Страница 24 из 48
61. Кремлевский ансамбль. Вид до реставрации собора
Раскопки у южной стены существующего здания вскрыли интереснейшие остатки первоначальной постройки Мономаха. Оказалось, что первый собор был сложен из тонкого кирпича — «плинфы» — на извести с примесью кирпичной крошки в характерной для архитектуры киевского юга технике. По своей величине храм был почти равен существующему зданию, то есть был большим шестистолпным собором с выделенным в западной четверти притвором-нартексом и тремя алтарными апсидами. Сохранился и фрагмент его фресковой росписи, уцелевшей в нижней части стены. Строителями собора, судя по его кладке, были приведенные Мономахом киевские мастера. Здесь же они наладили и производство строительных материалов. Вдоль по течению Каменки в специально устроенных печах обжигали кирпич, а в самой крепости, неподалеку от строительной площадки собора, жгли в круглых больших печах известь. Остатки этих производственных сооружений также были открыты археологами. Есть основания думать, что княжеский дворец располагался к западу от собора; но каким он был — кирпичным или деревянным, — мы не знаем.
Большой собор с его четким и светлым, сверкавшим красочной росписью интерьером производил, конечно, сильное впечатление на обитателей курных и закопченных тесных полуземлянок и хижин. Архитектура непосредственно внушала простому люду мысль о могуществе нового бога, величии и силе власти господ, создавших подобный невиданный по красоте «дом божества».
Обветшавший к XIII веку храм не стали чинить; он был еще очень прочен, и его стены пришлось подсекать в основании и обрушивать. Вероятно также, что строгий кирпичный собор с его обнаженными, расчлененными плоскими лопатками фасадами уже не удовлетворял новым вкусам людей XIII столетия, воспитанным на декоративном богатстве Димитриевского собора во Владимире и на ослепительной красоте белокаменных храмов. Летопись и подчеркивает, что в 1222–1225 годах князь Георгий Всеволодович создал новую церковь «краснейшю первыя», то есть более прекрасный, чем древний, собор. К его строительству был причастен владимирский епископ Симон, крупный писатель и один из авторов Киево-Печерского патерика.
Однако и этот новый собор также не дошел до нас целиком: в 1445 году обрушился его верх. В 1528 году его стены были разобраны до колончатого пояса, а к 1530 году верх собора был выстроен вновь из кирпича, получив обычное пятиглавие. В конце XVII века внутри собора были уничтожены древние хоры и растесаны щелевидные окна. В 1750 году были сделаны огромные луковичные главы, а позакомарное покрытие заменено четырехскатной кровлей. В XVIII–XIX веках с севера и запада храм окружили кирпичные пристройки. В 1870 году фасады собора были покрыты цементным раствором и покрашены в грязновато-красный цвет. В 1954–1955 годах собор был освобожден от позднейших обстроек и в 1964 г. внимательно реставрирован А. Д. Варгановым и И. А. Столетовым. Уцелевший от древнего собора XIII века нижний ярус, вместе с другими данными, позволяет составить представление об этом примечательном памятнике в целом и его особенностях.
После того как нами осмотрен Успенский собор 1158-* 1160 годов во Владимире, уже по внешним формам Суздальского храма мы легко поймем, что перед нами здание того же типа. Это большой городской собор, но очень вытянутый по продольной оси за счет удлинения его алтарной части, так что внутри он стал как бы восьмистолпным. К главным входам примыкают с трех сторон притворы, создающие крестообразность плана здания. Фасады членятся лопатками и опоясаны аркатурно-колончатым фризом. Однако многое здесь глубоко отлично от виденных нами памятников архитектуры XII века.
Здание сложено в основном из неровных плит ноздреватого туфа, создающего далекую от идеальной глади пластическую поверхность стены, первоначально покрытую лишь известковой обмазкой. Из тесаного белого камня выполнены лишь архитектурные детали: профиль цоколя, лопатки фасадов, полуколонки алтарных апсид, колончатый пояс, резные порталы собора. В этом сказался не столько практический расчет исполнения кладки из более дешевого материала — туфа, сколько новые художественные вкусы. Четкие белокаменные резные детали контрастно и эффектно выступали на неровном смятом фоне стены. Здесь зодчие как бы сочетали владимирскую любовь к утонченной и детальной декоративной отделке здания с простой и грубоватой фактурой стенной плоскости, напоминающей кладку новгородских или псковских храмов.
62. Рождественский собор, Фрагмент южного портала
Упростилось и членение фасадов: сложные пилястры с полуколонкой уступили место узким и плоским лопаткам; теперь они не совсем точно отвечали осям внутренних столбов, так что этот основной элемент членения фасадов терял связь с конструктивной логикой здания. Если зодчие XII века мыслили фасадные лопатки как конструктивно существенное утолщение стены по осям распора сводов, то здесь лопатки стали как бы тонкими и узкими «накладками» на стену, создающими лишь ее членение. Сами лопатки зодчие перерезают лентой резного орнамента и вставкой на углах рельефов, изображающих распластанных львов и грифонов, что еще более нарушает их конструктивный смысл. Особенно примечателен в этом отношении южный портал (илл. 62), в котором почти отсутствует характерная для порталов зданий XII века конструктивная ясность и логичность. Здесь профиль архивольта не отвечает профилю косяков портала, его наружные полуколонки неожиданно завершаются не капителями, но резными плитами, вторая колонка косяка отрывается от кладки и прерывается нарядной бусиной и т. д.
Все это свидетельствует об ином отношении зодчих к архитектуре, об усилении чисто декоративного начала, которое стремятся освободить от связанности с конструкцией. Сказывается это и в трактовке аркатурно-колончатого пояса (илл. 63). Он помещен безотносительно к уровню хор, то есть, как лопатки, не выражает в фасаде внутренней конструкции здания: он используется как откровенно декоративная деталь, которую можно свободно перемещать по высоте. Пояс углублен в стену, создавая сочную игру светотени. Но его пропорции решительно изменились. Легкие и стройные, утоньшающиеся кверху колонки уступили место сравнительно коротким цилиндрическим стволам, похожим на резные деревянные балясины. Консоль превратилась как бы в кубоватую подставку; от развитой базы оставлен один валик с угловыми рогами-грифами; капитель и валик под ней также стали массивнее. Все элементы пояса густо покрыты резьбой; насечкой в елочку украшен даже поребрик, утерявший четкую и острую форму тесаного камня и также похожий скорее на ряд округлых деревянных балясинок.
В самой резьбе решительно господствует плоскостное орнаментальное начало, которое мы видели еще в рельефах Димитриевского собора, связывая его с навыками резчиков в работе по дереву. В этом смысле показательны фигуры львов на южном портале, поражающие мастерством почти графического исполнения и выразительностью каждого штриха (илл. 62), а также широкая лента дуги архивольта, украшенная плетением растительного орнамента, выходящего из хвоста птицы. Эта любовь зодчих собора к орнаментике и узорчатости, столь переосмысляющая характер архитектурных деталей, позволяет с полной уверенностью считать, что и верхний ярус здания был обильно украшен резьбой, не уступая в этом смысле декоративному богатству Димитриевского собора. Есть основания думать, что над поясом лопатки приобретали сложный профиль и были покрыты резьбой; очень возможно, что уже здесь возникла развившаяся вскоре в Георгиевском соборе Юрьева-Польского система плоской ковровой орнаментации стены, на которой ясно выделялись исполненные в высоком рельефе резные камни и композиции. По верху алтарных апсид, расчлененных тонкими полуколонками, видимо, шел колончатый пояс.