Черчиль

Как бы ни интерпретировались его действия, они были, очевидно, рискованной игрой. Консервативная партия была в замешательстве, но поскольку изнутри либералы были ненамного лучше организованы, она еще могла добиться победы на следующих Всеобщих выборах. В дополнение ко всему, Черчилль должен был иметь дело с критическими замечаниями по поводу того, что выражать ненависть по отношению к партии столь скоро после избрания под ее покровительством было несколько опрометчиво. Как первоначальное, так и последующее решения указывали на недостаток здравого смысла. Ответ на эту критику можно было напечатать вместе с биографией лорда Рандолфа, на что он уже подрядился.

В изображении отца, вышедшем из-под пера сына, особым образом соединились острота и изящество. Уинстону было невероятно больно рассказывать о том, что изображалось как великая трагедия, хотя он и продемонстрировал подходящий к случаю талант в периодизации материала и обзоре некоторых событий. Вышедшая в январе 1906 года книга сразу же привлекла к себе внимание критики. Ее также хорошо раскупали. В этой работе не было общепринятого благочестия. Последний биограф лорда Рандолфа абсолютно правильно обратил внимание на то, каким образом Черчилль предпочитал не придавать значения или не помещать в лидирующий контекст некоторые материалы, к которым он имел доступ. Едва ли было удивительным, что это стало тем самым случаем, когда в двух солидных томах содержится одно лишь чуть замаскированное положение. Лорд Рандолф полагал, что раскрытию «демократии тори» следовало придавать особое внимание. Его поддержка этого положения уберегала партию тори от сползания в пропасть умирающих систем. Он служил орудием, обеспечивающим поддержку тори среди народных масс. Если бы не его усилия, британская политика основывалась бы более на социальном, чем на политическом разделении. Он был убежден, что политические институты страны до сих пор пользуются уважением британского народа. Его отставка свидетельствовала о последовательности, а не о своенравии. Это было тем посланием, которое сын должен был сообщить.

В тот же месяц, когда вышла из печати биография лорда Рандолфа, Черчилль вернулся в Палату Общин как член парламента от либералов, представляющий Северо-Западный Манчестер — округ, который на прошлых выборах опять поддержал единственного кандидата-консерватора. Он был внесен в парламент приливом побед либералов по всей стране. Черчилль заявлял, что тори постигла та непоправимая катастрофа, которой страшился и которую старался предотвратить его отец, будто у власти старая компания оставалась только благодаря усилиям лорда Рандолфа, а она с ним еще и неблагодарно обошлась. Черчилль был в восторге от того, что обстоятельства позволили ему совершить прорыв вместе с партией либералов, будучи все еще таким молодым. Теперь он собирался посвятить себя общественным делам. Такое толкование позволило ему доказать последовательность собственного поведения, ибо сама логика «демократии тори» указывала на либерализм.

То, что любая партия является недостаточным кораблем, было более чем подозрением. В резюме, завершавшем биографию лорда Рандолфа, Черчилль обращался к той «Англии», которая существовала вне хорошо натасканных масс, которые были винтиками партийных механизмов», и к тем мудрым, кто без самообмана смотрел на слабость обеих политических партий[17]. Даже в момент вступления в ряды Либеральной партии он исключительно с неохотой принимал необходимость какого бы то ни было вида партийной дисциплины. Он был не одинок в этой оговорке. В годах, лежавших впереди, еще будет масса случаев, в которых выяснится, что жестокая конфронтация партий скорее мешает, чем содействует интересам народа.

Заместитель министра по делам колоний

Кемпбелл-Баннерман сформировал свое либеральное правительство в декабре 1905 года, и, к удивлению многих, в его новой партии за пост зам. министра сражался Черчилль и получил это место. Премьер-министр хорошо представлял себе, что он сильно рискует, предлагая Черчиллю это назначение. Бывалые либералы восприняли новое назначение с подозрением: его, слишком очевидно молодого да раннего, неплохо было бы придержать: пусть подождет. Черчиллю и в самом деле надо было многое узнать о Либеральной партии. В парламенте 1906 года на скамьях либералов собралось столько религиозных нонконформистов[18], сколько не собиралось со времен Кромвеля. Воинствующий Раскол был для Черчилля незнакомым миром, и он не проявлял особого желания вступить в Нонконформистскую церковь, хотя она являлась жизненно важной составляющей либерализма того времени. Были веские основания предполагать, что Черчилль не проявляет энтузиазма в отношении антиалкогольного законодательства. А на какой позиции он находился по вопросу самоопределения Ирландии? По этому вопросу либералы будут, предполагаемо, шаг за шагом продвигаться вперед, но даже будучи либералом, Черчилль до сих пор объявлял, что не будет поддерживать законопроект по Ирландии, который мог нанести вред эффективной целостности Соединенного Королевства. А на какой позиции он находился по отношению к социальной политике? Еще в 1901 году он прочитал «Бедность: изучение городской жизни» Сибома Роунтри — расследование социальных условий Йорка. Отмечая, что он не видит особенной чести у империи, повелевающей морскими волнами, но не способной очистить собственные канализационные трубы, он пытался найти половинчатую политику — «координировать развитие и экспансию с прогрессом в социальном благоустройстве и здравоохранении». Оставалось неясным, придутся ли его идеи, хотя бы и очень расплывчато сформулированные, по вкусу либералам.

В этих обстоятельствах, возможно, не было удивительным, что Черчилль решил принять предложение занять пост заместителя министра по делам колоний. Грядущее урегулирование было одним из самых важных пунктов повестки дня, и никто не мог поставить под сомнение тот факт, что его впечатления о Южной Африке были из первых рук. Он понимал также, что будет иметь возможность делать замечания в Палате Общин, с тех пор как лорд Элджин, министр по делам колоний, засел в Палате Лордов. Черчилль был об Элджине невысокого мнения, когда тот был вице-королем Индии, а Черчилль — простым субалтерном. В их новых взаимоотношениях у Черчилля руки чесались присвоить власти столько, сколько сможет, но Элджин цепко держался за бразды правления. Понятно, что в конце концов Уинстон полюбил свою службу и с головой бросился в разнообразные ее сферы с характерным излишним усердием. Элджин решил предоставить Черчиллю доступ ко всем делам, но поскольку она не так, чтобы лишиться собственного верховного контроля[19].

Существенное началось сразу, еще до того, как был затронут вопрос о Южной Африке. Черчилль настаивал, и весьма удачно, на предоставлении новой конституции для Трансвааля, с великодушным предоставлением расширенного права голоса (на основе ошибочного допущения, что это поможет «британскому» элементу). Он красноречиво говорил о необходимости примирения между британцами и бурами — точка зрения, к которой он пришел к концу пребывания в Южной Африке. Такой пример будет воодушевляющим как для простых людей, так и для великих империй повсюду в мире. В чем была и оставалась трудность, так это в том, чтобы проникнуть за завесу риторики. Он не отказался от своего имперского энтузиазма, став либералом, но либералов несколько смущала империя. Он отказался быть запуганным фанатиками, наподобие Лео Амери, и заняться разработкой планов более близкой координации. Проводя аналогию с 600-летним строительством Кёльнского собора, Черчилль настаивал на необычном для него терпении — «не надо нас торопить». Для строительства Британской империи надо было использовать и более неподатливые, и более неуловимые материалы, чем те, которые шли на строительство собора. С «колониалами» это уже частично обсуждалось — и больше не было необходимости обедать с премьер-министром Австралии Альфредом Декином, чьи предложения по этому вопросу были беспокояще прямолинейными. Конечно, частично это было из-за того, что во множестве разговоров на тему льготных таможенных пошлин империи тон британского правительства оставался слишком негативным. «Мы не предоставим ни единого фартинга льготных таможенных пошлин ни на единое зернышко перца», — объявлял Черчилль. Асквит, министр финансов, прямо говорил премьерам колоний в 1907 году, что британское правительство не будет по-разному обращаться с «иностранцами» и «колониями». Со своей стороны Черчилль заявлял, что когда в перспективе будет достигнута унификация империи, в истории Британии конференция сохранится как тот самый случай, когда одна большая ошибка возвращает то, чего уже удалось избежать[20].

17

Уинстон С. Черчилль. Лорд Рандолф Черчилль. Т. Н. Лондон, 1906. С. 488–489.

18

Нонконформисты — в данном случае члены религиозных организаций, отстаивающих свою независимость от господствующей или государственной церкви. — Ред.

19

Рональд Гиам. Элджин и Черчилль в Министерстве по делам колоний: 1905–1908: Водораздел между Империей и Содружеством. Лондон, 1968.

20

Там же. С. 342.