Страница 67 из 69
принципиально отличаются от драконов. Насчет реактивной тяги я бы еще поспорил —
мы, драконы, и не на такое способны, — но вот производство по частям… Любой змей
как существо органическое создается целиком. А «Метеор» — точнее, то, что ему
предшествовало, — заранее так был спроектирован, чтобы разделяться на ряд крупных
узлов. И эти узлы собирались независимо друг от друга.
— В смысле — «узлы»? — уточнил Вася.
— Носовая часть — отдельно: пилотская кабина, пушки и носовая стойка шасси.
Центральная часть фюзеляжа вместе с центральной секцией крыла и мотогондолами.
Хвостовая часть — традиционный полумонокок. Вообще в этом самолетике собралось
много всяких интересностей: двигатель интересно увязывался с крылом, например, —
крепился к переднему лонжерону и насквозь проходил через задний. Стойки шасси
укладывались не в мотогондолы, а в крыло. Хвостовая часть отстыковывалась по
стрингерам. Необычно высоко поднятый стабилизатор — это из-за реактивных струй.
— Пока звучит интересно, многообещающе и… А когда его в серию-то запустили? —
спросил Вася.
— И вот кстати, нельзя однозначно утверждать, что «Метеор» сразу запустили в серию, —
подхватил Гастингс, — однако количество опытных самолетов само по себе напоминало
небольшую серию — двенадцать экземпляров. Каждому предназначалась своя судьба: на
одном — заводские испытания, на втором — доводка двигателей, на третьем —
испытания гермокабины и оружия, на четвертом — оборудования…
— Стоп, стоп, — замахал руками Вася. — Не нужно мне рассказывать биографию всех
двенадцати.
— Ладно, — покладисто согласился Гастингс. — Но вот еще — один отправили за океан,
в Америку. Ну и там пара самолетов для обучения летчиков.
— Уфф, — выдохнул Вася. — А я-то все боялся, что про летчиков и забудут.
— Еще забавно, — добавил Гастингс, — что этот самолет никак не могли окрестить.
Какие только названия ни подбирали! «Циклон», «Террифайтер», «Уайлдфайр»,
«Тайрент», «Вайолент», «Аннигилейтор»…
— Последнее звучит как в «Звездных войнах», — усмехнулся Вася.
— А что? — Флайт-лейтенант пожал плечами. — Для сороковых годов реактивный
самолет сам по себе был чем-то совершенно фантастическим. В феврале сорок второго
наконец перестали изощряться и назвали машину «Метеор». Но тут начались совсем
другие проблемы.
— Я заранее знаю, какие, — вздохнул Вася. — Как всегда: поставщики взаимно
подводили друг друга, а часть конструкции начала сыпаться.
— Сначала развалился задний лонжерон крыла, — кивнул Гастингс. — Пришлось его
переделывать, заменить легкие сплавы на легированную сталь. Но самое слабое место
самолета…
— Двигатель, — заключил Горыныч. — У неорганических летательных аппаратов
тяжелее воздуха это традиционно наиболее уязвимая деталь.
— И на каком остановились? — спросил Вася.
Гастингс ответил:
— Было два варианта: W.2B и H.1. Последний — «Гоблин» — делала фирма «Де
Хэвилленд». В июле сорок второго уже имелся «Метеор», который не летал, но довольно
бойко бегал по летному полю. Что называется, «ограниченная надежность» — поднимать
в воздух его не разрешали. Время шло, наступила осень… 28 ноября привезли первый
двигатель — «Гоблин». 12 января сорок третьего прибыл второй двигатель.
— Ковровую дорожку для его встречи расстелили? — съязвил Вася.
— Насколько я помню, в первые годы существования советской авиации двигатели
встречали не то что с ковровой дорожкой, а с оркестром, — напомнил Гастингс.
— Да уж, — согласился Вася. — Без двигателя не жизнь.
— Итак, эти два двигателя обрели друг друга, и их скомпоновали на нашем самолетике, —
Гастингс продолжил повествование. — У Н.1 был диаметр больше, чем предполагалось.
Пришлось переделывать задний лонжерон и мотогондолу. И вот наконец 5 марта летчик
Майкл Донт поднял самолет в воздух. Впервые! Затем были проведены еще полеты… Но
ни разу дольше двадцати минут «Метеор» в воздухе не задерживался.
— И снова мы наблюдаем кропотливую работу конструкторов, — вставил Горыныч, —
неспешную и вдумчивую. Как будто война не идет и войска не нуждаются в новом
самолете как можно быстрее.
— Поспешишь — людей насмешишь, — вступился за конструкторов Вася. — Известны
прискорбные эпизоды.
— Таким образом, после всех испытаний и переделок, — Гастингс поднял глаза к небу,
припоминая подробности истории, — только в январе 1944 года взлетел первый «Метеор»
серийной модификации. На нем стояли двигатели W.2B/23С — довольно надежная
усовершенствованная модель W.2B. Делала их фирма «Роллс-Ройс», которая приобрела
лицензию на патенты Уиттла и кое-что усовершенствовала. И вот «Метеор» пошел в
серию — двадцать машин первой модификации, F.I.
— Мы переходим к участию этого самолета в боевых действиях? — жадно спросил Вася.
— Честно говоря, мне уже хочется на нем полетать. Обогнать Горыныча, сбить какого-
нибудь бедолагу на «Мессершмитте»…
— Да погодите вы, товарищ младший лейтенант, — остановил его Гастингс. — Да, эти
двадцать самолетов были отправлены на авиабазу Калмхэд, в Шестьсот шестнадцатую
эскадрилью. Это была очень хорошая эскадрилья — как, собственно, и все в КВВС, —
добавил флайт-лейтенант, скромно опуская глаза. — Она с сорокового года летала на
«Спитфайрах», перехватывала над Англией немецких высотных разведчиков… Командир
эскадрильи и еще пять опытных пилотов прошли специальную подготовку в Фарнборо и
таким образом стали инструкторами для остальных.
— Там что, было предусмотрено двойное управление? — не понял младший лейтенант.
Гастингс покачал головой:
— Разумеется, нет. Учебных моделей «Метеора» не выпускали. Поэтому с кабины сняли
фонарь, инструктор садился за спиной пилота верхом на фюзеляж, самолет бегал по
аэродрому, а инструктор объяснял пилоту, что он должен делать. Причем объяснять
приходилось жестами, потому что турбины ревели, и человеческого голоса слышно не
было.
— Англичане обладают какой-то особенной, английской смекалкой, — восхитился Вася.
— Так или иначе, а тридцать летчиков получили подготовку и смогли летать на
«Метеорах», — Гастингс победоносно улыбнулся. — Учебный процесс занял неделю. За
это время ученики разбили два самолета: один уже на третий день, при посадке, а второй
случайно расстреляли из пушек… Впервые «Метеоры» были применены 27 июля 1944
года — при охоте на самолеты-снаряды «фау-один».
— Чем вы тут занимаетесь? — раздался громовой голос майора Штюльпнагеля, и
«Карлсон» собственной персоной возник перед беседующими. — Чаи на взлетной полосе
гоняете?
— Вовсе нет, сэр, — вежливо возразил флайт-лейтенант. — Еще нет пяти часов. Как
известно, ни один англичанин не станет пить чай, если это не файф-о-клок…
— Я знаю обычаи англичан! — отрезал майор. — Вы пьете чай при каждой удобной
возможности! Как и вы, товарищ младший лейтенант, — он перевел суровый взор на
Васю.
— Только не чай, — тихонько пробормотал Змей Горыныч, но спорить с майором не стал,
свернулся клубочком и изобразил спящего, довольного жизнью дракона.
— По самолетам! Зиночка уже сердится. Вы что заказали, Гастингс? «Спитфайр» пятой
модели? Вот и летайте! А вы, Вася?
— У меня Ла-5, — сказал Вася. — Я по старинке. Традиционно.
— В бой! — приказал Штюльпнагель. — Будет время — закончите ваши теоретические
споры. Критерий истины, как известно, — практика. Вот в небе и выясняйте отношения.
© А. Мартьянов. 18.10. 2013.