Людвиг II

Но и среди мужчин Людвиг не нашел человека, полностью отвечавшего его высоким требованиям к дружбе. Увидев в своем новом знакомом образ Зигфрида или Дидье[128], Людвиг всем сердцем привязывался к нему. Постепенно розовые очки спадали, идеальный образ, созданный воображением короля, уступал место реальной личности, приходило болезненное разочарование. Одно разочарование следовало за другим. Наконец, во имя сохранения внутренней свободы и покоя Людвиг вообще утвердился в убеждении, что идеальным жизненным спутником для него может быть только… он сам.

И здесь уместно уже говорить не о гомосексуализме, а о своеобразном нарциссизме Людвига II. Он был абсолютно самодостаточной личностью. Известная поговорка «мне хорошо наедине с моей библиотекой» в широком смысле как нельзя более подходит к характеристике личности баварского короля. Т. Новиков и А. Медведев в своем труде «Белый лебедь король Людвиг II» пишут: «Поставленный перед необходимостью выбора между любовью и троном, и все-таки избравший любовь, Людвиг I как художник разглядел во внуке удивительное сочетание Адониса и Нарцисса. Было бы странным, если бы недруги короля, иллюминаты[129], не стали по свойственной им методике комментировать и интерпретировать особенность Людвига, отмеченную его дедом. Они принялись распускать слухи о гомосексуальных наклонностях Людвига. Враги монархии не сомневались, что слухи, подобно смертоносным парам едкой кислоты, заменят ореол фантастичности и ауру таинственности, окружающую юного прекрасного короля, на миазмы приписываемых ему пороков. Франц Герре в книге «Людвиг II Баварский. Его жизнь, его страна, его время», выпущенной издательством «Weltbild» в 1995 году к 150-летию со дня рождения Людвига II,[130] замечает, что если и уместно говорить о гомофилии и гомоэротизме баварского короля, то исключительно как о направленных им на себя самого. Он утверждает, что Людвиг по своему облику представлял редкий для барочно-католической традиции тип пуританина. Вряд ли можно было найти какого-нибудь другого современника Людвига, с подобной ему тонкой душевной организацией, моральные устои которого были бы сравнимы с королевскими и также затруднили бы ему перешагнуть порог, отделяющий Эрос от Сексуса».

В заключение хочется отметить лишь одно: на сегодняшний день, при фактической недоступности для исследователей архива Дома Виттельсбахов, неопровержимых доказательств в пользу той или иной точки зрения по поднятому вопросу попросту не существует. В конце концов, как говорится, «свечку никто не держал». Но приведенные нами свидетельства, согласитесь, более убедительны, чем сплетни и «газетные утки», инспирированные явными недругами Людвига II. Для плодотворного продолжения дискуссии пусть сторонники теории о гомосексуализме короля приведут столь же авторитетные источники своей правоты! И оговоримся сразу: то, что пресловутый, упоминаемый нами еще в предисловии «Дневник Людвига II» является грубой фальсификацией, доказано настолько бесспорно, что доверять ему в наше время может лишь тот, кто совершенно далек от исторической науки. Кроме того, необходимо помнить, что во времена Людвига II гомосексуализм считался одним из признаков психического заболевания. Поэтому для создания «полной картины» падения короля его враги просто обязаны были разыграть и эту карту. Вскоре мы подробно разберем, как они действовали, не стесняясь никакими средствами. Пока же остается с грустью констатировать, что недобросовестные «прокуроры» почти всегда оказываются гораздо сильнее любых, даже самых достоверных доводов «адвокатов».

Как бы там ни было, но начиная со времени несостоявшейся женитьбы Людвиг II всей душой отдается страсти, заменившей в его сердце страсть к женщине. Не найдя воплощения своих идеалов в живых людях, он сам стал воплощать их в каменных творениях, в своеобразных «Галатеях». Из настоящего король уходит в прошлое. Ныне он «женат» на своих, пока еще не построенных замках. И на этом поприще наш девственник стал поистине «многоженцем».

Картина 3

Второй Рейх против «параллельной Баварии»

Итак, с конца 1860-х годов — точкой отсчета определим 1867 год — Людвиг II начал строить свои замки, воплощая неосуществимую в реальности мечту. Он жаждал убежища от несправедливостей жизни, но не знал, каким должно стать идеальное убежище. Он искал, выбирая то один вариант, то другой. Может быть, еще и этим объясняется последующее многообразие и количество практически одновременно начатых проектов?

Фактически именно это «неуемное строительство» стоило королю трона. В том, что Людвиг II во второй половине XIX века вдруг занялся строительством замков, видели чуть ли не главное доказательство его безумия. Однако справедливости ради, стоит обратить внимание на одну особенность «циничного и прагматичного XIX века»: если в XVI–XVII веках по всей Европе существовала мода на кунсткамеры, то во времена Людвига II как раз началось повсеместное и повальное увлечение, с одной стороны, Востоком, а с другой — строительством псевдоготических «средневековых» замков. Людвиг отдал дань и тому и другому (пожалуй, лишь в этом его можно назвать «героем своего времени»).

Беда Людвига состояла в том, что он относился ко всему слишком серьезно. Его увлечение Востоком вылилось в глубокое изучение предмета; Людвиг перечитал огромное количество философской, исторической и культурологической литературы (библиотека короля поистине впечатляет, и есть документальные свидетельства того, что эти книги действительно были им прочитаны; некоторые даже по нескольку раз). Современники же Людвига увлекались в большинстве своем, так сказать, «европейским псевдо-Востоком». Они не утруждали себя изучением тонкостей восточных философий и ограничивались лишь внешними атрибутами: курением кальяна, ношением шелковых халатов, устройством «восточных комнат», аналогично тому, как в наше время в типовых панельных многоэтажках устраивают японские «сады камней».

Что же касается замков, то их строили уже не только короли и представители высшей аристократии, но и зажиточные купцы, банкиры и т. д. Другими словами, все, кто имел для столь дорогого увлечения достаточно средств. Хотя даже это было не обязательно. Ради собственного замка люди влезали в долги, разорялись и все равно строили! Чтобы не быть голословными, приведем только два характерных примера (об «архитектурных чудачествах» Людвига I мы уже говорили).

На юге земли Северный Рейн — Вестфалия на склонах горы Дахенфельс (Drachenfels; букв. Гора Дракона) в живописном парке стоит замок Драхенбург (Drachenburg; букв. Замок Дракона). Он был построен по заказу Стефана фон Зартера (Sarter; 1833–1902) — разбогатевшего биржевого маклера из Бонна, получившего дворянский титул. Возводился замок в 1882–1884 годах, являясь «ровесником» людвиговских замков и, можно сказать, «братом» того же Нойшванштайна, с которым его роднит и архитектура (неоготика), и внутренняя атмосфера. Так, например, в Драхенбурге есть так называемая «Комната Нибелунгов», стены которой украшают фрески с изображением сцен из древних германских легенд. При этом ни о каком психическом заболевании удачливого финансиста фон Зартера никто не говорит!

Другой пример отсылает нас к резиденции Вельфов, одного из древнейших аристократических родов Германии, — замку Мариенбург (Marienburg; букв. Замок Марии), находящемуся в 20 км от Ганновера. Этот «родственник Нойшванштайна» был построен чуть раньше, в 1857–1867 годах, ганноверским королем Георгом V (1819–1878) в качестве подарка жене Марии Саксен-Альтенбургской (1818–1907). Мариенбург, кроме своей опять же неоготической архитектуры, примечателен еще и тем, что его хозяин имеет непосредственное отношение к так называемому фонду Вельфов, который сыграет в нашей истории далеко не последнюю роль. Дело в том, что в ходе Австро-прусской войны 1866 года королевство Ганновер было аннексировано Пруссией. Георг V был низложен, его имущество конфисковано, а он сам бежал сначала в Австрию, затем в Париж. Договором от 29 сентября 1867 года бывшему ганноверскому королю был выделен капитал в размере 48 млн марок. Однако во Франции Георг V, так и не смирившийся с потерей королевства, решил взять реванш и развернул бурную антипрусскую деятельность, включающую издание агитационной газеты «Situation» и даже набор в так называемый легион Вельфов — верную королю армию. Естественно, правительству Пруссии такие действия бывшего монарха никак не могли понравиться и, наконец, 2 марта 1868 года капитал Георга V был секвестрован. Эти средства и составили фонд Вельфов, доходом с которого стал чуть ли не единолично распоряжаться Отто фон Бисмарк. Заметим, что со стороны Бисмарка растрачивание фонда Вельфов (в частности, деньги фонда шли на подкуп «нужных» людей и прессы, другими словами, использовались в качестве финансового давления) было абсолютно незаконным, так как фонд продолжал оставаться в собственности Ганноверского Дома. Правда, справедливости ради заметим, что семья Георга V не была оставлена без средств к существованию: уже после смерти короля, с 1879 года, его вдова королева Мария получала из того же фонда Вельфов ежегодную пенсию в размере 240 000 марок. Тайные же махинации Бисмарка вскрылись в 1892 году; разразился скандал… К этому вопросу мы еще вернемся.

128

Герой драмы Виктора Гюго «Марион Делорм». В центре драмы образ куртизанки Марион Делорм, любовь которой к незаконнорожденному Дидье ее нравственно возвышает и перерождает. Эту драму Людвиг II любил настолько, что во времена дружбы с Кайнцем взял себе псевдоним маркиз Саверни, а Кайнц «стал» Дидье.

129

При всем глубоком уважении к авторам их версия о том, что Людвиг II был свергнут с престола якобы вследствие тайного заговора «мировой закулисы» — «оккультно-философского» ордена иллюминатов (нем. Illuminatenorden, от лат. Illuminati — «просвещенные»), является, мягко говоря, сомнительной.

130

Уже упоминаемая нами книга Франца Герре (Негге) впервые была выпущена в Штутгарте в 1986 г.