Новый цифровой мир

Мы встречались с Ассанжем в июне 2011 года, когда он содержался под домашним арестом в Великобритании. Какой бы ни была наша позиция, мы должны учитывать то, к чему могут стремиться активисты, выступающие за полную свободу информации, поэтому мнение Ассанжа является хорошей отправной точкой. Мы не собираемся останавливаться на том, что обсуждается сегодня (этому посвящены многие книги и статьи) и касается в основном западной реакции на WikiLeaks, содержания обнародованной переписки, степени деструктивности утечек информации и того, какое наказание должны понести причастные к этому люди. Нет, нас интересует будущее и то, что попытаются создать – или разрушить – представители следующего поколения движения за свободу информации, начиная с последователей Ассанжа, но не ограничиваясь ими. В ходе интервью Ассанж поделился с нами двумя своими главными соображениями на эту тему, причем обе посылки связаны друг с другом. Первое: человеческая цивилизация основана на всей совокупности результатов нашей интеллектуальной деятельности, следовательно, правильным является как можно более тщательно фиксировать эти результаты, чтобы обеспечить информацией следующие поколения людей. Второе: поскольку различные лица всегда будут пытаться уничтожить или скрыть часть этой общей истории в своих интересах, цель каждого человека, ценящего истину и стремящегося к ней, – фиксировать как можно больше информации, препятствовать ее уничтожению, а также делать ее максимально доступной для всех жителей планеты.

Ассанж не сражается с секретностью как таковой: по его словам, «есть множество причин, по которым неправительственные организации могут хранить секреты, и, на мой взгляд, это их законное право: они нуждаются в этом, потому что не обладают иной властью». Он борется с секретностью, прикрывающей действия, которые идут вразрез с интересами общества. «Почему правительственные организации стремятся к секретности?» – задает он риторический вопрос. И сам отвечает на него: потому что их планы, стань они известными широкой публике, встретили бы отпор, а секретность помогает им воплотить их. Тот, чьи планы не противоречат интересам общества, не встречает противодействия, и ему нечего скрывать, добавляет он. По словам Ассанжа, в этом противостоянии в конечном счете верх возьмут те, кто обладает реальной поддержкой людей. Так что раскрытие информации «позитивно для организаций, ведущих деятельность, которую поддерживает общество, и негативно для организаций, занятых делами, которые общество не одобряет».

Мы возразили, что в этом случае не желающие огласки организации просто начнут скрывать свою деятельность, но Ассанж выразил уверенность, что его движение способно этому воспрепятствовать. Он считает, что полная секретность невозможна – серьезные структуры всегда оставляют бумажные следы: «Понимаете, в системную несправедливость обычно вовлечено множество людей». Не у всех из них есть полный доступ ко всем планам, но каждый знает достаточно для того, чтобы выполнять свою работу. «Если перестаешь фиксировать информацию на бумаге, если решишь не оставлять ни электронных, ни бумажных следов, любые институты приходят в упадок, – говорит он. – Вот почему у всех серьезных организаций существует строгая система документирования на бумаге всех решений, в том числе самого высшего руководства». Бумажные следы дают уверенность в том, что команды выполняются должным образом, поэтому, по словам Ассанжа, «если организация настолько “балканизирована” внутри, что утечки невозможны, то это означает резкое снижение ее эффективности». А неэффективность означает слабость.

С другой стороны, Ассанж считает, что открытость может создать проблемы для самих искателей истины: «Открытость затрудняет нам жизнь, поскольку люди начинают скрывать свои плохие поступки, искусственно усложняя систему». В качестве очевидных примеров он привел бюрократическую демагогию и офшорный финансовый сектор. Технически это открытые системы, но по сути своей – непрозрачные: к ним трудно придраться, но еще труднее использовать эффективно. Бороться со сложной, сознательно запутанной, хотя и законной системой, призванной скрывать темные делишки, гораздо труднее, чем с простой цензурой.

К сожалению, такие люди, как Ассанж, и организации вроде WikiLeaks легко смогут воспользоваться возможностями, которые сулят грядущие перемены. И даже тем, кто их поддерживает, не так-то просто дать однозначную оценку применяемых ими методов и последствий прозвучавших разоблачений, особенно если проецировать то, что происходит, в будущее. И здесь одним из самых трудных является вопрос о том, кто будет решать, какую информацию можно обнародовать без купюр, а что нужно хотя бы временно публиковать выборочно? Почему, в частности, именно Джулиан Ассанж определяет, какие материалы представляют собой общественный интерес? И что будет, если человек, принимающий решения о раскрытии информации, готов смириться с неизбежным вредом, который оно причинит ни в чем не повинным людям? Большинство из нас согласится с тем, что для того, чтобы такие платформы приносили обществу пользу, над ними нужен некоторый контроль, но никто не даст гарантий возможности такого контроля (это подтверждает безжалостность хакеров[14], выкладывающих в сети огромные массивы персональных данных множества людей).

Если решения о раскрытии информации принимаются централизованно, то их должно принимать очень ограниченное количество людей, а людям свойственно иметь предрассудки и отстаивать собственные идеи. И пока этим миром правим мы, представители человеческой расы, а не компьютеры, останется проблема субъективности человеческого суждения независимо от того, насколько прозрачны или технически совершенны используемые нами инструменты.

В будущем на волне все большей доступности интернета можно ожидать всплеск активности платформ, аналогичных WikiLeaks. По мере роста количества пользователей и объемов секретной и конфиденциальной информации появятся десятки более мелких сайтов, стремящихся воспользоваться увеличением спроса и предложения и делающих тайное явным. Мысль убедительная и пугающая, но ошибочная. Рост количества сайтов, публикующих секретные материалы, ограничен естественным образом, в том числе внешними факторами, которые не позволяют успешно сосуществовать множеству аналогичных платформ. Каким бы ни было ваше отношение к WikiLeaks, только подумайте о том, как много факторов способствовали ее превращению в глобальный бренд: несколько крупномасштабных утечек мирового значения, способных привлечь внимание международной общественности; стабильная публикация информации, что доказывает приверженность организации своим идеям, вызывает общественное доверие и стимулирует новых информаторов, показывая им, что WikiLeaks способна их защитить; харизматическая фигура лидера, олицетворяющая организацию и служащая ее «детонатором» (так называет себя Ассанж); постоянное обнародование новых утечек, часто большими блоками, что позволяет организации оставаться на виду; а также, что немаловажно, распределенная и технически совершенная цифровая платформа для работы с рассекреченными документами, которой пользуются информаторы, сотрудники организации и посетители (при этом оставаясь анонимными) и которая благополучно обходит попытки ее блокировки властями множества стран. Такую сложную и гибкую систему построить непросто и в силу технических проблем, и из-за того, что ценность одних ее компонентов напрямую зависит от остальных (кому нужна продвинутая платформа без мотивированных информаторов или огромный массив секретных данных без системы их непрерывной обработки и распространения?). WikiLeaks потребовались годы на то, чтобы сбалансировать общественный интерес, энтузиазм информаторов и техническую защищенность системы, и поэтому сложно вообразить, что в будущем какие-то вновь созданные, отпочковавшиеся или конкурирующие команды смогут создать аналогичную платформу и выстроить схожий по силе бренд быстрее, чем это удалось сделать Ассанжу, особенно учитывая то, что сейчас все правительства хорошо понимают угрозу, исходящую от таких организаций.

14

Хотя в программистском сообществе термин «хакер» означает человека, создающего что-то быстро и спонтанно, мы используем здесь это слово в его привычном значении – «взломщик компьютерных систем».