Тайна «Утеса»

Стелла вскочила на ноги. Я старался произвести впечатление и добился своего. Глаза у нее округлились.

— Вы хотите сказать, что вот сейчас вы дописывали свою пьесу?

Памела тоже повернулась ко мне:

— Правда, закончил? Значит, первый вариант готов? Молодец, Родди!

— А какая это пьеса? Историческая? В стихах? — жадно расспрашивала Стелла. — Как она называется?

— Пьеса современная, в прозе, конечно, и пока она называется «Барбара». Честно говоря, мне ужасно не повезло, что конец начал вытанцовываться именно сегодня. Нельзя же было бросить работу — я не решился.

— Ну конечно! Конечно!

Стелла поняла меня. Я был прощен.

— «Барбара» — название недурное! А что же теперь? — спросила Памела.

— Прочту Милрою, посмотрю, что он скажет. Когда мы сможем поехать в Бристоль? Когда премьера «Саломеи»?

— Первый раз во вторник. Почему-то одновременно они ставят две одноактные пьесы Коуарда19 — странное сочетание. В пятницу тебя устроит? А то я только что, не выдержав длительной осады, сдалась и уступила Чарли: он желает недельку поработать у нас в саду, а одного его, как ты знаешь, оставлять опасно.

— Прекрасно значит, у меня есть еще неделя на отделку пьесы.

— А когда ты прочтешь ее мне?

— Когда хочешь.

— Сегодня вечером?

— Гм-м, мне надо бы взяться за статью, но сил уже нет. Ладно, сегодня.

Стелла вздохнула; взглянув на нее, я не мог удержаться от улыбки, так явственно отражалась на ее лице борьба между страстным желанием послушать пьесу и требованиями хорошего тона. Последние одержали верх.

— Я уверена, вы будете иметь потрясающий успех, мистер Фицджералд. А мне пора домой.

— Это никуда не годится, — заворчал я. — Как раз когда я освободился…

Памела собрала инструменты, они со Стеллой понесли их в сарай, а я катил за ними тачку. Я услышал, как Памела спросила:

— Вы считаете, мы слишком старые, чтобы называть нас по имени?

— Такие красивые имена, мне будет приятно произносить, — ответила Стелла.

— Кстати, Стелла, — сказал я, когда мы возвращались в дом, — когда вы придете на наш пляж купаться? Более роскошного места для купания я просто не знаю!

— Я тоже! — воскликнула она.

— Значит, вы купались здесь?

Она призналась с улыбкой:

— Да, но об этом никто не знал, кроме миссис Джессеп.

— Но к чему такие тайны? Ведь этот пляж был вашей собственностью!

— Я боялась, что дедушка сочтет это опасным!

— И вы приходили сюда совсем одна?

— Да.

— Тогда это действительно опасно. Надеюсь, — продолжал я, — вы будете часто здесь купаться, но вместе с нами.

— Памела предложила мне прийти в следующий вторник.

— Прекрасно А вы умеете нырять?

— Нет.

— Вы должны позволить мне научить вас.

Мне показалось, что Стелла не расслышала она не ответила.

— Давайте затопим камин — предложила Памела в холле и глазами спросила у меня, не пригласить ли Стеллу остаться. Я кивнул.

— Стелла, — обратилась к ней сестра, — может быть, вы останетесь с нами пообедать, а потом послушаете пьесу или у вас тогда возникнут осложнения?

— Ох, — воскликнула Стелла. — Как бы мне хотелось!

Она остановилась как вкопанная, переведя взгляд с Памелы на меня, как будто мы звенели перед ней ключами от рая.

— И ведь это, пожалуй, можно! По пятницам дедушка обычно не возвращается раньше половины одиннадцатого.

Что же мы делаем? Эта мысль одновременно пришла в голову и мне, и Памеле; я поймал ее встревоженный взгляд. Оставить Стеллу так надолго — значит пойти на риск. А Стелла продолжала объяснять.

— По пятницам дедушка уходит ужинать к капитану Паско — он инвалид. Они играют в шахматы. Раньше вечером в пятницу возвращалась наша служанка, чтобы составить мне компанию, и мы с ней чистили серебро. Но сейчас у нас служанки нет. А серебро можно почистить завтра, только и всего.

— Ну хорошо, — ответил я. — Давайте пораньше пообедаем, я сразу начну читать и до десяти отвезу вас домой.

— Для раннего обеда уже поздновато, — заметила Памела и повела Стеллу приводить себя в порядок, а я тем временем разжег камин в гостиной.

Мне хотелось скорее начать читать пьесу, но я решил выпустить кое-какие пассажи, которые не одобрили бы в брюссельской школе.

Вскоре Стелла спустилась в гостиную, свежая, аккуратно причесанная, и устроилась в кресле Памелы.

— Рад, что у вас обошлось без сражений с дедом, — сказал я, стоя возле каминной полки.

Некоторое время Стелла не отвечала Отвернувшись, она смотрела на облака — подсвеченные вечерним солнцем, распушенные ветром, они скользили по ней золотыми барашками. Наконец она ответила, но голос ее звучал довольно печально.

— Все равно у меня такое чувство, как будто что-то навсегда ушло.

— Да нет, что вы! Он привыкнет к этому!

— Он так долго смотрел на меня, словно не верил, что перед ним я. А потом сказал «Ну вот ты и уходишь из-под моего контроля!» Я чуть было не сдалась. За завтраком он почти не разговаривал. С трудом произносил что-то, а я старалась отвечать впопад. Наказывать он меня не собирается, но мне кажется, что все изменилось.

— Надеюсь, вы не жалеете, что одержали верх, Стелла?

Она покачала головой.

— Да нет. К тому же я уверена, что рано или поздно мы бы к этому пришли. Ведь люди взрослеют.

Вошла Лиззи, чтобы поставить еще один прибор. Стелла улыбнулась ей и сказала:

— Добрый вечер.

— Вы, наверно, проголодались, мисс Мередит, столько работали днем. И мне жаль, я не знала, что вы останетесь, — сказала Лиззи. — Надеюсь, вы не из тех, кто гнушается картофелем? Не хотите ли пройти на кухню? Мисс Памела говорит, вам интересно посмотреть.

— О, спасибо! Она, наверно, огромная, правда?

Они ушли, а я поднялся в кабинет, чтобы привести в порядок рукопись. Памела заглянула в дверь, и я сообщил ей, что Стелла и Лиззи подружились.

— Кстати, Родди, — сказала Памела, когда мы спускались по лестнице. — Мне очень жаль, но тебе не будет позволено купаться с нами.

— Да? Господи! — огорчился я. — Черт бы побрал эту пуританскую школу!

— Да нет, — ответила Памела шепотом. — Это все мисс Холлоуэй. Он внушила Стелле, что ее мать не признавала совместных купаний.

— Но это же нелепо!

— Конечно.

— Ведь жизнь-то не стоит на месте! Тебе придется пустить в ход свое влияние.

Памела покачала головой:

— Я уже пробовала, Родди, но это бесполезно. Все что связано с матерью, для нее священно.

В половине восьмого мы сели обедать, а после восьми, не дожидаясь, пока Лиззи уберет со стола, поставили фыркающий кофейник на маленький столик, Памела уселась в свое кресло, Стелла заняла кресло возле камина, и чтение началось.

Тем временем в комнате потемнело Я включил рядом с собой лампу. За окном завывал ветер, потрескивали дрова в камине, и под этот аккомпанемент чтение мое звучало более драматично, чем я сам ожидал. Мало-помалу мы добрались до конца первого акта.

— Родди! Как хорошо! И всего за три недели! Слушай, да ты просто настоящий драматург! Что же ты скрывал это так долго? Ну и характер у твоей Барбары! Как только тебе пришло такое в голову?

— Неужели не догадываешься? Вспомни шарады Уэнди.

— А ты думаешь, Уэнди с этой ролью справится? Хватит у нее пороха изобразить такое неудержимое дьявольское коварство?

— Уэнди актриса, да еще и умница. А как звучат реплики?

— Прекрасно!

— А конец акта?

— Потрясающий!

— Как ты считаешь, нужно что-нибудь изменить?

Памела тонкий критик. Она сделала три-четыре замечания. Я поспорил с ней, чтобы уточнить все «за» и «против», и в двух случаях согласился.

— Есть одно режиссерское соображение, — продолжала Памела, — когда Барбара видит Дженифер и Фремптона вместе, в этот момент ей и приходит в голову ее дьявольский замысел. Боюсь, здесь нужна какая-то реплика или жест, иначе будет непонятно.

Мы не обращали внимания на Стеллу, а она вся превратилась в слух.