Страница 7 из 66
— Флорик, а как Профессор мог заставить тебя, такого огромного и сильного, подчиниться ему? — пришла ей в голову мысль.
— У него в руках была какая-то «штучка», — объяснил Флорик.
— «Штучка» не может быть волшебной, — вслух рассуждал Сергей, — она может быть механизмом, пультом, устройством.
— А что нам это даёт? — спросила Элайни.
— А то, что «штучку», как только увидим, нужно забрать, — сказал Сергей.
— Тогда вперёд, — предложила Элайни. Они двинулись к двери, где была небольшая неувязка — они забыли код.
— Ага, первая преграда, — сказала Элайни. — Флорик, сделай, как в подвале, чтобы я открыла дверь.
Флорик попробовал, но ничего не получилось: руки не слушались Элайни.
— Флорик, что ты чувствовал тогда? — спросил Сергей.
— Отчаянье, — рыкнул Флорик.
— У тебя Фло пропал, а ты тут… — беспощадно сказала Элайни и тут же открыла дверь. Сергей удивлённо на неё глянул, а потом понимающе кивнул головой.
Они пробежали расстояние от оранжереи до цилиндра лаборатории за пару секунд. Задыхаясь от бега, Элайни крикнула Флорику:
— Ну! — и приложила руку к стене. Дверь открылась. Не раздумывая, они бросились вниз, не считая этажей, сопровождаемые светом от стен, пока не достигли подвала. Не зажигая огня, они двинулись вдоль клеток, освещаемые светом из коридора и больше полагаясь на чутье Флорика.
Они дошли до конца и Сергей собирался двигаться назад, когда услышал рычание Флорика. Приготовившись отразить нападение, Сергей медленно двинулся вперёд и услышал голос Флорика: — Он здесь.
За гратами поскуливал Фло и несколько маленьких глеев. Просунув голову между прутьями, Фло поднял мордочку к отцу, блестя в полутьме глазами.
— Одного будет достаточно, — сказала Элайни, и посмотрела на Флорика: — Ты готов?
Тот кивнул лохматой головой, и Элайни приложила руку к толстому стержню. Вспыхнувшее пламя пошло по кругу, ускоряясь, и вскоре раздался вибрирующий звук, оборвавшийся, как и пламя. «Всё», — прошептала Элайни, и Флорик потянул стержень на себя. Фло, не дожидаясь, выскочил в дырку, и в воздухе запахло палёной шерстью — стержень не успел остыть. За Фло выпрыгнули остальные малыши, тихо поскуливая.
Сирена, пусть и ожидаемая, зазвучала неожиданно.
— Забирай Фло с малышами и беги, — сказала Элайни, и Флорик, забросив маленьких глеев на спину, бросился к выходу, перекрывая свет. Элайни и Сергей собирались двинуться за ним, когда сзади раздался голос:
— Я давно вас жду, почему вы так долго?
Репликация вторая. Ерхадин
По деревянной крыше что-то настойчиво стучало повторяющейся дробью, выбивая странную мелодию, чем-то знакомую, которую он никак не мог вспомнить. Правда, музыкальным гурманом он никогда не был и мелодии в его жизни занимали место необходимого атрибута и не более того. Но корни этой мелодии были глубже и тянулись из детства, совершенно забытого и давно не отягощающего его памяти. Эту мелодию пела его мать: слова были давно забыты, а мелодия осталась навязчивым вспоминанием.
Резко стукнула дверь, и на пороге появилась кудрявая, черноволосая женщина, со странной безуминкой в больших чёрных глазах, которые с вопросом уставились на него. Опавшая красота очаровательного лица не портила её, если бы не одежда: странное серое вязаное платье, широкое в поясе и бесформенные стоптанные башмаки столетней давности.
— Хочешь есть? — грудным голосом спросила она, отведя свой взгляд.
— Тебя как зовут? — ответил он вопросом.
— Меня зовут Манароис, — ответила она, подняв голову, и он утонул в темноте её глаз.
Они смотрели друг на друга, не отворачиваясь, как будто знали друг друга тысячу лет, и могли разговаривать взглядами.
— Как меня зовут? — спросил он, почему-то полагая, что она знает.
— Ерхадин, — ответила Манароис. Он удивился своему имени: оно никак не ассоциировалось с ним и в памяти не было никаких зацепок, чтобы его принять.
— Ты хочешь есть, — снова спросила его Манароис, и он машинально кивнул головой. Она ушла в другую комнату и принесла оттуда глиняную плошку полную варева. Присела на краю кровати и, набрав полную ложку, поднесла ему ко рту. Он отстранил её руку и принялся есть сам.
— Ты где спишь? — спросил Ерхадин, пережёвывая пищу и поглядывая в открытую дверь на кухню.
— С тобой, — ответила Манароис, как что-то, само собой разумеющееся. Ерхадин внимательно оценил её взглядом, рассматривая, но своего мнения не сообщил. Он доел содержимое плошки и собрался подняться с деревянной кровати, как обнаружил, что совершенно голый.
— А где моё… — начал Ерхадин, но Манароис уже поняла и полезла в небольшой сундук, стоящий в углу, откуда вытянула рубаху самого простого покрою и такие же белые портки. Ерхадин оделся, не стесняясь Манароис, а она и не думала отворачиваться. Прошёлся, ожидая своих ощущений, но тело молчало, не вспоминая ни о чём. Во второй комнате, куда он отправился, была кухня, она же прихожая и столовая. В ней стоял стол и пару простых неокрашенных стульев. У стены стояла печь, с полками над ней, на которых стояло несколько древних плошек. В углу на деревянной перекладине висели пучки каких-то трав и мешочки с неизвестным содержимым.
Возле печи на стене висело медное зеркальце, единственное украшение в доме, в которое Ерхадин сунул своё лицо и застыл на месте. Он вмиг стал мокрым и в голове зазвенела напряжённая струна, готовая вот-вот лопнуть. Из медной глубины на него смотрело обезображенное лицо, левая половина которого была покрыта грубыми безобразными шрамами, а вытекший глаз прикрывало запавшее веко.
— Что это? — глухо спросил Ерхадин, прикладывая руки к лицу. Манароис, остановившись сзади, подала ему кожаную маску на пол лица, мелким мехом внутрь и с чёрными тесёмками для крепления. Он стоял неподвижно, глядя на маску, и Манароис сама одела её на лицо Ерхадину, завязала тесёмочки, и он снова взглянул в зеркало. И все вспомнил. Невероятная злоба исказила его сохранившуюся сторону лица, и она стала похожа на ту, что под маской. Всё забытое вспыхнуло внутри вулканом, испепеляя внутренности, в которых не осталось места душе. Ерхадин присел возле стола, обхватив голову руками и застыл, ни о чём не думая и ничего не видя, уперев взгляд в открытое окно.
— Тебе нужно идти, — сказала Манароис, обнимая его за плечи и он, в знак благодарности за её бескорыстную любовь, обнял её за талию и уткнулся лицом в её живот.
— Ты не забыл, что будешь править страной? — спросила она, утверждая, а он, доверяя ей безгранично, понял, что так и будет, такая его судьба и его назначение в этой жизни.
— Как идти в Фаэлию? — спросил он у Манароис, но та удивлённо на него посмотрела: — О чем ты говоришь?
— Я говорю о столице королевства Фрей, — объяснил Ерхадин и, глядя на Манароис, понял, что та его не понимает.
— Здесь нет никакого «королевства» и никакого «Фрея», — развела руками она. «Куда же я попал?» — подумал Ерхадин, вспоминая прошедшее.
— У тебя есть какое-либо оружие? — снова спросил он, не надеясь.
— У тебя есть сила воли, — ответила Манароис, — иди.
Она дала ему мешок, в который положила сушёные фрукты и немного бобов, а больше у неё ничего не было. Он обнял её и поцеловал прямо в губы, запоминая их вкус, который не хотел терять. Выйдя из дома, он миновал рощицу, его окружающую и потопал на восток, а почему — он и сам не знал.
Ярко светило солнце. Дикое буйство природы, раскинувшееся вокруг, радовало глаз, как будто подсказывало, живи, наслаждайся сегодняшним днём и не думай о том, что будет. Потому что будущее — вероятность, которая имеет множество вариаций, недоступных пониманию в начале пути. А если дан шанс, то нужно его использовать, иначе, зачем судьбе испытывать вас. Ерхадин шагал вперёд, зная, что изберёт путь, нарисованный Манароис, что бы его на нем не ожидало.
Ерхадин попробовал руки, и светящийся шар, слетевший с них, обрадовал его — в том месте, куда он попал, волшебство возможно, что намного упрощало его жизнь. Оставалось узнать, умеют ли им пользоваться другие.