Страница 2 из 69
«Cyclone» мощностью в две с половиной тысячи лошадиных сил. Но двигатель застрял на
стадии испытаний, так что самолет получил другую модель того же «Циклона»,
мощностью чуть поменьше.
— Самолет же опоздал на войну, — сказал вахмистр. — Какой в нем был смысл?
— Смысл тот, что война всегда где-нибудь да ведется, — ответил Билл. — Конечно, в мае
сорок пятого простые люди об этом не задумывались. Но военные продолжали работать.
Хочешь мира — готовься к войне. Пока праздновали победу над Гитлером, в штате
Мериленд на испытательном полигоне ВМС велись работы над самолетом. В конце
концов, он стал лучшим палубным бомбардировщиком, когда-либо испытывавшимся на
полигоне Патаксент Ривер. Это мнение пилотов.
— Погоди-ка, — вмешался дракон, — но ведь война закончилась. К какой бы новой войне
ни готовились, вряд ли финансирование очередного бомбардировщика было щедрым.
— Оно вообще прекратилось, — сознался Билл. — Производство боевых самолетов было
остановлено через сутки после окончания боевых действий. Говорят, стоимость
отмененных контрактов составила больше восьми миллиардов долларов. Тридцать тысяч
недостроенных самолетов отправили на слом.
— А «Дуглас»? — спросил Вольф.
— «Дуглас» удержал заказ приблизительно на триста самолетов. По тем временам —
очень повезло, — кивнул Билл. — К концу 1945 года было построено 25 самолетов. Чтобы
вытеснить конкурентов, «Дуглас» представило свою продукцию в качестве универсала:
эта машина способна была решать все задачи, стоящие перед палубной ударной и
вспомогательной авиацией: самолет-разведчик, самолет для радиоэлектронной борьбы,
самолет радиолокационного обнаружения и дозора, ночные бомбардировщики, палубные
штурмовики... В феврале 1946 года этот самолет окончательно получил наименование
«Скайрайдер». Их действительно очень много вариантов.
— И когда состоялся первый реальный полет? — поинтересовался Вольф.
— 5 ноября 1946 года, — ответил Билл. — С тех пор и до середины семидесятых
«Скайрайдер» оставался в строю. Его постоянно видоизменяли и модернизировали,
приспосабливали к новым и новым целям. Один из них разработали специально для
войны в Корее: закрыли лобовую часть фонаря бронестеклом, установили автопилот,
чтобы облегчить летчику пилотирование в длительных полетах, увеличили количество
крыльевых пушек до четырех.
— Ясно, — вздохнул дракон.
Билл продолжал:
— Была серия двухпушечного трехместного ночного штурмовика с мощным
прожектором, а в сентябре шестьдесят второго появился арктический вариант с
противообледенительной системой крыла.
— А что Алжир? — спросил Вольф. — Для Алжира тоже строили специальные варианты?
— Предоставили Франции партию в сотню «Скайрайдеров» — штурмовиков, — ответил
Билл. — Доработали немного, установили на все самолеты дополнительное оборудование,
чтобы использовать французское подвесное вооружение. Вообще принято считать, что
«Скайрайдер» — лучший самолет для борьбы с партизанскими формированиями.
— На сервере нет партизанских формирований, — упрямо сказал Вольф.
— А представь себе, если бы были! — азартно подхватил Хопкинс. — Основное
назначение такого самолета — уничтожение наземных объектов при поддержке наземных
войск.
— И при чем тут сражения в воздухе? — настаивал Вольф.
— При том, что самолеты противника, конечно же, не хотят, чтобы ты уничтожал
наземные объекты, — сказал дракон. — Это очевидно. Когда какой-нибудь дракон,
предположим, намеревается снести с лица земли какой-нибудь замок... и у людей под
рукой имеется собственный дракон, который согласен этот замок оборонять от атаки с
воздуха...
— Вы все еще здесь и чешете языками? — Как из-под земли перед ними вырос майор
Штюльпнагель. — Товарищ Вася на Ju.87 уже парит в небесах, как сокол, и ищет, кого бы
ему закогтить. И, между прочим, вовсю насмехается над теми, кто все еще ползает по
земле. Так что, герр Вольф, я хочу, чтобы вы взяли «Skyraider» и показали этому
сталинскому соколу, почему, как это говорят русские, Funt Licha.
© А. Мартьянов. 15.12. 2012.
52. Слишком много самолѐтов
Товарищ младший лейтенант Вася находился в офицерском клубе. Играл маленький
оркестрик, но танцы пока не начинались. Вася созерцал каплю коньяка на дне квадратного
хрустального бокала.
— Это кто придумал так наливать? — вопросил он, ни к кому в отдельности не
обращаясь.
— Сервировка имеет большое значение, — послышался голос.
Вася повернулся на звук и увидел незнакомого офицера с веснушками на лице.
— Простите, что имеет большое значение? — переспросил Вася. — Я не расслышал.
— Сервировка, — охотно пояснил незнакомец. — Следует учитывать, что каждый офицер
может быть внезапно приглашен на завтрак к королеве. Поэтому манеры...
— Что? — окончательно растерялся товарищ младший лейтенант. — К какой королеве?
Английской, что ли?
— Именно, сэр, — прозвучал ответ. — Позвольте представиться: флайт-лейтенант
Уилберфорс Гастингс.
— А я Вася, — сообщил Вася.
— Весьма приятно. — Флайт-лейтенант откозырял. — Позвольте?
Вася кивнул, и Гастингс присел за его столик.
— Это я взял на себя смелость доставить сюда нормальные стаканы, — сообщил Гастингс.
— На чем успели полетать? — поинтересовался Вася.
— Я прибыл на «Гладиаторе», — поведал Гастингс. — Пытался сейчас посоветоваться с
опытными... э... товарищами, — он выделил последнее слово, — но у каждого свое
мнение. Обычно я задаю вопрос о качествах того или иного самолета, и если мой вопрос
слышит более одного летчика, то вскоре уже я остаюсь совершенно забытым, а кругом
бурно спорят и даже ссорятся.
— Печально, — кивнул Вася. — Нет, Гастингс, серьезно, я вам сочувствую. Выбор, да
еще при ограниченных средствах, — вы ведь у нас недавно? — дело совсем непростое.
— Вчера, например, я имел неосторожность вступить в дискуссию с Frau Leutnant
Брунгильдой Шнапс, — сказал англичанин. — Она была не одна, а в компании с японским
капитаном. Эта дама просто фонтанировала информацией. У капитана, впрочем, имелись
собственные версии, и он высказывал их очень резко.
— А о чем шел спор? — спросил Вася.
— Об участии авиации в конфликте на реке Халхин-Гол. Я как-то не думал раньше, что
это был такой уж важный конфликт.
— Для Советского Союза — вполне себе важный, — возразил Вася. — Гражданскую
войну в Испании называют чем-то вроде «репетиции» Второй Мировой. И того хуже —
«полигона», где испытывалось новое оружие.
— А разве не так? — Англичанин пожал плечами.
— Как ни назови, это война, — отозвался младший лейтенант. — И у каждой войны —
какие-то свои особенности. Например, на Халхин-Голе было очень много самолетов.
— Мне казалось, — поведал Уилберфорс Гастингс, — что самые крупные воздушные бои
были все-таки во время «битвы за Англию» в 1940 году. Когда наша героическая
авиация...
— Знаете, Гастингс, — перебил Вася, — я совершенно не хочу умалять значение «битвы
за Англию» или посягать на героизм английских летчиков. Но то, что происходило в небе
над Халхин-Голом — такого вообще раньше никогда не было. Да и потом случалось
нечасто. А это было за год до «битвы за Англию». В небе находилось одновременно до
трехсот самолетов!
— Я плохо помню историю данного конфликта, поскольку Англия не принимала в нем