Похищение Елены

— Ах, ты так?.. Ты так?.. — Взбешенный Серый махнул левой рукой, отбрасывая химерика, и тот с благодарным меканьем стрелой бросился под золото. В правой руке у лукоморца уже был меч.

— Ах, ты так?.. Будить… Меня… В пять… Утра… Да еще… На меня… Рычать… Кусаться… Задумал… Ах ты… Мегера… Холера… Химера… Гад!

Вместе со словом «гад» на землю рухнула изрядная куча смешанного змеино-львинного фарша.

— Гавкать он на меня еще будет! — с презрением плюнул сверху Волк, вытер о штаны меч и кинул его обратно в ножны. — Эй, ты, холерик, вылазь, ухайдакали мы твоего родственника. Дорога свободна. Масдай, спускайся. Высадить этого пассажира надо, — и, не дожидаясь ответной реакции, Серый снова нырнул под свои самородки.

Ковер мягко опустился рядом с норой. Через пять минут Волк с плененным, но не смирившимся химериком в руках уже выбирался наружу.

Где его уже с нетерпением поджидали.

Протяжный вой огласил застывшие в ужасе окрестные горы.

Это химера своей змеиной головой размером с маленький гроб с размаху налетела на валуны, под которые долей секунды раньше, соревнуясь в скорости с Мекой, успел юркнуть Волк.

— У-у-у-у!!!.. — стала жаловаться она, медленно размахивая тяжелой башкой, и огромные кривые когти львиного тела заскребли землю.

— Эх, и развелось вас тут! — разнеслось веселым эхом над скалами.

Это на вершину своей золотой горы выскочил Серый, готовый к бою.

— Иди-ка сюда, скотинка!

Химера замолчала и задрала голову, пробуя воздух раздвоенным змеиным языком.

— Я здесь, чучело! — помахал ей рукой Волк.

Обиженно взревев, чудовище, оттолкнувшись от земли мощными львиными лапами, одним прыжком взлетело на вершину самого дорогого холма в мире, но тут же, прикусив ядовитыми зубами черный язык, кубарем покатилось вниз.

Причиной его смерти, однако, послужило не это.

Из груди, из самого сердца, у него торчала рукоятка лукоморского меча.

С ним оно и скрылось, перевалившись через край тропинки в пропасть.

— Э-э-эй! Меч отдай! — У Серого всю радость от победы как рукой сдуло, как сказал бы почетный филолог Мюхенвальдского университета Шарлемань Семнадцатый. — Меч отдай, холера!.. Химера!..

Возмущенный Волк с риском для жизни перегнулся через край обрыва и попытался разглядеть, куда упал его меч. Но на дне казавшегося бездонным ущелья клубился непроницаемый утренний туман.

— Чтоб тебя кошки съели! — в сердцах выругался отрок Сергий. Без меча он чувствовал себя раздетым. — Урод!

И застыл.

Потому что из зловещих глубин темной норы за его спиной послышался не то шум проходящего поезда, не то низкий рокочущий рев какого-то зверя.

Какого — Серый выяснять не захотел.

Что на его месте сделал бы сейчас Иван?

Ноги, безусловно.

К лешему, в таком случае, Ивана.

Я от этой твари бегать не буду.

Или тварей?..

Или буду?..

Идея пришла простая и ясная, как удар кирпичом по голове.

Серый метнулся вправо, влево, лихорадочно огляделся — нет… Кругом были или отвесные гладкие стены неприветливых скал, или мелкая осыпь, не крупней жердели…

Из норы снова донесся рев, и, казалось, он был уже значительно ближе к поверхности, чем того хотелось бы.

— А, провались земля и небо!.. — отчаянно махнул рукой Волк и скомандовал: — Масдай, быстро к дыре и наклонись — высыпаем каменюки туда!

В кои-то веки ковру дважды повторять не пришлось. В мгновение ока он приподнялся и, сложившись желобком, как дорожка в боулинге, выгрузил Сергиев клад прямо в приближающееся рычание.

Маленький химерик едва успел шмыгнуть на землю.

Тяжелые камни с грохотом покатились по узкому проходу вниз, и рев невидимого пока монстра перешел в вой, а потом и в визг, становившийся с каждой минутой все глуше, что наводило на мысль о том, что увидеть его нам так и не суждено будет.

Когда все стихло, Серый прислушался. Ничего. Полная тишина.

Хорошо-то как…

Теперь можно и подумать, что ж такое он натворил.

После недолгих калькуляций Сергий обнаружил у себя в активе как минимум три дохлых чудища и безмерную благодарность местного человечества, а в пассиве — меч и несколько центнеров золота. Причем одно из чудовищ и благодарность были весьма абстрактными, а материальные потери — чересчур конкретными.

Ну где вот теперь в этой Тмутаракани найдешь ТАКОЙ клинок!

Заметно скисший Волк еще раз, на всякий случай, подошел к краю ущелья, но тумана за прошедшее время там почему-то не убавилось.

Вздохнув и понурив голову, уселся он на ковер и дал команду на взлет.

— Туда же летим? — уточнил Масдай.

— Туда же. И побыстрее.

— Как скажешь, хозяин.

И, поднявшись на высоту метров в десять, снова взял курс на восток, стараясь при этом не упустить из вида петляющую, как пьяный заяц, горную тропинку.

— А пассажира-то мне когда ссаживать? — часа через два вдруг невзначай поинтересовался он.

— Какого пассажира? — не понял спросонья Серый.

— М-ме…

Закидав Масдая ветками какого-то дерева с черными противными на вкус ягодами в укромном местечке подальше от дороги, Серый решительно пресек попытку Меки последовать за ним, строго погрозив ему пальцем и сказав волшебное слово «сидеть», а сам отправился в город искать пресловутого ванадского оракула, кем бы тот ни оказался, чтобы во что бы то ни стало выяснить, где сейчас находится его друг Иван-царевич, а также заодно уж — и где искать это глупое золотое яблоко, если на то дело пошло.

С высоты поросшей лесом горки открывался роскошный вид на Ванадий.

В детстве у волка был строительный набор под названием «Построй Лукоморск» в большой синей коробке. В тихие, хоть и немногочисленные часы досуга Серый любил высыпать эти кубики, призмы, трапеции, арки и бруски на пол и производить действия, к которым название этого конструктора призывало. Правда, то, что в подавляющем большинстве случаев у него получалось, особенно после вмешательства старших братьев, могло скорее носить название «Восстанови Лукоморск после ядерной войны». Но если бы хоть раз он довел начатое до конца, а детали игрушки были бы сделаны из гладкого белого или розового камня и имели бы по периметру всего неимоверное множество колонн, а также если бы в комплект входило огромное количество черных, белых, коричневых, красных и розовых статуй всех размеров и телосложений, при этом около половины из них — человекообразных, которые надо было натыкать по городу с последовательностью генератора случайных чисел, то представление о Ванадии получилось бы весьма полным и законченным.

На пологих двускатных крышах домов-дворцов-храмов, или чего там это у них такое, гнездились несметные полчища голубей. С их количеством, наверное, могли сравниться только толпы людей, кипевшие внизу. Людские ручейки, зарождавшиеся в узких переулочках, впадали в человеческие речки, бурлившие в бело-розовых берегах улиц, для того чтобы минуты спустя оказаться в безбрежных многоголосых морях площадей и базаров. И горе тому разине, которого человеческая стихия выбрасывала в водовороты задних дворов или омуты тупиков — двуногие щуки не оставляли глупому карасю ни единого шанса.

«Ишь ты — все ведь как везде, — философски покачал головой Волк, поглаживая пустые ножны. — Только где же у них тут этот оракул? И какая-нибудь кузница?»

— Эй, чужестранец! — окликнули его сзади. — Уж не к оракулу ли ты идешь?

— Ну? — покосился он через плечо.

— Ага, я так и думал, что к нему! — обрадовался маленький сухощавый старичок в телеге, уставленной корзинами с яблоками и виноградом. — Садись, подвезу до города! А то я всю дорогу от нашей деревни вот так молчком еду! Скоро говорить разучусь. И угощайся яблочками — они у нас сладкие в этом году получились.

— Спасибо, дедуль. — Волк не заставил себя упрашивать. — А вот скажи, дедушка, далеко ли отсюда до этого самого оракула?

— Это на том конце города, у берега моря, в Сифонной роще. Если ты издалека, то, стало быть, не знаешь этой истории?