Воины бури

Урубу оставалось только сменить предмет разговора.

– Святая Мать до сих пор ищет Маку. Сона слышала? Та кивнула:

– Мака больше не вождь. Маленькое племя, два дня пути на запад. Соба-племя. Захватили давно. Разведчицы Соны видели, не разговаривали. Было слово от хранительницы. Одной из тех, что от Святой Матери. Неизвестно, которой.

– Утратила честь?

– Неизвестно. Так должно быть, но Мака странная. Как Святая Мать.

– Не совсем так, как Святая Мать, но Святая Мать понимает, что хочет сказать Сона. Спасибо.

Искать нужную хранительницу не было времени. Проще было найти племя Собы. На это ушло три дня. В своем воображении Урубу рисовала мрачные картины, но дело обстояло гораздо лучше, чем ей представлялось. Племя было небольшим, человек двадцать пять, и еще девять детей. Соба оказалась маленькой, необычно малорослой для матрайхианки, жилистой и худой. За спинами воинов ее не было видно. Это означало, что она умна и опасна вдвойне, ведь ей пришлось одолеть или перехитрить более рослых соперниц. Группа Вурдаль случайно натолкнулась на это племя через трое суток после побега. Манка к этому времени уже утратила мужские черты, а Молчаливая, хотя и медленно, стала их обретать. Она оказалась самой независимой и увереннее всех чувствовала себя в диких местах, но у нее не было ни малейшего желания быть вождем. Она буквально вытолкала их к племени Собы и отказалась от соперничества. Поскольку процесс начался непроизвольно и не завершился, а Молчаливой были неведомы матрайхианские понятия об утрате чести, ее психика не пострадала.

Вурдаль сильно изменилась. Она сделалась спокойнее и похудела, но по-прежнему носила копье и пока что могла сражаться. Увидев Урубу, она была одновременно обрадована и раздосадована.

– Мака сражается в двух битвах, – сказала она оборотню. – Сражается с врагами Соба-племени. Сражается с Макой.

Да, разумеется, ей приходилось бороться со своим телом, со своими инстинктами. Она бежала и утратила честь, но ни за что не хотела с этим смириться. Более того, Вурдаль была ненормальной, помешанной на убийстве.

– Мака думает медленно. Стареет. Ошибается.

– Почему ты не убила ее и не бежала вместе с племенем?

– Не выходит. Многие люди не слушали Маку. Взбунтовались. Думали, хранительница от Святой Матери. Большая ошибка. Сделала колдовство, обратила многих, а Мака не знала. Увидела поздно. Обманщица! – Она зло сплюнула. – Святая Мать говорила, не придут, но Святая Мать ошиблась. Теперь Мака больше не вождь. Знает это. Не утратила честь. Маку предали. Теперь Мака сражается сама с собой. Тяжело.

– Да, я знаю, что все провалила. Я не понимала, что здесь творится на самом верху, и должна это признать. Но скоро мы начнем заново, и нам потребуется помощь. – Она в немногих словах обрисовала положение дел. – Как ты думаешь, сможешь ты нам помочь?

– Мака еще хороший воин. Не знает, как долго.

Соба хороший вождь. Умная. Молодая. Много знает. Любит честь. Святая Мать говорит с ней, если нужно помощь от племени. Соба еще слушает Маку. Спрашивает, советуется.

– Тогда пойдем и поговорим с ней вместе. Вурдаль не ошиблась в Собе. Она оказалась сильной личностью и не питала излишнего почтения к существующим порядкам. Когда-то, еще маленькой девочкой, Соба случайно подслушала разговор двух хранительниц истины. Они сравнивали свои наблюдения и обсуждали уловки, с помощью которых они обманывали того или иного вождя. Разумеется, Соба никому ничего не рассказывала – да и кто бы ей поверил? – но с тех пор сильно сомневалась в том, что существует единственный праведный путь. Она твердо верила в волшебство, но вера ее в Великих Богов и в то, что мир – это Место Испытаний, была невелика. За волшебством, даже самым могущественным, всегда стояли люди, такие же, как она. В определенном смысле Соба была законченным циником, живущем в мире, плохо приспособленном для людей такого сорта. Даже увидев движущееся и говорящее изваяние Великой Богини, она не столько бы удивилась, сколько насторожилась бы и непременно попробовала бы отыскать тех, кто заставляет статую двигаться. Она слышала о нововведениях в четырех соседних племенах: бола, лук и стрелы, способы хранения пищи, а главное – единство. В жизнь после смерти она не верила, и ей хотелось чего-то лучшего здесь, на Матрайхе, и не ей одной. Многие вожди в глубине души чувствовали то же самое. Но они не имели права встретиться и договориться о совместных действиях; волшебство Храма было еще слишком велико.

Они не пытались восстать, потому что не верили в успех, но если они решат, что успех возможен…

– Гром-племя не боги, а люди. Думают, делают не так, как здесь, но все-таки люди. Гром-племя владеет великим волшебством. Хочет положить конец Храму. Земель-Матерей много, но ими правят большие вожди Храма.

Насчет перстня Соба поняла сразу. Могущественный повелитель, владеющий любым волшебством, но все-таки уязвимый. Собрав пять волшебных перстней, можно его ниспровергнуть. Она может помочь – если у нее найдутся люди.

Соба обдумывала сказанное, отчасти веря, отчасти сомневаясь. Однако она выслушала все до конца, немного поколебалась, посоветовалась с хранительницей огня и другими, кому доверяла. Наконец она сказала:

– Племена сражаются, умирают. За честь, за еду, за угодья. Никто не может остановиться. Сражаются, едят, делают детей, спят. Снова и снова, потом умирают. Всегда остаются такими. Если племена должны сражаться, если воины и вожди должны умирать, почему не сразиться и не умереть за то, чтобы сделать лучше? – Соба взглянула на своих воинов. – Соба-племя поможет.

– Если Соба останется в живых, Соба будет величайшим из вождей Матрайха, – пообещала Манка Вурдаль.

– Не заглядывай так далеко, – заметила Урубу. – Подождем лучше вызова с "Грома".

11. ВОИНЫ БУРИ

Надвигалась одна из тех жестоких бурь, что ломают деревья, словно лучинки, и крушат скалы. Манка Вурдаль увидела впереди людей, медленно бредущих сквозь туман и дождь, и жестом подозвала своих воинов. Предосторожности были не нужны. Ни у кого на этой планете не было таких тюков. Снаряжение тащили на себе хранительницы истины, которых перепрограммировала Урубу. Сама она тоже была с ними. Вурдаль узнала Марию Сантьяго и Миди Энджи. Теперь они выглядели намного лучше. Не дожидаясь, пока они родят, Хань с помощью Звездного Орла разработала химические добавки настолько точно, что они не представляли угрозы для будущих детей. Хотя обеим женщинам еще трудно было установить связь между прежним и новым "я", они держались гораздо увереннее и сами настояли на том, чтобы участвовать в экспедиции. А Урубу отчаянно нуждалась в людях. Вместо копий Мари и Миди были вооружены длинноствольными лазерными ружьями повышенной мощности.

Базовый лагерь разбили в хорошо укрытой расщелине на склоне гор, прикрывающих священный престол с тыла. Поезда подземки оказались очень удобными для переброски людей и грузов в эту точку. Как ни велик был соблазн заслать диверсантов в Храм поездом, Урубу не отважилась на такой риск. Таким путем можно было протащить лишь немногих, а станция находилась под компьютерным наблюдением, и от прибывающих требовалось знание кодов доступа. А целью всей операции было оставаться незамеченными как можно дольше и, если повезет, выиграть таким образом всю игру.

– Из-за температурной инверсии погода стала еще хуже, – досадовала Урубу. – Нам предстоит нелегкое дело, но сомневаюсь, чтобы кому-то пришло в голову, что мы полезем отсюда. Соба видела карты и схемы? Она поняла основную мысль?

Восстановленная Вурдаль кивнула:

– Я пойду с ней как матрайхианка. Мы придумали систему сигналов и много тренировались с веревками и кошками. Не могу сказать, что они доверяют этому снаряжению, но обращаться с ним научились все. Даже Молчаливая. Мне было бы спокойнее, если бы она осталась у Соны, вместе с детьми, но наша немая умеет быть настойчивой и в конце концов имеет на это право. По крайней мере уж она-то не выдаст нас случайным криком. Как дети, в порядке?