Страница 50 из 112
— Вы придумали, чтобы Борис Николаевич сплясал твист под шлягер Евгения Осина?
— Нет, у нас там была история более сложная. В 1996 году я отвечал за молодежное направление на выборах, и мы предложили Татьяне, чтобы Борис Николаевич участвовал в наших концертах. Сначала его выступление — потом артисты. Потому что молодежь, к сожалению, можно было собрать только на артистов. Татьяна сказала, что это невозможно. Но потом, когда мы уже начали работать, Борис Николаевич на 10 концертов согласился. Вот тогда мы и сделали специальный тур, где Ельцин выступал вместе с артистами.
— Вы некоторое время работали в Бауманском райкоме комсомола Москвы. Почему в 1990-е годы слово «комсомолец» приобрело негативно-коммерческий оттенок?
— Две причины. Те, кто себя не смог реализовать, считают, что успехи комсомольцев — а многие комсомольцы добились успехов — достигнуты не совсем приличным путем, благодаря своим карьерным постам. А вторая причина: ряд комсомольцев участвовал в приватизации, которая, скажем так, является нечистой историей. Эти два аспекта могут создавать такое ощущение.
— В 1987 году Вы создали свое первое коммерческое детище — центр досуга «Рекорд». Комсомольский статус разве не помог?
— Когда я открывал «Рекорд», я первым применил систему оплаты труда по принципу бригадного подряда, предназначенную только для шахтеров. А чем концертная бригада отличается от шахтерской? Тогда ведь и артисты приносили очень большой доход государству. У той же Пугачевой концертная ставка за отделение в «Олимпийском» была 25 рублей. А билет стоил б рублей. Посчитайте, сколько прибыли шло государству. При этом имело значение звание артиста. Пугачева была заслуженной артисткой РСФСР. А тому, кто даже был очень популярен, но не имел звания, была положена ставка лишь 7 рублей 50 копеек. Максимальная ставка у народных артистов за полный концерт была 36 рублей. Все наши «Наутилусы» получали по 7—9 рублей, тот же Гарик Сукачев с «Бригадой С».
— То есть все-таки комсомольский статус помогал.
— В то время нельзя было создавать частных фирм. Должны были быть учредители. Для нашего рода деятельности либо Министерство культуры, либо комсомол. И я помню, когда мы уже год отработали по этим «подрядным» документам, заплатил Пугачевой за пол-отделения в «Олимпийском» 36 рублей. Исходя из этих новых форм оплаты труда. Так по этому поводу началось следствие! Ставка за отделение у Аллы Борисовны тогда была 25 рублей.
— Снизу, неофициально давали?
— Нет. Это всех удивляло, я все официально проводил.
— Пугачева за 36 рублей приезжала петь?
— Да. Тогда официальные деньги очень ценились. С них платили налоги. Она могла, конечно, поехать на левый концерт, но... «Олимпийский»! Это очень ценилось, она бы в «Олимпийский» бесплатно приехала выступать. И вот когда прошел год, я стал забирать работу у «Госконцерта», у «Росконцерта», у всех филармоний. На меня написали, естественно. И КРУ Минфина провело проверку и возбудило уголовное дело. Меня вызвали на совместное заседание исполкома и райкома партии, где КРУ Минфина докладывало результаты проверки. Что я лично заработал за июнь 1988 года 136 тысяч рублей и за них расписался.
— Куда же Вы потратили такие деньги?
— Купил аппаратуру. Понимаете, не было тогда другой возможности ее купить. Либо за наличные, либо за безналичные. За безналичные ничего не продавали.
— На себя так уж совсем ничего не тратили?
— Можете верить, можете не верить — мы все тратили на техническое обеспечение. За год мы себя оснастили и могли быть конкурентами крупных государственных компаний.
— А стартовый капитал у Вас откуда взялся?
— Три рубля был мой стартовый капитал! Ничем нам не помогали... Кончилось это все тем, что меня вызвал к себе третий секретарь райкома и сказал: «Знаешь, Серега, если ты будешь продолжать в том же духе, они достанут и тебя, и нас. Так что отдай все Бауманскому отделу культуры и уходи». Отдали.
Москва, май 2009 г.
Немцов Борис Ефимович — лидер оппозиционного движения «Солидарность», бывший первый заместитель премьер-министра РФ. Родился 9 октября 1959 г. в Сочи. Кандидат физико-математических наук, защитил диссертацию по теме «Когерентные эффекты взаимодействия движущихся источников с излучением».
— Не все уже помнят, что именно благодаря Вам появился термин «олигархи». Да и борцом с олигархами Вы были одним из первых. Например, «Газпром» остался цельной государственной структурой благодаря Вам?
— Было две истории, связанные с попыткой захватить «Газпром». Первая. В конце 1990-х годов Рэм Вяхирев хотел купить 38% акций «Газпрома» всего за 9 миллионов долларов! Сегодня за эту сумму можно купить дачу в Барвихе. Я, будучи вице-премьером правительства и министром топлива и энергетики, костьми лег, но не дал Вяхиреву осуществить его замысел. Поэтому и являюсь его врагом до сих пор.
Вторая история еще более фантастическая. В июне 1997 года Березовский, желая возглавить «Газпром», получил на это две визы: премьер-министра Черномырдина и председателя правления «Газпрома» Вяхирева. Был уже подготовлен проект решения совета директоров, о том, чтобы назначить Березовского председателем этого совета. Но без моей подписи они ничего сделать не могли, поскольку я, как вице-премьер, курирующий ТЭК, и руководитель госпредставителей в «Газпроме», и давал этим представителям команду голосовать. Ко мне пришел Березовский: «Осталась только твоя подпись, поскольку вопрос уже решен — подписывай!» Я отвечаю: «Пошел ты... Делайте со мной что хотите, но «Газпром» ты не получишь!» Березовский тут же дал команду Доренко поливать меня грязью. Кстати, теле-киллерство началось именно с этой ситуации. Вскоре я с Березовским в присутствии Черномырдина встретился в российском посольстве в Китае. Разговор проходил в какой-то жутко душной комнате, оборудованной глушилками, где у меня тут же заболела голова, а Виктор Степанович весь покрылся потом. И там Березовский говорит: «Вы знаете, Виктор
Степанович, что ваш заместитель Немцов вас в гробу видел! Он вас за человека не считает! Есть бумага с вашей визой, а он свою подпись ставить отказывается». Я отвечаю: «Виктор Степанович, мой отец строил «Газпром», Березовский никакого отношения к нему не имеет. Разломать основу экономики страны я не позволю. Снимайте меня с работы, а потом действуйте как хотите». «Как я тебя могу снять, если ты — преемник?» — говорит мне Черномырдин при Березовском. А тогда, если помните, Ельцин сказал, что Немцов будет его преемником на посту президента России. Вот если бы мы тогда «Газпром» отдали, я не знаю, как бы российское государство дальше развивалось.
— У Вас действительно был шанс из преемника стать полноценным президентом? Почему не стали? Не поладили именно с олигархами?
— В политике нет сослагательных наклонений. Но всерьез стать президентом вместо Ельцина я никогда не рассчитывал. Когда в 1997 году Таня Дьяченко приехала в Нижний Новгород и стала уговаривать меня ехать в Москву на должность первого вице-премьера правительства — я уже понимал, что это путь камикадзе. Я и ей об этом сказал. Я долго не соглашался, говорил: «Я — молодой человек, меня народ избрал, у меня куча планов в Нижнем Новгороде, и в вашей клоаке я с олигархами разбираться не хочу...» Много часов объяснял Дьяченко, почему я не хочу в Москву, и аргументы у меня были вполне веские. Татьяна сказала только одно: «Папа к тебе всегда хорошо относился, помогал. Сейчас он очень болеет, и необходимо помочь ему». Все это было правдой, и чисто по-человечески отказать я не смог.
Но когда я приехад в Москву, я был в шоке! Кадровые назначения надо было согласовывать с каким-то Березовским. Я все время спрашивал: «А кто такой Березовский? Почему я с ним должен что-то согласовывать?» В результате вместе с Чубайсом мы пошли к Ельцину и попросили уволить Березовского с поста заместителя секретаря Совета безопасности России. (Этот пост позволял Березовскому формально участвовать во многих государственных мероприятиях.) Я сказал Ельцину: «Борис Николаевич, ваш выбор невелик — либо Березовский, либо я». Ельцин ответил: «Какой еще выбор?! Вы — первый вице-премьер, а он — кто?» И подписал указ. Вернее, не совсем так. Там случился весьма удивительный момент. Мы с Чубайсом принесли с собой заранее заготовленный проект указа о снятия Березовского с должности — гербовая бумага, всякие номера, печать и так далее. Ельцин вдруг ручкой на первом экземпляре зачеркивает слово «Указ». И говорит при этом: «С Березовского хватит распоряжения об увольнении». И сверху от руки дописывает слово «распоряжение». Но, в принципе, Ельцину в то время уже было трудно: приходилось считаться то с Таней, то с Валей Юмашевым.