Страница 7 из 95
В античные времена привидениями чаще всего становились люди, умершие «злой смертью», то есть жертвы убийств, несчастных случаев или тяжелых болезней, а также казненные преступники. Последних обычно вешали; затем их тела три дня валялись в пыли Эсквилина (на этом холме издревле располагалось кладбище), пока их не сбрасывали в Тибр. Самоубийц тоже не хоронили в гробницах. Поэтому в Древнем Риме несостоятельные должники, в пух и прах разоренные злым ростовщиком, добровольно уходили из жизни, чтобы потом, отрешившись от бренной оболочки и обретя зловещую свободу, отомстить своему врагу.
Мотив «загробной мести» дошел до наших дней. Герой знаменитой пьесы Н. Эрдмана, готовясь лечь в гроб, восклицает: «Жизнь моя, сколько лет издевалась ты надо мной. Сколько лет ты меня оскорбляла, жизнь. Но сегодня мой час настал. Жизнь, я требую сатисфакции». Наши современники сплошь и рядом совершают суицид, чтобы своей смертью обидеть или укорить кого‑то, с кем они не доспорили и не доссорились при жизни.
Но вернемся к истории привидений в Европе. Германцы, как и римляне, верили в посмертную жизнь призраков. Воинственные нордические герои боролись с коварными мертвецами еще более решительным способом. В захоронениях, относящихся к мезолиту, археологи находят одни лишь изувеченные скелеты. Следуя спасительному ритуалу, древние люди, собираясь предать тело умершего земле, отрубали ему голову и клали ее к бедрам или хотя бы пробивали ее так, чтобы усопшему неповадно было шататься по свету. Скорченные позы скелетов означают, что руки и ноги их были крепко–накрепко связаны, дабы покойники, жившие еще в дохристианскую эпоху, не вздумали воскресать.
В Лотарингии, в захоронениях эпохи Меровингов (середина I тысячелетия нашей эры), все еще встречаются скелеты с тщательно пробитыми черепами. Даже в одной из грамот Карла Великого можно найти такой примечательный совет: надлежит просверлить череп покойного, дабы потом он не возвращался. Когда ученые исследовали хорошо сохранившиеся останки двух десятков человек, найденные в болотах Дании и Северной Германии, они отметили, что тела восьмерых были пронзены колом. Даже в городском уложении Риги, относящемся к XV столетию, говорится, что тела самоубийц перед погребением следует «успокоения ради» посадить на кол. В современных романах, повествующих о вампирах, любому охотнику на них рекомендуется заготовить осиновый кол, чтобы ловко вогнать его в сердце какому‑нибудь оплошавшему Дракуле.
Подчеркнем, что призраки, одолевавшие римлян, как и германцев, вовсе не похожи на бестелесные тени, снующие по лабиринтам готических замков. Нет, они были людьми из плоти и крови — только мертвыми людьми. Если они оживали, то загнать их в гроб часто можно было только силой оружия. Мертвецы — они что кровожадные варвары или чужеземцы — признавали лишь силу. Борьба с ними превращалась в настоящий поединок. Многие исландские саги — знаменитые хроники, повествующие о жизни викингов, то есть северных германцев, — донесли до потомков описания схваток с людьми, которые, несомненно, покинули загробный мир, чтобы тревожить покой живущих.
Вот что рассказывает, например, «Сага о Греттире». «Немного погодя люди стали замечать, что Гламу не лежится в могиле. Много было от этого бед людям: иные, увидев его, теряли сознание, а иные и разум. Сразу после Рождества люди видели его на дворе. Взял их ужас. Многие кинулись прочь из тех мест. Скоро Глам стал ночью ездить верхом на коньке крыши, так что крыша едва не рушилась. Стал он потом ходить и днем, и ночью. Люди не смели и заезжать в ту долину, хотя бы по важному делу. Все в тех местах считали это великой напастью» (пер. О. Смирницкой). Лишь герой саги Греттир не убоялся сразиться с нечистым духом. «Он обхватил его за пояс и стал что есть силы ломать ему хребет, думая опрокинуть его. Но Глам так сдавил Греттиру руки, что он не выдержал и пошатнулся… И когда Греттир видит, что ему не устоять, он навалился всей тяжестью на грудь Гламу… К этому Глам не приготовился… И вышло поэтому, что он опрокинулся назад… а Греттир — на него… Сошла с Греттира напавшая на него слабость. Занес он теперь меч, и срубил Гламу голову, и приложил ему к ляжкам».
Для христианской церкви во все времена казалось немыслимым суеверием, что люди могут разгуливать по земле после своей смерти, «яко воскреснув». Покойник обязан был отправиться давно испытанным маршрутом — в ад или на небеса. Оставлять ему дорогу в земную юдоль, тем паче для безобразных скитаний, было бы немыслимым заблуждением. Отцы церкви рьяно ополчились на глупые россказни, смущавшие сердца истинных христиан. Еще знаменитый Августин Блаженный (354—430) в своем трактате «О почитании усопших» писал: «Нам не кажется дивным, что усопшие навещают живых во снах и говорят им то, что по пробуждении оных сбывается. Однако сами покойники ни на йоту не знают об этих случаях, ибо во снах являются не души их, а лишь образы их тел». Так один из отцов церкви своим толкованием странных историй, порой приводивших к общению людей живых и усопших, невольно посеял семя веры в летучие, бестелесные призраки, навещающие живых.
Однако католическая церковь не ограничилась одними увещеваниями и укорами. Со временем богословы неизбежно выяснили, что за таинственная сила напускает на мир призраки давно усопших людей. Конечно же, «Бог попустил Сатане в них вселяться»! В XII веке призраки, когда‑то наделенные телесной субстанцией и потому затевавшие открытые поединки с людьми, окончательно «дематериализовались» — превратились в зловещих «инкубов», исподтишка поганящих нашу жизнь. Подобная судьба поджидает грешников, чей пример послужит вечным напоминанием живым.
Вплоть до наших дней люди спорят о том, какова природа призраков, их навещающих: «реальные» ли то существа, возникающие независимо от нас, или же «галлюцинации», явившиеся откуда‑то из глубин подсознания. Однако ни сторонники «анимизма», убеждающие в жизненной силе наших непрошеных визитеров, ни «спириты», сводящие их естество к галлюцинациям, пока не добились перевеса над своими оппонентами.
Еще двести лет назад привидения и безжалостная борьба с ними была уделом церкви. Лишь в 1778 году сей феномен внезапно пробудил интерес широкой публики. Австрийский врач Франц (или Фридрих) Антон Месмер констатировал, что с помощью определенных действий (и прежде всего пассов) можно вводить людей в состояние, напоминающее транс. Полвека спустя американский поэт и прозаик Эдгар Аллан По дал немало ярких и красочных описаний этого поразительного явления, названного «животным магнетизмом».
«Пока он говорил, я приступил к тем пассам, которые прежде оказывали на него наибольшее действие. Едва я провел ладонью поперек его лба, как это сразу подействовало… Я, не колеблясь, продолжал, перейдя, однако, от поперечного поглаживания к продольному… В остекленевших глазах появилось тоскливое выражение, устремленное внутрь, которое наблюдается только при сомнамбулизме и которое невозможно не узнать. Несколькими быстрыми поперечными пассами я заставил веки затрепетать, как при засыпании, а еще несколькими — закрыл их» (пер. 3. Александровой).
Эти «искусственные сомнамбулы» погружаются в некое экстатическое состояние. С помощью «магнетических» средств можно не только лечить их и выведывать их мысли, но и якобы вызывать жизнь в телах умерших людей, как то проделал один из героев Эдгара По, сумевший поговорить с мертвецом: «Язык его сильно задрожал. Эта вибрация длилась несколько минут. Затем из неподвижного разинутого рта послышался голос — такой, что пытаться рассказать о нем было бы безумием… Голос доносился до нас… словно издалека или из глубокого подземелья… Он действовал на слух так, как действует на наше осязание прикосновение чего‑то студенистого или клейкого… Он сказал:
— Да… нет… я спал… а теперь… теперь… я умер».
Приверженцы Месмера пребывали в неописуемом восторге. Засим их учитель явил несомненное доказательство того, что «потусторонние духи способны переноситься в наш мир» и что «их появление вовсе не вызвано кознями дьяволов или стараниями ангелов, как то тщится полагать католическая церковь». Однако мода на «месмеризм» скоро прошла.