Воины бури

Это было понятно. Тура, силой возвращавшая племя на прежний путь, ежедневно подтверждала свои намерения, прилюдно – и, должно быть, насильно – овладевая прежним вождем. Неудивительно, что Мари так измотана и так плохо выглядит.

– С Турой мы разберемся, если понадобится. Сейчас я должна увидеться с Миди, как-нибудь отыскать Вурдаль и Молчаливую. Не унывай. Как только мы кое-что устроим, настанет время кинуть камушек в это болото.

Мари взглянула на нее с радостью и с испугом.

– Ребенок Мари…

– Возьмем с собой, не беспокойся. Но наши дела порядком осложняются. Похоже, ради пары камушков мне придется взорвать к чертям этот паршивый святой престол и схлестнуться со всем галактическим флотом!

Забрать Мари оказалось нетрудно, но, чтобы ей разрешили взять и ребенка, понадобились продолжительные уговоры. Тем не менее тот, кто намерен вернуться на прежний путь, обязан повиноваться хранительницам истины. Освободить Миди и ее ребенка было еще легче. Вслух ничего не было сказано, но у Мари и Урубу осталось впечатление, что Сона знала, кто такая Урубу, и понимала, что ситуация вновь переменилась. Теперь вопрос заключался в том, как использовать бывших вождей. Основное коварство Матрайха было в том, что его культура практически вся обусловливалась физиологией. Матрайхианка, утратившая честь, теряла больше, чем просто способность производить мужские гормоны. Она становилась покорной и жаждала подчинения. Вождь либо умирал вождем, либо доживал остаток жизни в позоре. То, что Мари и Миди родились не на Матрайхе, почти не имело значения.

Портативный ментопринтер существенно облегчил им общение. К счастью, интеллект они не утратили. Звездный Орел предвидел возможные осложнения и на всякий случай снабдил Урубу картриджем для снятия лингвистического фильтра. Впрочем, это не очень помогло. Они стали образованными и трезвомыслящими, но тем не менее остались матрайхианками низшего разряда. Они попросту не в силах были сражаться, даже ради самозащиты, но могли нести припасы и не жаловались на тяжесть. Самое ужасное, что они не могли заставить себя начать есть, пока не поела Урубу. Она уговаривала их снова и снова, но безрезультатно.

– Послушай, неужели ты думаешь, что мы делаем это специально? – сказала Мария почти умоляющим тоном. – Не мучай нас больше. Это словно увечье. Хочешь идти, но мышцы не повинуются. Это даже не страх. Я не боюсь умереть, да и Миди тоже, но, если бы мы остались здесь одни, мы бы умерли и погубили бы наших детей. Даже будь у меня копье, я бы не смогла защищаться. Я просто не в состоянии заставить себя, понимаешь?

– Это унизительно, – согласилась Миди. – Ты словно одурманена, и у тебя нет ни малейшей уверенности в себе. Невозможно планировать, трудно даже как следует думать. Ужаснее всего, что не можешь ни на что решиться. Все, что раньше было ясным, теперь как в тумане. Я знаю, это звучит нелепо, но так оно и есть. Тот, кто теряет честь, теряет способность решать и главенствовать. Остается только подчиняться. – Она вздохнула. – Знать бы заранее… Может быть, я бы попробовала бежать, как Вурдаль, или покончила бы с собой. Я видела людей, утративших честь, но никогда не думала, что это так меняет человека. Я считала это просто, обычаем. Мари вздохнула:

– Быть может, лучше бы тебе было оставить нас в племени. По крайней мере мы бы тебя не обременяли.

– Хватит! – резко оборвала ее Урубу. – Мы кое в чем ошиблись и с самого начала играли на руку Главной Системе. Но когда мы подробно изучим генетический код, то, возможно, сумеем подстроить вашу психохимию. А пока делайте, что можете. Таскайте поклажу, развлекайте меня разговорами и рассказывайте, что тут к чему – этого более чем достаточно. Больше всего меня заботит Вурдаль и ее группа. Она ведь утратила честь, сбежав из племени, но не могу представить себе, чтобы Вурдаль предпочла такое положение самоубийству. Надеюсь, что сила разума в состоянии преодолеть биохимию.

– Я об этом не думала, – ответила Мария. – Но, если сама Вурдаль или ее спутницы осознают, что она утратила честь, ей никуда не деться. И она не покончит с собой. Для этого требуется твердая воля. Я, например, не смогла бы уйти с тобой, если бы не приказал вождь.

Миди кивнула:

– Я тоже думаю о Вурдаль. Она может создать новое племя, ведь их немногим меньше, чем нас, когда мы начинали. Интересно, кто у них станет вождем.

– Одно мне ясно, – сказала Урубу. – Наши люди разбредаются по планете, и, возможно, мы их уже не найдем. Ладно, будем расспрашивать все встречные племена. Если узнаем что-то, это уже хорошо. Если нет, придется продолжать без них. Теперь мне нужно больше людей, и я должна иметь полное представление о том, с чем мы имеем дело. Вы просто следуйте за мной, а при посторонних помалкивайте и смотрите на меня.

Раньше она надеялась, что, объединив племена, быстро добьется успеха, но теперь эта возможность отпала. "Девочки" Урубу – хранительницы истины, обработанные ментопринтером, – могли что-то делать, хотя и не понимая, что и зачем, но ей требовалось нечто большее. Сона тоже не могла ничем помочь – как объяснить женщине, родившейся на Матрайхе, что Урубу собирается устранить богиню и перепрограммировать всю местную теократию.

День за днем Урубу и двое ее носильщиков выискивали племена и собирали информацию. Попутно, используя инъекторы и маломощный станнер, Урубу усыпила и перепрограммировала двух хранительниц. Потом, на станции подземной дороги, ей встретилась жрица Второй ступени, посланная проследить за порядком в святом месте. Урубу перепрограммировала ее, и та осталась в полной уверенности, что поскользнулась на мокром полу, упала и потеряла сознание. Это была уже небольшая победа.

– Мы бродим и бродим, и все без толку, – однажды сказала Урубу своим спутницам. – Я думаю, вам лучше отправиться на "Гром", будет спокойнее за детей, и кроме того, Хань с Клейбеном разберутся в том, как протекают биохимические процессы. Возможно, они найдут какой-нибудь выход.

– Да, – откликнулись Мари и Миди. – Как прикажешь.

"Гром" согласился с величайшей охотой.

– А чем же займешься ты? – спросил Козодой.

Урубу вздохнула:

– Похоже, пришла пора мне сделаться жрицей-на-посылках. В недоброе старое время, на Мельхиоре, мне довелось поглотить пару неплохих компьютерщиков. Надо же, черт побери, составить представление о том, с чем мы имеем дело.

Когда через несколько недель Урубу снова вышла на связь, исследования на борту "Грома" продвинулись довольно далеко.

– Сдвиги в сознании Сантьяго и Энджи обусловлены биохимически, – сообщила Хань. – По существу, они утратили способность производить некоторые химические агенты и гормоны. Пока мы восполняем им недостаток гормонов искусственно, но беда в том, что человек слишком легко ко всему приспосабливается. Мы можем жить хоть на плавучей льдине в Арктике, хоть в экваториальных джунглях. Чем дольше они остаются в подчиненном состоянии, тем сильнее их мышление настраивается именно на этот тип поведения. Сейчас они обе беременны, и, чтобы не рисковать будущими детьми, мы вынуждены ограничиться стабилизацией положения. Потом.., ну, возможно, с помощью ментопринтерной терапии и ежедневных инъекций нам удастся вернуть им прежние личности. Не могу удержаться от мысли, что, не будь я слепа, Матрайх был бы для меня идеальным миром. Похоже, здесь каждая женщина постоянно беременна.

– По большей части, – согласилась Урубу, – но помни, что только один из десяти новорожденных доживает до зрелости. Если они сумеют разорвать этот порочный круг и создать цивилизацию, им еще придется столкнуться с демографическим взрывом. Кстати, не могу понять, каким образом они удерживают южный континент на таком же примитивном уровне. Там ведь нет никаких храмов.

– Мы над этим думали. Похоже, там дело обстоит совсем плохо. Практически никто не доживает до двадцати лет, и, видимо, они даже не знают огня. Клейбен говорит, что они скорее похожи на сообразительных обезьян, и сомнительно, чтобы у них сохранилось хоть подобие языка. Возможно, что там основательно преступили границы дозволенного, и весь континент получил изрядную дозу напитка забвения. Некоторые плоды, распространенные только на юге, вырабатывают это снадобье естественным путем. Не исключено, что они были выведены специально. Мы пока не уверены, но, судя по всему, эксперимент проводится как раз на юге. Из-за геологических условий там невозможно создать такую же систему транспорта и связи, как на севере. При этом на юге гораздо меньше дичи. Ну, хватит об этом. У тебя новости?