Сказительница

– Итак, ты вырос в доме, населенном волшебниками?

– У каждого из Трегартов собственный дом в Эскоре, – ответил Дакар. – Но они очень близки друг к другу. Могут общаться без слов, если необходимо.

Эйдрис, видевшая такую близость у членов своей семьи, легко ему поверила. Она кивнула, вспоминая.

– Я знаю, каково жить среди обладающих Силой.

– Ты тоже жила в таком доме? – Дакар внимательно смотрел ей в лицо. – В Эскоре?

– Нет, в другом месте. В земле, которая называется Арвон. От Эсткарпа ее отделяет море.

– Арвон… – прошептал Дакар. – Я слышал о нем. Хиларион рассказывал мне, что когда он вначале жил в Эскоре, до того, как Древняя Раса пересекла горы, ограничивающие Эскор на востоке, существовала легенда о двух землях, некогда бывших одним целым. Это Эскор… и Арвон.

Эйдрис удивленно замигала.

– Этот Хиларион, должно быть, очень старый. – От удивления Эйдрис говорила резко. – Невероятно старый. В крепости Кар Гарудин есть древние свитки и несколько карт, на них к западу от моей земли только смертоносная пустыня.

– А что за пустыней?

– Кажется, никто точно не знает. Земля там проклятая, она смертельно опасна для жизни, и никто не решается в нее углубляться. Один посвященный записал, что он гадал о земле дальше на запад, и она еще больше обожжена и заканчивается оплавленными стеклянистыми берегами страшного моря, в котором живут странные существа.

– Это соответствует легендам, которые помнит Хиларион, – Дакар слегка улыбнулся. – Мой лорд не седобородый старец, каким он тебе представляется, госпожа. Он очень долго находился в заключении за Вратами, где время течет совсем не так, как в нашем мире. Слышала когда-нибудь о таком?

– Да, я знаю о Вратах.

Ее спутник колебался.

– Ты как будто много знаешь об использовании Силы. Ты сама Мудрая Женщина?

– Нет.

– Волшебница или колдунья? – настаивал он. Она рассмеялась, но в смехе ее слышалась горькая нота.

– Нет, нет и нет! Я не больше тебя, друг Дакар, владею Силой. Из всех обитателей Кар Гарудина только мы с отцом не владели этим даром.

– Я знаю, каково быть не таким, как остальные, – сказал Дакар, глядя ей в глаза. – Но… госпожа… не думай, что обладание Силой – это всегда дар. Меня заверяли знающие люди, что оно может превратиться в проклятие, лечь тенью на жизнь человека, у которого есть.

– Мне тоже об этом говорили, – согласилась Эйдрис. – Но когда я росла, мне казалось, что я словно слепая или глухая. Сестра, дочь моих приемных родителей, Хиана все время говорила мне, что это не так, но все же… – Она пожала плечами. – Ты знаешь, каково это, не мне тебе напоминать.

Спутник смотрел на нее сочувственно. Молодая женщина смущенно отвела взгляд, чувствуя, что покраснела.

– Луна скоро взойдет, – сказала она, заметив слабый свет на востоке. – Нам лучше лечь спать, чтобы встать на рассвете. Тот, кто проснется первым, должен разбудить второго. – Она поколебалась, потом торопливо добавила: – Я еще не поблагодарила тебя. Ты всем рисковал, когда вернулся, чтобы спасти меня. Прими мою благодарность, Дакар.

– Только если ты примешь мою, – ответил он, удерживая ее взгляд. – Мы с Монсо обязаны тебе жизнью.

Она улыбнулась.

– Ну, тогда все получили благодарность. Спокойной ночи, Дакар.

Сняв сапоги, Эйдрис забралась в спальный мешок, подложив под голову футляр арфы. Решив спать, она закрыла глаза.

И уже едва не уснула в тепле костра, когда ее спутник снова заговорил.

– Госпожа Эйдрис… насчет завтра. Ты отправишься в Лормт?

– Да, – ответила она, глядя на него из темноты. Глаза ее слипались от усталости. – Я должна туда идти.

– Но нас могут преследовать.

Эйдрис снова вспомнила о волшебницах.

– У них твой кошелек, – сказала она. – Это должно их удовлетворить.

– Может, нам лучше скрыться в этих холмах и проверить, нет ли преследования…

– Я не могу ни отдыхать, ни возвращаться, – ответила она, упрямо покачав головой. – От меня зависит жизнь дорогого мне человека.

– Понятно, – задумчиво сказал молодой человек. – Ну, так как по моей вине ты не можешь вернуться в Рилон Корнерс, чтобы купить себе лошадь, я с радостью отвезу тебя в Лормт. Я знаю дорогу. Мы быстро доедем. Монсо не возражает против двойного веса. – Он говорил осторожно, как будто готовился получить отказ.

Эйдрис приподнялась на локте и посмотрела на Дакара, лежавшего за углями догорающего костра.

– Ты это сделаешь для меня? Но почему?

– Это самое меньшее, что я могу сделать. Спасение жизни – не мелочь. Если бы не ты, тот наемник проткнул бы меня насквозь.

Она медленно кивнула.

– Я об этом забыла. Хорошо… Я с радостью поеду с тобой, Дакар.

Он сунул веточку в угли, проследил, как она начала тлеть, потом вспыхнула.

– И еще одно… – медленно продолжал он. – Меня зовут не Дакар. Я воспользовался этим именем, потому что… потому что не хотел сообщать свое настоящее имя тем, кто… может возненавидеть меня. – Он печально улыбнулся. – Ведь я действительно мошенничал, как ты справедливо заметила. И мне это показалось благоразумным. Но я не хотел бы обманывать… товарища по оружию. – Он встретился с ней взглядом. – Меня зовут Алон.

Первые лучи рассвета коснулись закрытых век Эйдрис… Нахмурившись, она беспокойно зашевелилась… Ей снился сон…

Во сне она увидела свою мать Элис, ни на день старше, чем в последний раз, когда Эйдрис ее видела. Волшебница лежала на матрасе из серого шелка. Она спала или была околдована. Только легкие движения груди свидетельствовали, что она жива. Вокруг ее неподвижного тела клубился свинцовый туман, попеременно то закрывая, то открывая ее лицо.

– Мама! – попыталась крикнуть Эйдрис, но ни звука не сорвалось с ее уст.

Она сумела шагнуть вперед, потом сделала еще шаг, но словно двигалась по дну океана; все движения давались с большим трудом. Посмотрев вниз, она заметила, что ноги ее погружены в серый туман. Он, словно гирями, тянул ее за ноги.

– Мама!

По-прежнему ни звука, но теперь девушка не могла двигаться дальше; руками она нащупала прутья решетки; она могла их касаться, но не видела.

– Мама! Мама, я здесь!

Она продолжала тщетно биться о решетку, а Элис, прижимая руки к животу с нерожденным ребенком, растаяла в тумане…

Эйдрис проснулась со слезами на глазах и увидела над собой лицо – огромное, золотоглазое нечеловеческое лицо с большим изогнутым клювом.

Сдавленно крикнув, сказительница села. Сердце ее отчаянно забилось. Мгновение спустя к ней вернулось ощущение перспективы, и она поняла, что видит не огромное чудовище, а сокола. Птица сидела на конце футляра от арфы, на котором лежала голова Эйдрис. И так близко была птичья морда, что клюв сокола едва не касался носа девушки.

Птица большая, с черным оперением, только на груди белая буква V. Эйдрис видела таких раньше: несколько моряков на борту «Оспри» были сокольничими. Но на лапе этого сокола нет яркой ленточки, какие обычно носят спутники сокольничьих. Откуда же он прилетел? Дикая птица не может так себя вести.

– Кто ты? – прошептала Эйдрис, как будто надеялась на ответ. – Откуда прилетел? – «Из Рилон Корнерса? Конечно, нет. Я не слышала о деревнях сокольничьих в границах Эсткарпа!»

Крепость воинов в птичьих шлемах – Гнездо – погибла во время Великой Перемены. Может, сейчас немногие изгнанники действительно поселились в Эсткарпе. Но она во время своих странствий слышала, что этот странный народ, который ненавидит своих женщин и любит только соколов, пытается заново укрепиться в долине Морской крепости в Высшем Халлаке.

Эти рассуждения никак не помогали объяснить присутствие птицы, которая продолжала задумчиво разглядывать девушку, вначале одним глазом, потом другим. При этом она поднимала и опускала голову.

– Он называет себя Стальной Коготь, – послышался голос сзади.

Повернувшись, Эйдрис увидела Алона. Он был одет и держал в руке кожаное ведро с водой.

– Он… твой? Но ты не сокольничий!