Единственно верный

— Олек, я не буду пить эту гадость, — сморщившись, произнес Шани и сел в кровати. Услышав его голос, Олек встрепенулся и едва не рассыпал все свои смеси, а Шани добавил: — Мне бы воды лучше.

Олек тотчас же бросился к нему с чашкой. Шани стал пить, слушая, как стучат зубы о глиняный край.

— Как вы себя чувствуете, ваша бдительность? — спросил Луш. Шани покосился в его сторону и решил прикинуться дурачком и посмотреть на развитие событий: этот способ никогда его не подводил.

— Вроде бы жив, — осторожно ответил он, отдавая лекарнику чашку. Сразу же стало мутить, но при отравлении фумтом всегда так. — Помню, Олек, мы с вами разговаривали про мой северный акцент, и все… Темнота.

Олек побледнел и отступил в сторону, прекрасно понимая, что именно ему, как человеку имеющему доступ к лекарствам и ядам, сейчас и припишут отравление шеф-инквизитора.

— Хвала Заступнику, вы живы, — проворчал Луш. — А я говорил вам, что ваши прогрессивные взгляды не доведут до добра, — сварливо продолжал он. — Кругом колдуны! Еретики! И эта мерзость пробралась прямо во дворец! — государь бросил гневный взгляд в сторону Шуха. — А вы куда смотрели, Шух?

Тот сделал каменно-непроницаемое лицо и вытянулся во фрунт. Шани подумал, что теперь его можно хоть на ломти нарезать: ни слова не скажет, кроме: виноват, сир! Искуплю, сир!

— Сегодня попытались отравить самого шеф-инквизитора, — продолжал Луш, — причем на государевом балу. Двойная дерзость! Удар и по моей персоне тоже.

Дина бросила на Шани такой взгляд, который можно было толковать одним лишь образом: не выдавайте! Если бы выяснилось, что последний бокал Шани выпил в ее компании, то государеву фаворитку с темным прошлым ждал бы костер и только костер, а до этого — пытки. Шани едва заметно качнул головой. Осталось выяснить, к чему клонит Луш.

— Сир, — сказал Шани, — я полагаю, что в этой сложной ситуации, — еще один спазм тошноты скрутил желудок; пришлось сделать паузу, — вы примете наиболее верное решение.

Он не сразу понял, что Дина стиснула его пальцы и дрожит в ужасе. Если Лушу сейчас захочется избавиться от нее, то чего же проще? Скажет, что видел фаворитку, передающей бокал шеф-инквизитору, а в бокале как раз и был яд. Все. Игра закончена. И, скорее всего, Шани придется допрашивать ее лично…

Что ж, девочка должна была понимать, на что идет. В конце концов, когда-то он ее предупредил.

— Разумеется, у меня есть решение, — произнес Луш. — Для начала найти ту тварь, что пыталась вас убить, Шух этим уже занимается. А еще я собираюсь ужесточить закон о ереси, колдовской и прочей. Вы превосходный специалист, ваша бдительность, вам я полностью доверяю, но вы сами видите, до чего доводят послабления в этом вопросе. Ни-ка-кой, — произнес он вразбивку, — никакой милости к еретикам и ведьмам! Костер и конфискация имущества в казну, невзирая на чины и лица!

Шани едва не расхохотался. Гениально! Государь нашел действительно прекрасный способ залезть в чужие карманы, а владельцы этих карманов протестовать не смогут по причине собственного пребывания в состоянии пепла.

Умница государь. Просто умница. Глубокий эконом.

— Вы приняли прекрасное решение, государь, — произнес Шани, прикидывая, какой знатный вельможа первым будет обвинен в ереси. Скорее всего, какой-нибудь Гиршем — знатных кровей и по богатству соперничавший с государевой фамилией. Вряд ли Луш станет мелочиться и волочить в подвалы инквизиции купцов да мещан, с которых взять можно разве что мешок муки. — Как только я поправлюсь, то сразу же приступлю к исполнению служебных обязанностей. Скорее всего, прямо завтра.

— Похвальное рвение, но не стоит торопиться, стране вы нужны здоровым, — кивнул Луш и повернулся в сторону Шуха. — Вам я предписываю немедленно заняться расследованием. Отыщите того, кто подавал шеф-инквизитору напитки и еду, а уж признание и сообщников из него вытрясут.

Шух вытянулся еще сильнее и выкатил грудь. Смотри, друг, не лопни, подумал Шани. Конечно, пятого кравчего поволокут в допросную, а там он заговорит. Там все говорят, даже глухие, немые и полные идиоты. Если в деле обнаружится ересь — а она обнаружится, ради этого все и затевалось — то беднягу переведут в инквизицию, и там он заговорит еще быстрее и подробнее. И финал его будет, как говорили давным-давно на Земле, немного предсказуем.

Просто еще одна пешка, снятая с доски, подумал Шани. Покосился на Дину — та все еще держала его за руку.

— Вам, Олек, я поручаю в самые краткие сроки поставить шеф-инквизитора на ноги, — продолжал раздавать приказы Луш. — В данной ситуации его работа будет просто неоценима для государства. Ну а вы, девица Сур… — государь посмотрел на Дину, прямо сказать, не слишком добрым взглядом, — пожалуй, оставайтесь сегодня здесь. У вас прекрасно получается быть сестрой милосердия.

Оделив всех наставлениями, государь вышел. Шух пробормотал что-то похожее на пожелания скорейшего выздоровления и едва ли не бегом последовал за владыкой, демонстрируя лихость и скорость выполнения полученных предписаний.

— Олек, на вашем месте я бы уехал, — посоветовал Шани. — Завтра вечером.

— Зачем такая спешка, ваша бдительность? — лекарник аккуратно убрал свои травы и порошки в сумку и передал Дине чашу с питьем. — Давайте шеф-инквизитору этот отвар каждые два часа, по глотку. Хватит как раз до рассвета…, - он снял свои круглые маленькие очки и потер переносицу, сразу став забавным и жалким. — К тому же вы говорили, что не имеете привычки терзать невинных.

— Не имею, — кивнул Шани, — но государь не отличается широтой моих взглядов. Завтра свидетели укажут на вас как на моего непосредственного соседа за столом, а настойка фумта из вашей сумки, которую вы используете для лечения артрита, сослужит вам дурную службу.

Олек криво усмехнулся и развел руками.

— Но вы же знаете, что это не так. В конце концов, я врач… мое дело лечить людей, а не убивать.

Конечно, знаю, святой ты человек, подумал Шани, только теперь в это мало кто поверит.

— Гремучая Бездна, Олек, — произнес он, — почему вы не даете мне спасти вас?

Олек опустил глаза.

— Потому что я верю в то, что невинный не может быть осужден, — спокойно ответил он. — Но если ваша бдительность так настаивает, то я уеду на Запад к сестре. Поселок Сопрушки.

Шани кивнул. Судя по названию, там ни полицией, ни инквизицией даже не пахнет, а при случаях колдовства крестьяне берут дело в свои руки. Что ж, от той каши, что государь начал заваривать в столице, лучше держаться подальше.

— Сопрушки, вот и прекрасно, — сказал Шани. — Думаю, сестра будет рада вас видеть.

На том и распрощались. Когда за Олеком закрылась дверь, Шани обернулся и пристально посмотрел на Дину. Та смущенно опустила глаза. Шани покосился на ее запястье: нет, в самом деле обошлось без перелома.

— Государю ты пока нужна, — сказал он, — иначе сейчас висела бы на двойном колесе книзу головой и давала признательные показания о том, как в преступном сговоре травила шеф-инквизитора и продавала душу силам Зла, — длинная фраза далась с трудом, в горле мигом вздыбился всеми иголками знакомый еж. Дина быстро подала Шани чашу, и он отпил положенный глоток. Вопреки его опасениям, сушеные жабсы не входили в состав напитка — обычные травы, причем очень хорошая смесь. — С самого утра отправляйся на строительство храма и сиди там безвылазно.

— Я так и так собиралась уезжать, — сказала Дина. — Дождусь вашего выздоровления и отправлюсь на строительство, — она посмотрела в сторону и поежилась. — Как же там все-таки холодно…

— Возьми у Олека настойку от бронхита, — посоветовал Шани, — и одевайся теплее. На Сирых равнинах неженкам не место.

— Да, там ветра… — вздохнула Дина и завозилась, усаживаясь поудобнее. — Вы отдыхайте, вам надо поправляться.

— Что ж, лекарников надо слушаться, — усмехнулся Шани, откидываясь на подушки. С улицы донесся переливчатый звон главных часов столицы: наступила полночь. Горожане завершали вечернюю молитву постного дня и ложились спать. Интересно, какое время суток сейчас на Земле? Может быть, утро, и граждане Гармонии идут на работу во славу идеального общества и Президента, а может быть, поздний вечер, и земляне, в точности так же, как и жители Аальхарна, ложатся в кровати, любят друг друга, читают книги на сон грядущий. На сон грядущий…