Дорога на Торхольм

Конунг Вальдур Арвенстарский среди своего окружения считался человеком упертым и способным в любом деле дойти до конца. Поэтому он начал лечение будущих несчастных наложниц с основного лечебного средства — с баньки. Баньку отгрохали на берегу реки — просто загляденье. Возводил венцы весь гарнизон приречной крепостцы, во главе с комендантом, работая почти полтора дня без отдыха, вахтовым методом, и ударно завершив строительство за тридцать шесть часов. Конечно, крышу пришлось разбирать и собирать заново, когда из замка приволокли два железных короба и их, согласно банной технологии, потребовалось установить внутри помещения, но ничто не могло погасить энтузиазм личного состава. Ведь каждый ощущал собственную причастность к будущему событию и уже предвкушал, как он будет травить по тавернам байки про личную жизнь "Голоса Маниту".

Следующая проблема состояла в вениках — лист в начале лета Влада не устраивал. Тут уже пришла очередь Кольгриммы ублажать пожелания конунга-батюшки. Каким то волшебным образом, видимо, использовав технологию, которая была освоена при возвращении к жизни консервированного горошка — ведьма таки сумела березовые и дубовые листья привести к требуемой кондиции. К этому сроку будущих работниц труда по секретарскому профилю, уже третий день как активно лечили отварами, мазями, бульонами и, конечно, лошадиными дозами универсального напитка "святая вода Маниту". Девушки прямо на глазах шли на поправку, даже потихоньку начали с надеждой смотреть на будущее, и тут им наступил Судный… извиняюсь, банный день.

Жуткие вопли, визги, хлесткие удары, доносящиеся из парилки бани взбудоражили гарнизон не хуже внезапной атаки орды красноглазых гоблинов. Самые лихие и отважные из спецназовцев отваживались пробежаться мимо окошек и краем глаза хоть попытаться заглянуть в загадочный мрак творящегося внутри беспредела. Когда дверь в предбанник распахнулась, и конунг требовательно запросил бадью с холодной водой, десятки глаз уставились на два безвольных тела, лежащие за спиной полуобнаженного Влада на скамьях в предбаннике и завернутые по какому-то посмертному бедуинскому ритуалу в белые простыни. В души бесстрашных воинов закрался царапающий грудь изнутри, потусторонний страх. Конунгу даже пришлось проорать еще раз требование принести воды, прежде чем бойцы, разглядывающие следствия неведомой и несомненно страшной церемонии пришли в себя. Охрана дружно вздрогнула, когда завернутые в простыни тела зашевелились и жалобно застонали.

Оживив страдалиц, и планируя вернуться к ним ближе к вечеру, конунг уделил внимание и археологическим раскопкам. Сейчас дюжина человек, несла в руках небольшие плошки, в которых, положенные на листики, на поверхности воды плавали намагниченные иголки. Эти люди, разойдясь цепью, должны были исследовать один из перспективных участков. Территория разрушенного поселения оказалась довольно приличной. Остатки зданий и сооружений превратились в небольшие холмики, плотно заросшие нетронутым лесом. Ветви деревьев кое-где спрягались в непроходимые дебри, и поэтому перед тем как пустить оператора с хитрым прибором, требовались усилия нескольких человек по расчистке маршрута. Развалины хранили в себе много тайн. Например, отчетливо прослеживались неоднократные попытки отстроить здесь поселение заново. По меньшей мере, копнув у брода землю и сделав срез культурного слоя — стали видны пять слоев сожженной древесины, густо пересыпанных черепками, костями, монетками и прочими кусочками утвари. Владу не нужно было перенапрягать догадками свой мозг, он и так знал, что все эти разрушения на совести трех речных ведьм. Его интересовал другой вопрос — что заставляло людей, или может не людей, селиться здесь, с явным риском для жизни. Он частично нашел ответ на свои вопросы — берег реки содержал места прошлых, весьма масштабных раскопок. Существование огромных котлованов, к нынешнему времени густо заросших ельником, никакому другому объяснению не поддавалось. И конунгу теперь предстояло найти то, что искали на этом поприще его предтечи.

Он не собирался сам брать в руки пехотную, или вообще, не дай Маниту, саперную лопату и окунаться по самую нехочушку в увлекательный мир прикладной археологии. Напротив, отходя после трудов праведных банных, одетый в белую рубаху конунг предавался порокам гедонизма, сидя на лавке, вяло покрикивая на суетящуюся обслугу и лениво потягивая через соломинку морс.

Влад в своих поисках сделал ставку на локальную магнитную аномалию, которая сопровождает следы человеческой деятельности. Так, например, копатели восемнадцатого века разоряли курганы скифских царей в Сибири и на Алтае — компас в местах изменения почвенной структуры начинал неуверенно себя вести. Конунг из столешницы в беседке, недолго думая, сделал примитивную карту, острием ножа нанеся русло реки и основные элементы ландшафта. За этим увлекательным занятием его застал залихватский свист с переправы — Влад просил предупредить его, когда из замка Трант к переправе подъедет делегация, состоящая из разномастных принцев и ведьм.

— Лохди! — заорал конунг своему повару. — Поди сюда!

— Что желает Ваша светлость?! — угодливо осведомился через минуту прибежавший чуть полноватый "главный по тарелочкам". Влад оценивающе посмотрел на пухлого улыбчивого человечка, он-то знал, что Лохди, прежде чем стать личным поваром, успел и повоевать, и поубивать. Кашевар при первом взгляде на него, как и небезызвестный кинообраз Мюллера, выведенного в романах Юлиана Семёнова и особенно в фильме Татьяны Лиозновой "Семнадцать мгновений весны", где Мюллера сыграл Леонид Броневой, вызывал ассоциацию с простоватым и добрым деревенским учителем.

— Друг мой, — Влад очень уважительно относился к людям, от которых зависело состояние его желудка. — Вон те две одинаковые рыжие женщины, которые сейчас хихикают в окне над нами, пройдя курс лечения, поступают в твое распоряжение. Ну, помнишь, я тебе еще два дня назад об этом сказал. Они для всех официантки, ну или кухарки, помощницы повара — сам придумай. Работу им дай, но чтоб себе ногу не оттяпали и не лапал их никто… Кто спросит — они в твоем штате, понял?

— Как не понять, давно все понял, Ваша Светлость, — низко закланялся повар. Ему платили столько, что можно было даже лбом при каждом поклоне биться об землю. В уме и сообразительности дядюшке Лохди было не отказать, память тоже пока не подводила, он понял, что конунг решил перестраховаться перед прибытием своих непонятных "ведьм".

Влад откинулся на спинку скамьи и прищурившись стал разглядывать происходящее сейчас на паромной переправе. Тут же пришла светлая мысль сделать бинокль или подзорную трубу. Она и раньше посещала конунга, но все было недосуг.

— Трой, брат-боец, а вы с братом часом не принцы? — внезапно спросил конунг стоящего рядом личного телохранителя. Закаленный жизнью головорез, меньше всего на свете рассчитывавший услышать подобное, от такой постановки вопроса даже вздрогнул от неожиданности.

— Нет, Ваша Светлость, — просто ответил сержант спецназа, пытаясь прийти в себя. Бедняге Трою суровую школу по закаливанию психики, которую уже прошла целая плеяда высших руководителей, от Хагена до Скарви, еще только предстояло освоить.

— А я был бы не против, если бы, например, твой брат, совершенно случайно, оказался принцем, — потрясающей глубиной, как Марианская впадина, сослагательного наклонения озадачил своего собеседника Влад. — Вот смотри, речь у вас правильная, ты сам знатный мастер меча, на симпатичную мордашку вы чистые нобили, порода, как говорится, видна. Тебе, конечно, Трой, мешает сломанный нос, но это издержки выбранной профессии. Что скажешь? — продолжал он свои странные расспросы.

— Великий конунг! Мы сыновья простого десятника, но получили воспитание вместе с сыном герцога Филипна. Тот обучался лучшими преподавателями, вместе с еще двумя десятками сверстников. Герцог хотел создать для своего сына когорту верных людей, он тренировал войско и собирался завоевать все окрестные земли.