Страница 44 из 112
— И ребенка не сделает?
— Я вам сказал: врожденный... Книжки надо читать, простите уж ради бога! Не надо быть в плену диких предрассудков!
— Христианство считает этот предрассудок содомией, Леонид Яковлевич.
— То, что христианство в классических текстах осуждает гомосексуализм, это проблема христианской религии. Хочу заметить, что во многих церквях христианских сегодня гомосексуализм признан! Во многих христианских церквях заключают браки между гомосексуалистами! Церковь своим авторитетом совершает священное таинство брака с двумя гомосексуалистами. Это принято во многих церквях мира. И это вопрос теологов, которые могут с этим разбираться: правильно это или неправильно. С точки зрения гражданских прав наша Конституция запрещает дискриминацию людей по полу, расе, вере, сексуальной ориентации и так далее. Следовательно, если в Конституции записано, что граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно и без оружия, то это право распространяется на женщин, людей любой религии и любой сексуальной ориентации.
Санкт-Петербург, июнь 2009 г.
Глава третья. ВЗЛЕТ ЖИРИНОВСКОГО. ЕЛЬЦИН И «ГОЛУБЫЕ»
Жириновский — яркое явление, которое тоже стало возможно только в результате распада СССР, хотя формально партийная деятельность Владимира Вольфовича началась в Советском Союзе (ЛДПР была зарегистрирована в 1989 году и стала первой партией после КПСС) и была в общем-то исполнена державно-государственнической риторики. Поговаривают, что Жириновский — проект КГБ. Все, конечно, может быть, но КГБ давно нет, а ЛДПР цветет и пахнет. К тому же, глядя порой, как Владимир Вольфович иногда поносит советскую власть (но, конечно, строго по теистической необходимости) или требует выноса Ленина из Мавзолея, думаю, все с ним несколько сложнее, чем полагают сторонники чекистской версии.
Всегда удивлялся тем, кто не понимает феномена, в том числе и феномена политического долгожительства Владимира Жириновского. То есть сначала всерьез ультраэпатажные манеры и идеи лидера ЛДПР нормальные люди не воспринимали закономерно. Диковинка, да и только. Сначала — это, конечно, 1990 — 1993 годы. Вплоть до расстрела Белого дома. Да, все это время Владимир Вольфович был на слуху, СМИ обильно упражнялись на нем в грубоватом остроумии, доступность и непосредственность кандидата в президенты России на выборах 1991 года удивляли и подкупали, Жириновский давно затмил Ельцина, но на солидного политика не тянул. Все изменилось в октябре 1993 года. Ну, во-первых, с политической арены исчезли Хасбулатов, Руцкой, а также КПРФ, ее, как помнит читатель, допустили до выборов в Думу в последний момент, чем блестяще воспользовался Жириновский.
Я, однако, далек от столь упрощенной трактовки успеха ЛДПР. Жириновский впоследствии неоднократно доказывал свою политическую и электоральную состоятельность в условиях жесточайшей конкуренции и цензуры на его партию. Так что осенью 1993 года он лишь на сто процентов воспользовался шансом, который ему выкинула политическая судьба, и заявил о себе максимально громко. Кроме того, после 1993 года значительная часть коммунистического электората разочаровалась в Зюганове как лидере. Коммунисты стали ассоциироваться с бесконечными неудачами на политическом фронте, а сам Геннадий Андреевич своей партийной харизмой скорее распугивал сторонников, чем притягивал. Речь, конечно, не идет о пенсионерах и ветеранах, которые в лидерах привыкли иметь того, кто формально руководит партией. Поэтому и Геннадия Андреевича они по инерции держали в наследниках Сталина, хотя, уверен, Иосиф Виссарионович от таких аналогий раз сто уже перевернулся в своем оцинкованном гробу рядом с Кремлевской стеной. Короче говоря, образная, насыщенная метафорами, цитатами, резкими выпадами в адрес властей, почти что бранчливая речь Владимира Вольфовича выгодно отличалась от монотонных, а-ля заседание парткома, выступлений Зюганова[23].
Вообще, Владимир Вольфович фигура куда более сложная, нежели многие думают или хотят его представить. В конце концов, в Советском Союзе за просто так два высших образования получали единицы. И то, если только были семи пядей во лбу. А в ситуации с Жириновским — это МГУ, то есть лучший вуз страны. Так что тем, кто воспринимает нарочито простоватые посылы лидера ЛДПР буквально, стоит задуматься: а так ли все просто, как кажется. Я лично убежден, что далеко не просто. Прежде всего потому, что якобы экспромты Владимира Вольфовича в большинстве случаев несут крупицы драгоценной информации. Сотни раз заинтересованные слушатели убеждались, что «только что пришедшие» на ум Жириновскому вещи через некоторое время реально происходят в большой политике. Жириновский, например, первый предсказал уход Лужкова. Жириновский предвосхитил политическое фиаско Сергея Миронова. Да, порой его политические эскапады так и остаются блефом, но в политике ведь важен и пробный шар. Убежден, нередко на Жириновском проверяют реакцию общества. Кто проверяет? Как? Догадываюсь. Но ведь эта книга не о Владимире Вольфовиче. В ней интересен его феномен как первого серьезного политического клоуна, которые испокон веков присутствовали в политике большинства стран и даже добивались успеха. И с этой ролью Жириновский справляется блестяще.
В заголовке главы, кроме фамилии Жириновского, вынесена фамилия Ельцина. Как ни крути, но именно Борис Николаевич все 1990-е годы оставался формальным и неформальным лидером государства. Нравится кому-то или нет, но от этого исторического факта нам никуда не деться и придется его разобрать подробнее.
На мой взгляд — хоть в моей предыдущей книге Сергей Кара-Мурза и утверждает обратное, — Ельцин, приди он к власти вместо Горбачева, СССР не разрушил бы. Был бы по-деревенски жестким генсеком. Строил бы вверенный ему СССР привычными методами партийного самодура, вырвавшегося из прорабов-строителей. К сожалению, в эту книгу не успевает войти моя беседа со свердловским партийным «крестным отцом» Бориса Николаевича — Яковым Рябовым. Но поверьте на слово, Яков Петрович в деталях живописал деспотичный характер раннего Ельцина: хамство, жестокость, мстительность, угодничество перед начальством и нахрапистость-нахрапистость-нахрапистость. Вот именно партийно-строительным нахрапом, как мне кажется, Ельцин и вылез в президенты великой страны.
Кто-то увидит в моих словах противоречие: ну как же «партийно-строительным», коли Борис Николаевич с конца 1980-х, был плоть от плоти демократ, хотя и не белый и пушистый, как, например, Сахаров? Правильно. Был демократ. Вернее, член Межрегиональной депутатской группы съезда народных депутатов СССР вместе с Поповым, Афанасьевым, Собчаком. Там и ухватил сметливым крестьянским умом, что говорят депутаты-профессора умные, а главное, современные и актуальные вещи. И, что еще главнее, говорят умнее и актуальнее Горбачева — главного политического конкурента Ельцина в тот момент. И он им это, как ни странно, говорить позволяет.
И еще задумался Борис Николаевич: а вот если профессорские слова соединить с моей партийно-производственной закалкой? Это ж какая силища будет! Профессора — что? У них кость тонкая, а поджилки, чуть что, затрясутся. Да и народ их не шибко любит.
Надуманная картинка? А вот и нет. Гавриил Попов рассказывал мне, как на них с Собчаком и Афанасьевым до конца жизни обиделся академик Сахаров. Не смог простить, что на выборах в столичном избирательном округе выставили они не его, горьковского сидельца и мужа Елены Боннэр, а вчерашнего кандидата в члены Политбюро Ельцина. Партийного простофилю и хама, но за которого в ту пору столичный люд был горой, не то что за субтильного изобретателя водородной бомбы. Дальше события развивались так. Договариваться с Ельциным отправили самого Андрея Дмитриевича. Вернулся он, по словам Попова, ошарашенным: «Гавриил Харитонович, у него же никакой программы нет! — даже использовал при этом философский термин «табула раза» — «чистая доска». — Он примет любую программу, лишь бы получить власть». Так и получилось».
23
В 1998 году в «Независимой газете» было опубликовано мое интервью с автором первого российского учебника по риторике, научным руководителем моей магистерской диссертации А.К.Михальской, фрагмент которого, на мой взгляд, прекрасно объясняет ораторские неудачи Зюганова и успехи Жириновского. Привожу его здесь:
— Зюганов — типичный образец традиционной советской риторики. Те же заходы, структура фраз, ключевые слова, набор штампов. По сути, это несколько улучшенный вариант риторики Горбачева, который был на редкость многословен. Та же манера говорить в пространство. А ведь можно войти в историю одной только фразой, как это сделал, например, Кеннеди. Он сказал: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спроси сам себя: «Что ты сделал для своей страны?» Яркая фраза!
— Однако на последних выборах Зюганов набрал немало голосов.
— Зюганов набрал их и набирает не потому, что он хорошо говорит, а потому, что за ним стоят партия, традиции».
— А он только как лидер озвучивал?
— Лидер не может и не должен озвучивать. Он должен говорить. А Зюганов в речевом отношении слаб. У него невыразительные, неинтересные ораторские манеры, ужасные позы. По моему мнению, его риторическое «мастерство» не только не помогло собрать голоса, а скорее их убавило. С точки зрения специалиста, Зюганов — фигура проигрышная.
— А Жириновский?
— Он очень хорошо изучил ту речевую модель, которая использовалась в Третьем рейхе, а философски была обоснована Ницше. Она состоит в том, что оратор должен научиться выражать себя в гротескной, карикатурной форме и при этом играть на примитивных потребностях масс То, что делает на эстраде Жванецкий. Жириновский, например, постоянно говорит о сексе. Или о семье. Вспомните его слова: «Я каждой женщине дам по ребенку». И сравните: «В Третьем рейхе каждая девушка найдет себе жениха». Итак: ужасное, смешное, пикантное. Плюс то, что Конрад Лоренц называл «инстинктом воодушевления», присущим даже животным. Жириновский прекрасно на нем играет. Кроме того, Жириновский использует многие нехитрые, но действительно риторические приемы. Скажем, разделение аудитории по социальным категориям. Помните: «Сегодня буду говорить с казаками, завтра — с пенсионерами, послезавтра — со студентами» — и к каждой категории особый подход. В принципе точно так же делало «МММ».
— То есть у Жириновского все рассчитано намеренно?
— Конечно! У этого в высшей степени артистичного человека особая политическая роль. Он заведомо несерьезен, он сознательно играет шута. Это доступно только артисту. Если короля играет окружение, то шута нужно исполнять самому. Я его совершенно не воспринимаю как самостоятельную политическую фигуру. Однако только он, в отличие от остальных политиков, умеет доставлять людям радость, хоть и примитивную, что очень важно. Посмотрите на основных государственных деятелей — это уныние, страх, обреченность.