдаленное, но действующее на нервы ворчание. Серый не удивился бы, узнав, что это была та самая Энохла, наверное, такая же розовенькая и жизнерадостная.
Но что-то было не так.
Чего-то не хватало.
Чего-то такого, что обязательно должно было здесь присутствовать.
И он понял чего: пергамента, чернильницы, перьев, шахмат, шашек и го.
Все партии игрались грайями в уме. Чтобы не сказать «вслепую».
Во дают, старые вешалки! Интеллектуалки! Таким мои бусики-браслетики и даром не нужны, поди… Ухнулся мой планчик-то…
Единственно верное решение пришло мгновенно.
— А почему вы не играете в марьяж? Или в покер? Или, наконец, в «дурака»?
Старушки как по команде повернули головы в его сторону.
«Во что, во что?» и «А что это такое?» — прозвучало почти одновременно.
— Это известные карточные игры. Хотите, научу? — И, не дожидаясь ответа, Серый небрежно бросил на пол свой товар и из потайного кармана штанов извлек любимую колоду весьма кстати крапленых карт.
— Я коробейник Ликандр. Хожу по миру, продаю всякие безделушки — золотишко-серебришко, камешки разные самоцветные. Но самое главное мое сокровище — вот. Называется «карты». — Ловким жестом разделив колоду пополам, он протянул пощупать картонные прямоугольники грайям. — С их помощью можно развеселиться, если скучно, завести друзей, если ты одинок, разбогатеть, если беден. Ну или наоборот. Впрочем, это уже неинтересно.
— Ты что думаешь? Что мы не знаем, что такое карты?
— Может, ты считаешь, что мы и гадать не умеем?
— А при чем тут гадать? — несмотря на отсутствие зрителей, картинно пожал плечами Волк. — В них играть надо, а гадать можно и на апельсинах!
— В карты?
— Играть?
— Ясен день! А вы что думали? Ну так научить или как?
— Учи, коли не шутишь!
— Бери печенье, Ликандр! Наливай лимонад!
— Садись поближе, гостенек!
— Ну-с, — важно произнес Серый, пристроившись на самом большом пуфике и протирая о рукав банан в шоколаде. — Начнем с «дурака»…
Через час под его чутким руководством Мания выигрывала у Агапао уже пятую партию подряд. К обоюдному восторгу проигравшая старушка залезала под рахитичный столик и кукарекала, с грохотом переворачивая при этом все, что находилось в пределах досягаемости ее коротких ручек и ножек.
Одной из первых пала жертвой расписная амфора. Хоть Серый и попытался подхватить ее в последний момент, но все равно было уже слишком поздно. От удара об единственные в комнате десять квадратных сантиметров пола, не занятых подушками, она треснула, и остатки липкой сладкой жидкости веселым ручейком закапали на руки лукоморца.
— Тьфу ты, зараза, — громко выразил он свое отношение к происшедшему и поскорее выбросил негодную посудину за окошко в крапиву. Там, похоже, она приземлилась на что-то мягкое, что издало звук, странно похожий на «ой».
— Кажется, я поросенка вашего пришиб…
Предположение Серого вызвало новый приступ хохота.
— Нашего!..
— Они у нее по три раза в день разбегаются.
— Опять, наверное, Энохла сама с собой в нарды играет.
— А почему она не играет с вами?
— Потому что третий — лишний!
— И бурак выдергивать кто-то должен?!
— Не бурак, а бурьян!
— Еще одна юная натуралистка на мою голову.
— Горожанка изнеженная!
— И вообще, свиньи, куры, сад, цветник — это была ее идея.
— Цветы хорошо пахнут.
— Она думала, что мы тоже будем там работать!
— Она точно не думала, что ТЫ будешь там работать.
— Она же из ума выжила! Грайе — копаться в земле! Она бы еще коз пасти пошла! Или на кифаре на виноградниках играть!..
— Ну Мания, не будь такой жестокой. На кифаре она играет не так уж и плохо…
— Да, неплохо. Если бы у нас было одно ухо на троих! Ее понятие о сельской жизни меня убивает! Жимолость!.. Цыплята!.. Еще немного — и крестьяне вообразят, что здесь поселилась Фертила, и начнут паломничество!
— Хоть какое-то будет разнообразие, — неожиданно вздохнула Агапао.
— Тебе очень хочется с ней поссориться?
— Мне очень хочется найти наше предназначение… — неожиданно посерьезнела Агапао.
— О-о-о!.. Начинается!.. — в картинном отчаянии хватаясь за голову, простонала ее сестра. — Хочется-перехочется!
Тут волчье любопытство не выдержало.
— Извините, конечно, бабушки, что лезу не в свое дело… Но о чем это вы все толкуете? Какая кефира? Какие цыплята? Какое предназначение? И почему все-таки ваша Энохла с вами не играет?
— Я же сказала: третий — лишний!
— Ладно, не обращай внимания, вьюноша, — махнула рукой Агапао.
— В самом деле! Давай-ка лучше показывай следующую игру!
— Да-да, как ее!..
— Покер. Только понадобится бумажка. Или пергамент. Или папирус. Что там у вас изобрели, чтобы вести запись… — Волк растерянно замолк. — Вон, возьми пергамент в ореховом шкафчике в углу.
— Чего молчишь-то? — первой забеспокоилась Мания.
— Ты что, забыл, как в него, этот покер, играть? — встревожилась Агапао.
— Да нет… Просто я вспомнил, что с записью могут возникнуть некоторые проблемы…
— Не волнуйся, мы обе грамотные!
Серый хотел было уточнить, что не в грамоте дело, но внутренний голос отсоветовал ему делать это, и он продолжил:
— И к тому же тут и в марьяже, кроме этого, понадобится третий человек…
— ???!!!
— Ну, то есть, втроем надо в него играть.
— Что?!
— Три человека, говорю, надо.
— ЭНОХЛА! — в один голос взревели старушки. — Энохла! Бегом сюда! Ликандр, кричи!
— А-а-а-а-а!!!
— Да не так кричи!
— А как?
— Кричи: «Энохла!»
— Зови ее!
— Давайте все вместе!
— Три-пятнадцать!
— Э-НОХ-ЛА! Э-НОХ-ЛА! Э-НОХ-ЛА! Э…
— А не проще ее сбегать позвать?
— Сама придет.
— Три-пятнадцать!
— Э-НОХ-ЛА!..
Где-то в глубине дома хлопнула дверь, потом другая, и, чуть не вынеся третью, в комнату влетела еще одна старушка, как две (или три?) капли воды похожая на двух первых.
— Вы что тут — с ума посходили? У меня аж куб… грабли из рук выпали! Я уж думала, что у вас, бездельниц, пожар случился! Или крыша обвалилась! Хотя почему она все-таки не обвалилась от вашего ора — я не по…
И тут ее единственный глаз цвета пламени узрел гостя.
— А это еще кто у вас тут?
— Энохла! Смотри!..
— Это бродячий торговец драгоценностями Ликандр! Он сейчас научит нас игре для троих!
— Что?..
— Что слышала, сестра! Игре для троих!
— В кости, что ли?
— В карты!
— Но на картах ведь гадают…
— В карты играют!
— А гадать и на апельсинах можно!