Восход Черной луны

— Обманом, что ли? — не удержался Арсеньев и тут же пожалел об этом.

Девушка гордо выпрямилась.

— Почему обманом? Разве рассказать человеку о том, что ждет его в будущем, это обман? Пусть знает, если хочет. Если не боится.

— Ты действительно веришь, что знаешь больше других?

— Каких таких «других»? — уже рассеянно спросила Ляна.

— Ну, больше меня, больше моей матери, других людей…

— Да, да, я уверена, — словно не понимая, в чем именно она «уверена», машинально ответила девушка и тут же вскрикнула:

— Чемодан!!! Где?!! Где наш чемодан?!! Господи! Чемодан!!! Наш чемодан! Неужели я больше никогда не увижу его?! Неужели он потерялся?! Там же все!!! Все!!!

Ляна была в отчаянии. Андрей метнулся из комнаты и через минуту вошел с большим чемоданом в руках.

— Этот?

Девушка подбежала к Арсеньеву.

— Этот, — ответила она, облегченно вздохнув. — Андрюша, ты даже не представляешь, что он для меня значит.

Она ласково погладила истертую шершавую кожаную поверхность.

— Не потерялся, слава богу.

— Пьетро оставил его здесь. Тяжеленный, словно кирпичами набит. Я поставил в чулан. Не таскать же ему такую тяжесть по всему городу, — начал пояснять Андрей и осекся.

При упоминании об отце Ляна вновь разрыдалась.

— Пьетро! Я убила его! Отец! Миленький! Прости меня! — причитала она.

Арсеньев с недоумением смотрел на девушку и удивлялся.

«Убила Пьетро, говорит. Просит прощения. За что? А пропажи чемодана испугалась почти так же, как смерти своего отца. Странная она все же», — с сочувствием подумал он.

Ему было нестерпимо жаль Ляну. Он смотрел на ее вздрагивающие от рыданий плечи и понимал, что она осталась совсем одна, если не считать Мариулы, которая так стара, что почти уже покойница.

Глядя на страдания девушки, Андрей мучительно размышлял, как бы отвлечь ее, и ничего другого придумать не смог, как спросить:

— А почему ты так испугалась, когда подумала, что чемодан потерялся?

Ляна посмотрела на него долгим нежным взглядом и ответила:

— Потому что в этом чемодане твоя жизнь и жизнь моих будущих детей и внуков.

Арсеньев почувствовал, как холод закрадывается к нему под рубашку.

Глава 13

Прошло несколько дней. Цыгана Пьетро похоронили. Ляна больше не плакала, но была молчалива и грустна. В больницу, как Андрей и обещал, они ходили каждый день. Передавали фрукты, узнавали о здоровье Анны Сергеевны и Мариулы и уходили.

Наконец настал день, когда Андрей решил, что пора снимать «карантин».

— Ты уверена, что не расплачешься? — пытал он Ляну по дороге в больницу.

— Уверена, — печально вздыхала та.

И действительно, девушка держалась на удивление мужественно. Она стремительно впорхнула в палату с обычной улыбкой на устах и тут же весело защебетала:

— Здрасте, Анна Сергеевна. Как ваше здоровье? Ой! Бабуля, как я соскучилась. Этот противный карантин. Из-за него мы столько дней не виделись. У нас все чудесно, все в порядке. Как ты себя чувствуешь?..

Мариула пристально смотрела на внучку, не разделяя ее нарочитого веселья.

— Где Пьетро? — строго спросила она. — Почему его нет с тобой?

Ляна на секунду смешалась, но быстро нашлась, равнодушно повела плечами и спокойно промолвила:

— А отец поехал догонять табор. Ты же сама понимаешь, что на такое длительное время он не может бросить свою семью. Передал привет, сказал, чтобы я поцеловала тебя за него…

Вытянув трубочкой губы, Ляна наклонилась ко лбу старухи, но та схватила девушку за щеки и пытливо заглянула в ее глаза.

— Поцеловать меня просил?

— Да…

Девушка чмокнула Мариулу куда пришлось и хотела вырваться из ее хватких рук, но старая цыганка не отпускала ее.

— Бабушка, как ты себя чувствуешь? — растерянно спросила Ляна.

— Помираю я, — проскрипела старуха неожиданно грубым, почти мужским голосом. — Уже б давно померла, да нельзя. Потому крепилась. Тебя дожидалась.

Ляна испуганно посмотрела на бабку.

— Что ты? Что ты такое говоришь? — еле слышно спросила она.

На самом-то деле ей казалось, что она прокричала эти слова, но язык одеревенел и перестал повиноваться. Помутневшие, чужие глаза старухи пытливо сверлили Ляну, и ей было неуютно и даже жутко от странного немигающего взгляда Мариулы.

Она старалась спрятаться от этого полумертвого, но все еще проницательного взгляда, отвернуть лицо в сторону, но Мариула словно загипнотизировала ее, и Ляна не могла отвести своих испуганных глаз от этого и цепкого, и безжизненного взора.

Ей вдруг сделалось страшно, захотелось, чтобы бабушка не молчала, чтобы сказала что-нибудь, но Мариула смотрела и безмолвствовала, и в душу Ляны от этого взгляда прокрадывался ужас. Казалось, заглянула старая Мариула в самые тайники сознания своей внучки уже с того неведомого света.

Наконец, она отпустила трепещущую Ляну и, тяжело откинувшись на подушку, скорбно произнесла:

— Нет больше на свете моего Пьетро. Теперь я точно знаю — нет его.

Анна Сергеевна и Андрей застыли от неожиданности в тех позах, в которых их застало заявление старой цыганки. На их лицах были написаны удивление и страх.

— Что ты, бабушка… — неуверенно начала возражать Ляна.

— Не лги мне! — грозно перебила ее старуха. — Я точно знаю теперь, что это так. Мой Пьетро мертв… И моя жизнь вот-вот оборвется. Ложью своей ты только отяготила мою участь. Нелегко! Ох! Нелегко сдерживать натиск смерти. Из-за тебя я вступала в борьбу с ней. Вот она стоит, алчно смотрит на меня, понимая, что не буду я более ей сопротивляться.

Она нарочно сказала эти слова по-русски, потому что была сердита и на Андрея, и на Анну Сергеевну за то, что скрыли они от нее смерть ее единственного сына Пьетро.

— Андрюша, милый, позови скорей доктора, у нее бред начался, — украдкой шепнула Анна Сергеевна на ухо сыну.

Арсеньев опрометью кинулся из палаты. Мариула обреченно посмотрела ему вслед и печально сказала:

— Напрасно…

Вдруг она успокоилась. Безумство исчезло из ее глаз, и они сразу же засветились обычной ее проницательностью.

— Ляночка, сядь поближе. Я должна успеть сказать тебе самое главное, — понизив голос, уже на своем родном языке попросила Мариула.

Ляна послушно придвинула стул к изголовью старушки и наклонилась к ее лицу. Та благодарно погладила руку внучки.

— Они не должны это слышать, — пояснила старая цыганка, кивнув в сторону Анны Сергеевны.

— Простым людям мои слова покажутся сказками, бредом. Но мы же с тобой знаем, что существуют невидимые силы, управляющие всем в этом мире. Людям трудно согласиться с тем, что они всего лишь безвольные марионетки, которые передвигаются, смеются, плачут и даже желают по воле этих сил. Да, да, и желают тоже, — твердо повторила Мариула, заметив протест в глазах внучки. — Желания людей сродни желанию младенца, который еще секунду назад даже не подозревал о существовании яркой звенящей игрушки, но увидев, теперь уже бьется от нетерпения обладать ею.

— Как же так, бабушка, ты же сама говорила, что мы можем менять нашу судьбу, — увлекшись, громко воскликнула Ляна.

— Тсс! — поднесла к губам палец Мариула. — Об этом нельзя кричать. Силы эти не любят шума. Говорила и сейчас могу повторить: любой человек способен изменить свою судьбу без всяких волшебных книг, но для этого нужна сила необычайная, а чтобы иметь такую силу, необходимо иметь еще большую веру. Нет, не религиозную, глупую, беспрекословную веру я имею ввиду. Я говорю о нашей внутренней вере, которая подспудно живет в каждом человеке и руководит его поступками. Эта вера — прежде всего мысль. Главная сила человека — это его разум. Действие никогда, не будет сильным, если оно подкреплено слабой мыслью. Но человек глуп и нескладен в своих мыслях, а потому от силы этой чаще всего происходит одно зло.