Страница 31 из 112
Да, знамена в руках этой толпы были в большинстве случаев красными, чаще всего мелькали серп и молот, портреты Сталина, звучали советские песни. Но, во-первых, там околачивалась еще масса любителей уличного политического экстрима в казачьих шароварах и поповских рясах, которым, понятно, любить советскую власть не пристало по определению. А во-вторых, я убежден и буду уверен в этом всегда, что атрибутика советской державы использовалась этими людьми по инерции. Раз при красном знамени не голодали, хоть и стояли в очередях, с ним наперевес и надо идти свергать растреклятого Ельцина. Будет над Кремлем не триколор, а полотнище с серпом и молотом — будет и заветная колбаса.
Наивность, конечно. С другой стороны, могу предположить, что если бы такая армада народа выплеснулась на улицы Москвы 17 декабря 1991 года, когда Ельцин отсыпался в Виску лях, то кто его знает, как все могло дальше сложиться.
В этой главе представлена беседа с покойным Владиславом Ачаловым, который командовал защитой Белого дома. Судьба Владислава Алексеевича сложилась трагично, но за него, в отличие от некоторых других героев книги, лично мне не стыдно. Ибо вся жизнь Владислава Ачалова была направлена на сохранение СССР. В конце 1980-х — начале 1990-х он в качестве командующего ВДВ СССР мотался по всем горячим точкам страны, гасил межнациональные конфликты, которые уже разъедали тело державы. Карабах, Баку — в этих местах и по сей день живут люди, обязанные Ачалову и его бойцам жизнью. В 1991 году, после провала ГКЧП, 46-летнего замминистра обороны СССР Ачалова, который все три августовских дня умолял Язова действовать или передать командование ему, выкинули на пенсию. Некоторое время Ачалов занимался тем, что от имени Верховного Совета России сглаживал нарождающиеся на постсоветском пространстве противоречия. Грубо говоря, пытался остановить фактическое разрушение Советского Союза. Конечно, все это давалось нелегко. Не потому ли генерал Ачалов так рано ушел из жизни, что всем сердцем радел за родину — за Советский Союз.
Когда говорят, что Советский Союз никто не защищал, что он никому не был нужен в свои последние годы существования, поскольку всех только раздражал, я не верю. Был же Виктор Иванович Илюхин, возбудивший уголовное дело в отношении Горбачева. Тоже ныне покойный. Был генерал Ачалов со своим ВДВ. Были люди, которыми руководило чувство долга по отношению к государству, а не сиюминутная политическая целесообразность. А то, что у них не получилось, не их вина.
Хасбулатов Руслан Имранович - завкафедрой мировой экономики Российской академии им. Г.В.Плеханова, член-корреспондент РАН. Родился 22 ноября 1942 г. в Грозном Чечено-Ингушской АССР. С 1991 по 1993 г. — председатель Верховного Совета России. С октября 1993 г. по февраль 1994 г. был помещен в следственный изолятор «Лефортово». Освобожден по амнистии.
— Знаменитое гайдаровское «Раздавите гадину!» непросто забыть даже сторонним наблюдателям расстрела Белого дома в 1993 году. Откуда у демократа Егора Тимуровича, который, кроме прочего, был Вам лично, Руслан Имранович, обязан за свое формальное утверждение в фактической роли главы правительства, было столько антипатии к избранному народом парламенту?
— Да, это я буквально протащил Гайдара на заседании Верховного Совета, когда его по просьбе Ельцина утверждали руководить правительством. Все же депутаты были категорически против. И это было правильно. Что о нем знали? Что он работал в газете «Правда»? Фигуры в нем не видели, да и смешной он был. А в то время был большой выбор серьезных претендентов на должность первого заместителя Ельцина в правительстве. Даже среди наших депутатов было несколько таких талантливых, толковых организаторов. Тот же Юрий Михайлович Воронин, который потом стал у меня после Филатова первым заместителем. Из него бы вышел прекрасный премьер — динамичный, сильный, грамотный; к тому же Воронин был доктором экономических наук, производственник, работал министром. И мы бы ему помогали. Откровенно говоря, я сейчас завидую председателю Думы — если он только использует свои возможности: с Путиным ведь можно хорошо работать, с Медведевым можно хорошо работать.
Конечно, я помню эту фразу Гайдара. Политические взгляды этих неолибералов-монетаристов всегда смыкались со взглядами крайне реакционных деятелей, которые наступали на права трудящихся. Наиболее яркий представитель этого направления — Аугусто Пиночет, еще один «либерал», которого очень любила Маргарет Тэтчер. Пиночет ведь тоже пришел к власти при помощи американцев, а точнее ЦРУ. Поэтому не случайно ельцинисты, в частности Бурбулис, выезжали в Чили изучать опыт Аугусто Пиночета; он был в моде в среде кремлевских соратников Ельцина. Они так и говорили: «Мы должны действовать, как Пиночет!» То есть они хотели сосредоточить всю власть в руках Ельцина, чтобы он быстро провел счастливые реформы, а потом даровал демократическую Конституцию. Была такая схема, и Ельцин быстро понял все ее выгоды — речь ведь шла об укреплении его власти. Так они и действовали. Какой Гайдар демократ? Он один из столпов Ельцина — наследника Пиночета, кровавого диктатора! Тогда-то они не скрывали своих идей и взглядов, это сегодня их пытаются преподнести как представителей демократического крыла. Какая демократия? Она там и близко не проходила!
— У Вас был шанс победить в той ситуации?
— Да, конечно, был шанс победить, если бы провокаторы не повели в 1993 году эти 200—300 тысяч человек в Останкино! Нам оставалось продержаться по периметру Парламентского дворца (Белого дома) день-два, не допуская провокаций, и все. У Ельцина ведь были уже наготове два самолета едва ли не с работающими двигателями. Они запросили визу у финнов: «Как вы отнесетесь к тому, если Ельцин приедет к вам с неофициальным визитом?» Получили добро. У Ельцина уже не бцло власти, он был обуян страхом! И указ 1400 был предметом ельцинского страха: Ельцину везде мерещились заговоры. А все это потому, что они не знали, что им делать; они запутались в экономике, запутались с конституционным совещанием, все это пришло в тупик. Они сами себя загнали в сети, а тут приближается съезд народных депутатов, и ельцинское окружение стало нашептывать ему: «На съезде вас снимут, предадут суду...» Вот у него и возник страх. А в большой политике страх имеет большое значение. Вот ельцинисты и пошли на величайшее преступление века!
— Вокруг Вас гуляет множество слухов и легенд, Руслан Имранович, развейте или подтвердите их коротким блиц-опросом. Правда ли, что Вы подтолкнули Ельцина к его историческому выступлению на танке в августе 1991 года?
— Не то чтобы подтолкнул... Мы стояли в коридоре Белого дома, когда, урча, подошел танк. Народ стал вокруг него бегать, кричать. И я, не особенно вдумываясь, как бы шутливо, говорю Ельцину: «Борис Николаевич, конечно, это не броневик, — имея в виду аналогию с Лениным, — но тоже удобная площадка. Давайте, выступайте!» Он: «Вы что, Руслан Имранович, хотите, чтоб меня убили?» Стоявший с нами премьер Иван Силаев вмешивается: «А что! Хорошую идею подбросил Руслан Имранович! Идите, Борис Николаевич, никто вас не убьет». К нам подошли другие наши сторонники и коллеги, и мы стали уже всерьез обсуждать эту мою идею, которую я изначально сказал в шутку, не особенно над ней задумываясь. Обращаюсь опять к Ельцину: «От нас троих народ ждет решительных действий, Борис Николаевич! Если не пойдете вы, то пойду я». «Нет, — говорит Ельцин, — пойду я». И решительно направился к танку.
— Правда ли, что на раннего Ельцина-правителя могли накричать подчиненные?
— При мне такого не было, но я слышал, что кто-то тогда действительно мог на него накричать — Ельцин же не имел тогда реальной власти. К тому же он привык, что на него могут накричать. Я живу в одном доме с Яковом Рябовым, бывшим первым секретарем Свердловского обкома КПСС, начальником Ельцина, который, уходя с этой должности, предложил на нее Ельцина и фактически вывел его в большую политику. Он мне рассказывал: «Я мог Ельцина и матом покрыть, и сказать ему все что угодно! Он — ничего, наклонит голову по-бычьи и молча сидит, слушает. Это вы бы, Руслан Имранович, не терпели, а Ельцин терпел все».