Страница 52 из 80
— Теперь я понимаю, почему он сказал Мери: «Обещаю, что она сюда больше не вернется».
— И ошибся, — отозвалась Памела. — А как ты считаешь, что увидела тогда в зеркале Джудит? Она сказала: «Старуху, мертвую голову». Она решила, что видит себя в старости. А может, она видела Кармел, вот такую?
— Не знаю, что она видела, но думаю, в ту минуту она испытала то же самое, что испытала когда-то в этой же комнате Кармел, — ужас от сознания, что это — конец. Наверно, именно ощущение ужаса так и живет в мастерской.
— Кошмар!
Не отрываясь от картины, Памела тихо проговорила:
— «Смотрела вниз, будто в ад уставилась», как сказала Лиззи про женщину, которую увидела на площадке. Я подозреваю, что она видела не Мери, а Кармел, только у Кармел и глаза, и волосы темные.
Я задумался.
— Знаешь, вероятно, призрак полностью не материализовался, и Лиззи видела то же, что и я — туманное облако. Остальное дорисовало ее воображение.
Глядя на измученное лицо, изображенное на картине, Памела медленно произнесла:
— Ну тогда Лиззи еще повезло — увидев это лицо, можно умереть от страха.
— Не забудь, что лицо Кармел должно быть искажено ненавистью, гореть жаждой мести!
Памела тоже изменилась в лице от испуга, и я пожалел, что позволил себе размышлять вслух.
— Хорошо, что Стелла ее не видела, — сказал я.
— Да уж.
В голову мне пришла мысль, настолько неприятная, что я не сразу решился высказать ее Памеле.
— Можно избавиться от Кармел, прибегнув к экзорсизму.
— О, я совсем забыла об этом, ты прав, — поразмыслив, проговорила Памела. — Если бы нам удалось снестись с Мери, спросить, согласна ли она на экзорсизм! Ведь если она скажет «да», наверно, и Стелла согласится.
Я возразил:
— Тогда Мери должна подать нам знак, а на это вряд ли можно надеяться.
— Если бы она могла как-нибудь дать нам знать…
— Боюсь, этого не случится.
— Родди! Мы должны ее вынудить! Спросить ее.
— Вынудить привидение?
— Да, Родди! Надо устроить спиритический сеанс.
Я встал. Сама мысль о подобных мерах была мне отвратительна. Ничего не ответив Памеле, я пересек лужайку и принялся помогать Чарли с изгородью. Работая, я напряженно думал. Спиритический сеанс — единственное, что мы можем предпринять сами, по своей воле, в нужное нам время. Но если мы отвергнем этот способ, нам останется только ждать и ждать — возможно, безрезультатно — каких-то случайных сигналов, которые еще неизвестно, сможем ли истолковать. А ведь я поклялся Стелле сделать все, чтобы в «Утесе» воцарился покой. К тому же Памела сама захотела прибегнуть к спиритизму. Что ж, если только она не раздумает, узнав, с каким риском это связано, устроим спиритический сеанс.
Я крикнул сестру. Мы прошлись по аллее и свернули на тропинку между лиственницами, укрывшими нас от ветра. Памеле уже не терпелось скорее взяться за дело, но я не мог допустить, чтобы она решалась на такой эксперимент, не зная, как это опасно.
— Ты помнишь миссис Лайм? — спросил я.
— Смутно, — удивилась она моему вопросу. — Такая унылая женщина, всегда в черном. Она приводила к маме, вся сияя от радости, а потом разражалась слезами. У нее кажется, дети погибли, да? Я знала, что с ней нужно вести себя поласковей, но мне всегда при ней становилось жутко.
— А ты не помнишь, какой она была прежде, когда дети были живы и она устраивала детские праздники? Да нет, ты была тогда еще маленькая. Но я-то помню, какая она была обаятельная, живая, веселая. Я ее обожал.
— Это гибель детей ее сломила?
— Не только. Сначала, когда они утонули, она держалась молодцом. А потом кто-то свел ее на спиритический сеанс. Мама нарочно рассказала мне об этом, чтобы предостеречь, а тебе не велела говорить. Миссис Лайм воображала, что она разговаривает с Томом и Ритой, и была вне себя от счастья. А потом оказалось, что медиум плутует. Несчастная бросилась к другому, и начались муки. То она оказывалась на седьмом небе, то падала в бездну, терзаемая подозрениями, что ее обманывают. В конце концов она сошла с ума.
— Ты рассказал это, чтобы меня напугать?
— Да.
— Я не боюсь. Мы же не собираемся вызывать тех, кого любим. Наши чувства не будут затронуты.
— Ты права, но все равно — это опасные забавы.
— Однако придется попробовать. Иначе над Стеллой нависнет страшная угроза и, может быть, даже за пределами этого дома.
Памела знала, чем меня убедить. Я согласился:
— Ну хорошо.
Однако никто из нас не представлял, что делать дальше. Ничем подобным мы никогда не занимались, хотя одно время и развлекались с друзьями из Челси легкомысленным верчением столов. Специально нанимать медиума нам не хотелось. А кого еще мы могли бы пригласить участвовать в эксперименте? Вряд ли доктора Скотта. Кончилось, разумеется, тем, что мы решили обратиться за помощью к Максу. Мы сочинили длинную телеграмму, в которой просили его найти кого-нибудь, кто может провести спиритический сеанс, но только не медиума-профессионала. Чтобы отправить телеграмму, мне пришлось уехать за шесть миль от Биддлкоума — не хотелось давать пищу для слухов о какой-то чертовщине в «Утесе».
Интересно, как Макс отнесется к нашей просьбе, гадал я. Наверно, глядя на репродукции картин Мередита, он уже сообразил, что видение, испугавшее Джудит у нас в мастерской, связано с Кармел. Недаром он сказал по телефону: «Вам будет интересно!» Еще бы! Скорее всего, ему так же, как и мне, претит мысль о спиритическом сеансе, но он поймет, что это — наша последняя надежда.
Я заглянул и к доктору Скотту. Хотелось выяснить, как обстоят дела в Уилмкоте, а он, несомненно, это знал. Спрашивать его напрямую по телефону было бесполезно: боясь нарушить врачебную этику, он выпустил бы иголки, как дикобраз. Но если я его застану, поговорить будет легче. Однако его хозяйка сказала, что доктора срочно куда-то вызвали, телефон тех, кто вызывал, — три-семь, но она очень занята, готовит обед, и сама позвонить туда не может. Если же буду звонить я, то не надо признаваться, что я узнал этот номер от нее. Когда я попросил передать доктору, чтобы он сам позвонил мне в «Утес», у нее сразу обнаружилась куча времени, и она охотно скоротала бы его за болтовней, но я предпочел ретироваться.
Три-семь — это номер телефона в Уилмкоте. Мы с Памелой наперебой старались уверить друг друга, что внезапно заболел капитан, но оба с тревогой и нетерпением ждали, когда позвонит Скотт. Он не позвонил, а часов в девять явился сам, на этот раз в автомобиле.
— Мы беспокоимся за Стеллу, — сразу объявила ему сестра. — Надеемся, вы можете сказать нам, здорова ли она?
— Увы, со Стеллой дело неважно, — ответил он.
Я предложил ему бренди — видно было, что ему следует выпить, но он долго раздумывал, вертя стакан в руках, а я изо всех сил старался сдержаться и не лезть с расспросами.
— За мной послал капитан, — нахмурившись, сказал наконец Скотт, — и, конечно, он не похвалит меня за то, что я говорю вам об этом. Однако Стелла просила заехать к вам. В конце концов, моя пациентка — она, и она уже не ребенок. Я не допущу, чтобы капитан мне диктовал.
«Черт побери этого Скотта с его этикой и этикетом!» — рвал и метал я про себя.
А Памела спокойно спросила:
— Что же со Стеллой?
— У нее бессонница.
— О, это серьезно, — сказал я. — Сильная?
— Сегодня вторник, — начал считать доктор, — значит, с пятницы она спала всего четыре часа — два в субботу утром и два в ночь на воскресенье. А сегодня ночью вообще не спала.
— И чем вы ее лечите?
— Снотворным.
— Господи!
— А что прикажете делать?
— Надо увезти ее от деда, — сердито вскричала Памела. — При нем она все время в страшном напряжении, только и думает, что он скажет, не осудит ли ее. Бог знает, в чем только он ее не упрекает!
— Ну, это как раз решено. Она уезжает.
— Когда? Куда? — изумились мы оба.
— В субботу. За ней приедет не то сиделка, не то директриса какой-то бристольской лечебницы. Раньше она приехать не может, а капитан, ясное дело, сам отвезти Стеллу не в состоянии.